Создания смерти, создания тьмы - Джон Коннолли

Дети своего времени, мы больше не верим в Зло как таковое, а только в злые деяния, которые поддаются объяснению с позиций разума. Верить в существование злых сил — значит сдаться в плен суевериям и с опаской заглядывать вечером под кровать либо испытывать страх перед темнотой. Но поступки части людей объяснить значительно сложнее, потому что их совершают те, в чьей природе коренится зло, и сами они суть зло.

Такие, как Джонни Пятница и ему подобные рыщут в поисках жертв среди живущих на окраинах, на задворках общества, среди тех, кто заблудился на жизненном пути. Опасно бродить в темноте на окраине жизни: стоит лишь заблудиться и остаться в одиночестве, и тебя уже сторожат те, кто только того и ждет, чтобы использовать свой шанс. Наши предки в своих суевериях были недалеки от истины: в боязни Темноты есть свой резон.

Я пришел к заключению, что след зла тянется через всю жизнь человеческого рода, подобно тому как след из болота в Дании ведет к болоту в Луизиане. Зло существовало как традиция, как оборотная сторона, изнанка жизни, пролегающая под всем человеческим существованием, словно канализация под городом, и она сохраняется в мире даже после того, как была разрушена одна из ее составных частей, и все потому, что это всего лишь малая часть огромного темного целого.

Возможно, размышления о природе зла отчасти и определили мое желание выяснить правду о семье Кэтрин Деметр. Оглядываясь назад, я осознал, что зло также проникло в ее жизнь и оставило в ней роковую отметину. Если бы я не смог бороться со злом, воплощенным в Страннике, я бы нашел его в других формах. Я верю в сказанное. Верю в то, что зло существует, потому что прикоснулся к нему, а оно коснулось меня.

Глава 17

На следующее утро я позвонил в частную контору Рейчел Вулф и узнал от секретаря, что она проводит семинар в Колумбийском университете. Я спустился в подземку и быстро добрался к главному входу на территорию университета. Немного побродил по книжной ярмарке, полистал книги среди снующей вокруг студенческой братии, а затем отправился к главному входу в колледж.

Мой путь лежал через большой квадрат двора. В одном его конце располагалась библиотека, в другом — здание администрации, а между ними посреди зеленого газона, высилась статуя Альма-матер, как посредник между учением и бюрократией. Подобно большинству горожан, я редко захаживал на территорию университета, и меня всегда поражало, что всего в нескольких шагах от суеты городских улиц царит спокойная сосредоточенность учебного центра.

Ко времени моего приезда лекция Рейчел Вулф уже заканчивалась. Я ждал у входа в лекционный зал. Наконец она появилась в сопровождении молодого человека с волнистой шевелюрой и в круглых очках, судя по виду, очень прилежного. Он буквально смотрел ей в рот и ловил каждое слово с жадностью истово верующего. Она заметила меня и с улыбкой распрощалась с ним. Молодой человек явно огорчился, и было видно, что ему хотелось бы задержаться, но он все же повернулся и удалился, повесив голову.

— Чем могу служить, мистер Паркер, — спросила Рейчел. В глазах отразилось удивление от неожиданной встречи и в то же время интерес.

— Он вернулся.

Мы с ней дошли до Венгерской кондитерской на Амстердам-авеню, где за столиками юноши и девушки сосредоточенно штудировали учебники, прихлебывая кофе. Рейчел Вулф, одетая в джинсы и пушистый свитер с орнаментом в виде сердца спереди, сама могла бы сойти за студентку, забежавшую перекусить.

Несмотря на все передряги, она возбуждала меня. После смерти Сьюзен к женщинам меня не тянуло, и жена была последней женщиной, с кем я был близок. Рейчел же, с ее длинными рыжеватыми зачесанными за уши волосами, пробудила во мне томление, в котором отражалось нечто большее, чем обычное желание. Я остро, до боли внутри чувствовал свое глубокое одиночество.

— Извините, — сказал я, встретив в ее взгляде оттенок недоумения и любопытства. — Я задумался.

Она кивнула и взяла посыпанный маком рогалик. Оторвав внушительный кусок, отправила его в рот и удовлетворенно вздохнула. В ответ на мой слегка ошарашенный взгляд она прикрыла рот рукой и тихонько рассмеялась:

— Извините, но я обожаю сдобу и все такое. Как только вижу перед собой булочку, у меня сразу слюнки текут, и все манеры побоку.

— Мне это очень даже знакомо, — ответил я. — У меня был похожий случай, но потом я решил, что дело добром не кончится, и расстался с этим увлечением.

