Царица ночи - Нелли Хейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горькая улыбка на ее губах исчезла так же быстро, как и появилась. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. В камине трещало пламя, заливая гладкую щеку и обнаженное плечо Смерти оранжевым светом. На ее платье танцевали искры. Смерть отвернулась первой и, подойдя к сундуку в углу комнаты, вытащила оттуда стопку ткани. Это оказалась мантия – серебряная снаружи, черная с изнанки. Приблизившись к Матвею, она накрыла его плечи тяжелым шелком и закрепила у горла булавкой в виде маленького белого лебедя.
– Почему вы все делаете сама, без слуг?
– Потому что у меня их нет. Я всегда одна.
– Я прочитал сегодня кое о ком. О Марене, древнем духе смерти. Я думал, она тоже будет здесь.
Смерть едва слышно вздохнула, сжав в пальцах ткань у него на груди. На ее лице не было скорби или печали – скорее так переживала воспоминание о старой боли, которая внезапно решила вернуться. Матвей нахмурился, удивленный такой реакцией.
– Нет, не будет. Здесь всегда только я. Я дам вам совет, милорд, – добавила она, поднимая на него взгляд. Он стал серьезным, глубоким. Древним. – Гости на Балу будут разные, но вы должны относиться ко всем с одинаковым уважением. Каждый из них был достаточно силен душой, чтобы сохранить в сердце любовь и после последнего вздоха. Я глубоко восхищаюсь ими. От вас будет достаточно кивка или короткого приветствия. Если кто-то из них вам не понравится, позаботьтесь, чтобы об этом никто не догадался. Окажите гостям Бала достойный прием, ничего не бойтесь – и будете вознаграждены.
– А что случалось с теми, кто оскорблял гостей, миледи? – не удержался от вопроса Матвей, гадая, на что она была способна в качестве хозяйки. Марену он решил больше не упоминать, хотя все это было очень странно.
– Им мстила сама любовь, – коротко ответила Смерть, давая понять, что тема на этом закрыта. – Некоторые ваши предшественники все время пытались напомнить мне о своем желании и портили все веселье. Я ничего не забыла. Обещаю, желание исполнится сразу после Бала.
Для себя она достала другую мантию – серебряную с изнанки и черную снаружи. Прежде чем Матвей мог предложить помощь, Смерть сама застегнула такую же булавку и расправила складки уже знакомыми ему плавными движениями. Пламя камина заставляло ее платье и его мантию сверкать и переливаться, словно кто-то и правда совершил невозможное и добавил к ткани лунного света.
Во взгляде Смерти не было радости или недовольства – только спокойная уверенность, какую он сам чувствовал перед операциями. Следом за ней Матвей направился вперед, мимо камина, к портьерам с золотыми лилиями. Их шаги заглушал пушистый ковер. Он сощурился, разглядывая блики огня на складках ее мантии. Они складывались в странные рисунки – он видел высокое пламя, над ним еловые деревья, а после черное полотно будто прорезали молнии.
Смерть без предупреждения раздвинула портьеры. Матвею в лицо ударил яркий свет, и он зажмурился, а когда снова открыл глаза, понял, что это была луна. Огромный черный шар, испещренный серебристыми дорожками и сияющими, похожими на звезды пятнами, освещал огромную, невероятных размеров террасу, вымощенную светлым мрамором. От изумления Матвей раскрыл рот. Так вот каким был Ирий.
Смерть уже шла вперед, купаясь в лучах света луны и неизвестных созвездий, окружавших черную луну. Матвей поспешил за ней, прогоняя боль в глазах. Воздух наполняли удивительные, свежие запахи чистой воды и цветов. Приглядевшись, он заметил, что на ограде, которая опоясывала террасу, выстроились каменные вазы с пышными зелеными кустами, а между ними, на высоких, закрученных спиралями колоннах, горел огонь. По левую руку от них были расставлены столы, на которые были поставлены чаши с напитками и вазы с фруктами.
– В Ирии много садов и никогда не заканчивается лето, – пояснила Смерть, прежде чем Матвей мог спросить об этом.
Справа от них он увидел оркестр. Музыканты уже начали играть легкую, смутно знакомую мелодию, но, заметив Смерть и Матвея, дирижер одним взмахом палочки поднял всех на ноги и поклонился.
– Кто это? – тихо спросил Матвей у Смерти, хотя их бы вряд ли услышали.
– Госпожа Вероника. Женщина уникального таланта и способностей. Сейчас в ее оркестре музыканты, чьи произведения исполнялись под ее руководством при жизни.
Его мать обожала классическую музыку, и, порывшись в памяти, Матвей понял, что это та самая женщина-дирижер, про чьи выступления она ему много рассказывала. Он подумал, что рано решил, что потерял способность удивляться.
– Доброй ночи, королева бисов! – обратилась к ней Смерть, а затем шепнула Матвею: – Склоните перед оркестром голову. Это традиция на удачу. Бал для каждого из артистов – большая честь.
Матвей послушался и получил в ответ от дирижера еще один глубокий поклон. Ему с трудом верилось, что оркестру, где были сплошь известные музыканты, требовалась удача, и он не сдержал тихий смешок. Смерть оглянулась; на ее лице было написано искреннее изумление, и он тут же посерьезнел, чувствуя себя мальчишкой, который посмел захихикать в тишине театра.
К тому моменту как они подошли к краю террасы, сзади донеслись первые звуки торжественного марша. Матвей протянул руку и коснулся зеленых листьев, нежных и гладких. Они были совсем как настоящие. Затем он посмотрел вниз. Луна рассыпала серебро по ровной глади черной воды перед его глазами и очертила контуры длинной широкой лестницы, которая начиналась у проема в ограде и спускалась вниз, к пустому причалу. Ступени с двух сторон освещали огненные колонны.
– А где же гости? – спросил он, оглянувшись на Смерть, и добавил, прежде чем успел сдержать себя: – Миледи, вы в порядке?
Дело было не в галантности, а в чутье врача, которое никогда не покидало его, и тем более в присутствии Смерти. Что-то в ее взгляде, сцепленных в замок пальцах указывало на волнение, но она изо всех сил старалась казаться спокойной. Во второй раз за этот вечер он получил в ответ изумленный взгляд.
– Да, милорд, – ответила она спустя несколько секунд, и на ее губах появилась привычная маленькая улыбка. – Гости вот-вот будут здесь. До полуночи не более десяти секунд. Встаньте рядом.
Матвей огляделся по сторонам, изучая ночной пейзаж Ирия, затем опустил взгляд на каменные плиты под ногами. Они
