Rucciя - Шамиль Идиатуллин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гильфанов стоял не шелохнувшись возле тумбочки с телефоном. Он давно выучил наизусть благословленный веками интерьер спальни: несколько секций гэдээровской стенки с побитой полировкой, у стенки незастеленный диван, у диван табурет, на табурете пустая бутылка с дешевой водкой (точнее, из-под дешевой водки), граненый стакан и пара тарелок – с хлебными крошками и причудливо скрученными колбасными кожурками. А на диване, уткнувшись лицом в щель между спинкой и сиденьем, храпит плешивый тощий старик в клетчатой рубашке и красных спортивных штанах.
Амбал, вышедший из комнаты последним, оказался самым нетерпеливым.
– Сосед, что ли?– спросил он, небрежно кивая на дверь комнаты.
Гильфанов промолчал.
– Айда его разбудим, – предложил бандит, снова вытаскивая пистолет и показывая, как будет будить. – Он такой вскочит, обосрется… По приколу.
– Уйди оттуда, – сказал Гильфанов.
– Оба-на! – весело воскликнул бандит. – Пацанский базар пошел.
– Радик, тише, – вмешался главный. – Видишь, как все. Папа ваш, Ильдар Саматович?
– Пошли в комнату, – помолчав, сказал Ильдар.
– С удовольствием. Только посмотрим, что у вас есть, чтобы без сюрпризов. Не возражаете?
Один из безымянных бандитов не слишком умело, но тщательно обыскал Гильфанова и передал главному оба сотовых под радиково бормотание вполголоса «Такой папа и такие мобилы крутые».
– Радик, останешься. Только давай без этого, – скомандовал главный и любезно пригласил Гильфанова в его собственную комнату. Грянул телефон, стоявший на тумбочке. Похоже, все вздрогнули одновременно и застыли. Телефон продолжал звонить. Гильфанов поморщился и спросил главного:
– Отвечу, что ли?
– Хорошо. Но не дай бог. Понял?
Гильфанов вздохнул и поднял трубку. К ней с наружной стороны немедленно приник и один из быков.
– Алло, – сказал Гильфанов. – Нет здесь таких. Какой номер набираете? Ну вы даете. Почти весь неправильно набрали. Ничего, все нормально. Удачи.
Он аккуратно положил трубку, амбал успокаивающе кивнул главарю, и все кроме Радика направились в комнату. Там Гильфанов без спросу сел в офисное кресло возле рабочего стола, положил ногу на ногу и немножко покрутился, устраиваясь поудобнее. Быки разошлись в противоположные углы комнаты, а главный остановился у стеллажей и, уставившись в корешки книг, спросил:
– Вы поняли, кто мы, да?
– В общем да. Но если представитесь, будет лучше, – отозвался Ильдар.
– А что, журналист ваш не звонил?
– Мне всегда очень нравилась привычка отвечать вопросом на вопрос.
Бык за спиной хмыкнул. Гильфанов не оглянулся, разглядывая главного. Тот отвернулся от стеллажей, неприятно посмотрел на Ильдара и посоветовал:
– Буреть не надо. Мы же по-хорошему пока.
– «Пока» – это мне нравится, – сказал Гильфанов и без особой суеты добавил: – Журналист мне звонил. Очень испуганный. Сказал, приходили от Расуля. То есть я должен понять, что вы тоже от Расуля?
– Да, мы от Наиля Фатыховича. Меня зовут Айдар, еще иногда Дарон называют. Не слыхали такого?
Гильфанов слегка пожал плечами.
– Настоящий полковник, – отметил бык у двери.
– Точно, – согласился Дарон. – Феникс Дзержинский.
За стенкой что-то тихо хлопнуло. Дарон дернулся и сунул руку за отворот пиджака, бык у двери, уже с пистолетом в руке, выскочил из комнаты. Из коридора немедленно донеслась матерная ругань вполголоса. Через полминуты бык вернулся и зло объяснил, убирая пистолет:
– Радик пиво в холодильнике нашел. Скучно ему.
– Бар-ран, – с чувством сказал Дарон.
Гильфанов воздержался от комментариев, но потом все-таки решил помочь гостям перемахнуть глуповатую паузу:
– И вы, значит, все из Москвы ко мне приехали?..
– Ну, все-не все, неважно. Но да, приехали. С большой нечеловеческой просьбой. Мы все очень уважаем товарища Магдиева. Мы все – ну, не все, на самом деле, но многие – татары. И мы на первых порах с удовольствием все эти прыжки воспринимали. И всегда друг друга понимали, так ведь? Тем более, что лавэ капало.
– Не понял, – сказал Гильфанов, машинально отметив – геморрой у товарища, что ли, не садится, и все тут. – Это мы с вами друг друга понимали, что ли?
– Ну да, – подтвердил Дарон. – Не всегда впрямую, конечно, но были моменты. Вы Москву разводили, мы из Москвы вопросы решали некоторые. По зверькам, по финансированию, по квотам тем же. А по остальному – мирное сосуществование. Не мешали, по крайней мере. Теперь эта история кончилась, и все по беспределу пошло. То есть на первых порах это даже ничего смотрелось, я вот лично радовался, как Булкин Придорогина раком ставит. Вон, Саня докажет.