Она улыбнулась и пресекла попытку кусочка булочки вырваться на свободу, подтолкнув его обратно в рот. На некоторое время разговор прервался.

— Полагаю, ваши родители увлекались джазом, — предположила она.

Я озадаченно молчал, не сразу уловив суть вопроса, а она улыбалась моему недоумению. Меня не раз спрашивали об этом, но сейчас я был особенно рад отвлечься. И, думаю, она это понимала.

— Нет, мои отец с матерью имели о джазе самое отдаленное представление, — начал я. — Отцу просто понравилось имя Берд[4]. Он впервые услышал о Берде Паркере у купели, когда меня крестили. Его просветил священник, оказавшийся, как мне потом рассказали, большим любителем джазовой музыки. Радость пастора не знала границ. Он не был бы более счастлив, если бы отец объявил, что собирается назвать всех своих детей в честь музыкантов джазового оркестра Уильяма Бэйси. А вот отец радовался куда меньше что его первенец станет тезкой чернокожего джазиста, но думать о другом имени было поздно.

— А какие имена он дал остальным детям?

— Случай не представился, — повел плечом я. — После меня мама не могла больше иметь детей.

— Может быть, она считала, что ей себя уже не превзойти, — улыбнулась Рейчел.

— Не думаю, — усомнился я. — Ребенком я доставлял ей одно беспокойство. Отца это просто бесило.

Я видел по ее глазам, что мисс Вулф хочется спросить меня об отце, но что-то в моем лице ее остановило. Довольно облизнувшись, она отодвинула от себя опустошенную тарелку и поудобнее уселась на стуле.

— Расскажите, что произошло.

Я подробно рассказал ей обо всех событиях предыдущего вечера. Слова Странника врезались мне в память, и что-либо упустить было просто невозможно.

— Почему вы так его называете?

— Один мой знакомый свел меня с женщиной, которая сказала мне, что получает... э-э-э... послания от неизвестной погибшей девушки. Эта девушка умерла такой же смертью, как Сьюзен и Дженнифер.

— Девушку обнаружили?

— Никто ее не искал. Экстрасенсорные контакты старой женщины не являются достаточным основанием для начала расследования.

— Но, если девушка действительно реальна, вы уверены, что это тот же человек?

— Я уверен, что так и есть.

Рейчел посмотрела на меня, словно хотела развить тему, но передумала.

— Расскажите, но теперь медленнее, все, что говорил этот «Странник».

Я говорил, пока она жестом меня не остановила.

— "Поцелуй уста в уста" — это цитата из Джойса. В ней дается описание «бледного вампира». Мы имеем дело с образованным, начитанным человеком. Место, где есть слова «наш род», имеет, как мне кажется, библейский оттенок, но полной уверенности у меня нет. Надо будет это выяснить. Повторите то место еще раз. — Она записала фразу под мою диктовку в свой пухлый блокнот. — У меня есть друг, который преподает теологию и разбирается в библейских текстах. Возможно, он сможет определить первоисточник. Кстати, а вам известно, что мое участие в этом деле не приветствуется? — спросила она, закрывая блокнот.

Я ответил, что не знал.

— О нашем обсуждении кто-то доложил начальнику департамента. Ну, и ему не понравилось, что его родственником пренебрегли.

— Мне нужна помощь. Мне необходимо выяснить все, что возможно, — неожиданно меня сильно замутило. Я с трудом подавил тошноту, и от усилия даже заболело горло.

— Думаю, что это не вполне разумно. Возможно, будет лучше предоставить полиции заниматься всем этим. Знаю, что вам хотелось бы не это услышать, но после случившегося вы рискуете себе навредить. Вам понятно, что я имею в виду?

Я медленно кивнул. В ее словах была изрядная доля правды. Часть моего существа хотела отступить и снова погрузиться в поток обычной жизни. Мне хотелось освободиться от бремени всех своих переживаний и вернуться к подобию нормального существования. Мне очень хотелось перестроить свою жизнь. Но после того, что произошло, я оказался в состоянии оцепенения и неопределенности. А теперь возвращение Странника отнимало у меня всякую возможность возврата к нормальной жизни, оставляя таким же беспомощным, как и прежде.

Думаю, Рейчел Вулф это понимала. Возможно, именно по этой причине я и обратился к ней, надеясь на понимание.

Как вы, вам нехорошо? — она коснулась моей руки, и я едва не вскрикнул. Вместо ответа я снова кивнул.