За спиной у Гильфанова доказательно буркнули.
– А потом нас за яйца взяли. По всем позициям. Бизнес, отдых, все остальное – со всех сторон. И менты, и ваши, и налоговая, и аренда кончается. И зверьки еще зашевелились, в открытую говорят: теперь татарам мандец, пора землю отвоевывать. Жопа полная. А общий смысл такой: пока Казань будет херней страдать, всем татарам будет полный anağını seberim17. Наилю Фатыховичу это прямо сказали.
– Кто?
– Люди, Ильдарик. Знающие люди. Они, честно говоря, и на тебя вывели. Они все это очень убедительно сказали, между прочим. А мне anağını seberim не надо. И Расулю не надо. Мы, блин, не для этого 20 лет нормальную жизнь выстраивали, чтобы опять на войну идти. Хватит уже, навоевались. И главное, было бы из-за чего. Не из-за того же, что одному толстому черту моча в голову стукнула, правильно?
– Я понял, Айдар. У тебя какие-то конкретные предложения?
– Одно, блин, предложение. От которого, как говорится, нельзя отказаться. Разруливайте срочно ситуацию с Москвой.
– Как? – поинтересовался Гильфанов с искренним, как он надеялся, любопытством.
– Это обсудим, поможем. Я понимаю, на попятку идти впадлу. Но никто же не заставляет ручки поднимать. Можно же, чтобы и нашим, и вашим, как Бабай делал – найдем вариант, без вопросов.
– Сколько нам Наиль Фатыхович времени дает?
– Ну, по уму-то надо было все вчера отыграть. На самом деле – пять дней.
Видимо, совсем Расуля сильно давят, подумал Гильфанов – за несколько часов, прошедших с момента разговора неизвестного бандита с Летфуллиным, срок ультиматума подтаял на пару дней. Но рассуждать по этому поводу было некогда – общение грозило вылиться в затяжную паузу, которая, согласно расчетам Ильдара, на данной стадии была совершенно не нужна. Поэтому он спросил то, чего от него ждали:
– А если мы отказываемся?
– Ну, тогда мы открываем второй фронт. Или, если угодно, пятую колонну. Я не говорю там об экономической и финансовой составляющей – хотя, если мы это дело включим, мало не покажется. Ну, вы в курсе. Я вот только одну вещь сейчас скажу. Мы по криминалу все раскрутим. По улице. Представляешь – все бригады в беспредел уйдут? Стрельба там на проспектах, массовые грабежи… А еще пиздюков на улицы выпустим, с шарами, пиками и арматурой. Чтобы «казанский феномен» детским садиком показался. Это нормально будет, как считаешь?
– Ну да, – сказал Гильфанов, страшным усилием удерживая себя от срыва в расчеты вариантов, позволяющих предотвратить и схлопнуть нарисованные бандитом возможности – о которых Ильдар, к своему стыду, раньше просто не догадывался. – Но это все когда еще будет. Или ваши пацаны прямо сейчас в «Заводной апельсин» играть начнут?
– При чем тут апельсин? Ты чего паришь-то? – Дарон явно рассердился. – Умного дал, да? Пацаны – это тебе не страшно. А если мы твоего папу усталого сейчас разбудим, сюда приведем и начнем на куски резать, это как, страшно будет?
– Айдар, я все понял, – быстро сказал Гильфанов.
– Ничего ты не понял, Ильдар-абый. Серый, веди папу.
– Айдар, не надо, – картонным голосом сказал Гильфанов.
– Надо, Вася, надо, – с удовольствием сказал Дарон. – Иди, Серый.
Амбал у двери выскользнул в коридор. Гильфанов напряг ноги. Айдар засмеялся:
– О какой хороший сын. Хоть и пьяный, да свой, да? А у меня вот папы не было никогда. И ничего, вырос, нормально все. Да ладно, не дергайся ты. Не будем ничего делать. Я же не зверь. Просто познакомиться хочу. Интересно же – сын такого великого человека.
В отцовской комнате завязался невнятный шум. Дарон, немного послушав, прокомментировал:
– Во. Могучий старик. Щас он нам всем покажет. Ждем с нетерпе…
В эту секунду Гильфанов с силой толкнул ногами пол, намереваясь въехать вместе с креслом в уязвимые места дежурившего за спиной Сани. Но Саня оказался не совсем там, где ожидал Гильфанов – так что вместо того, чтобы повалить бандита с ног и грохнуться сверху, полковник лишь крутнул того на месте, а сам улетел к кушетке и повалился на нее через спинку выскользнувшего кресла. Так, лежа, он и наблюдал за тем, как в комнату врываются галимовские парни в черных спецкостюмах и сферических шлемах, валят с ног Дарона и послушно бросившего пистолет Саню, а потом заволакивают Серого, зачем-то зажимая ему рот, и расстилают его на полу. Через полминуты суета улеглась, один из спецназовцев стащил шлем, показав голову Галима. Голова была мокрой, а лицо озабоченным. Галим шагнул к кушетке и протянул руку. Гильфанов, скорчив гримасу, медленно сел и спросил: