Одинокие люди - Луис Ламур

Обвинение строилось на том, что я убил однофамильца тех, с кем враждовала моя семья. Он был несколько раз ранен индейцами, но это утверждал я один, свидетелей у меня не было. Горящие стрелы были работой апачей, никто этого не отрицал, однако по городу ходили слухи, что я воспользовался нападением апачей, чтобы расправиться со старым врагом.

У Билли Хиггинса в Тусоне было много друзей, и никто из них не бы со мной знаком, все только слышали. Большую часть слухов разносил лейтенант Дэвис, верящий всему, что говорила ему Лаура.

Медленно прошли два дня, и провел их, валяясь на койке и играя в шахматы с охранником. Изменилось одно: Охранник больше не уходил, оставляя меня одного, и запирал двери тюрьмы.

Шерифа в городе не было и не должно быть еще неделю, мне начинало здесь надоедать, и хотелось, чтобы суд состоялся поскорее. Если они будут тянуть, кое-кто из жителей может потребовать мой скальп. Я скучал по горам, где нет никого, кроме орлов и снежных баранов. На стене напротив камеры висели мое седло, уздечка, седельные сумки и оружие. Хотелось ощутить под собой коня, а в руках винчестер.

Меня пришел проведать Дэн Крид. Охранник знал его и пустил без колебаний.

- Давай я передам тебе револьвер, - сказал Крид, когда охранник ушел в контору. - В городе много всяких... Некоторые хотят тебя линчевать. Я уж и так уговаривал, и этак - никто не слушает, говорят "Ну да, конечно, он же вернул тебе детей из Мексики. Ты будешь благодарен даже такому койоту, как он".

- Что еще говорят?

- Ну, еще говорят, что никто не знает, были ли в округе апачи, когда ты пустил в него пулю, или ты просто решил избавиться от еще одного Хиггинса.

Льюистона, который хорошо относился ко мне, не было. Даже если мне удастся передать весточку Оррину и Тайрелу, они были слишком далеко, чтобы помочь. Похоже, я действительно попал в переделку.

Что касается суда Линча, желающие поразвлечься всегда найдутся, а большинство просто не хочет ни во что вмешиваться. Конечно, есть люди, которые попытаются остановить его, но это должны быть сильные люди, а их мало. Никогда не думал, что окажусь на том конце веревки, хотя всякий, кто носит оружие, рискует очутиться в подобной ситуации.

Опять пришла ночь. На улице слышалось бормотание голосов и сердитые возгласы. Вряд ли они пойдут дальше разговоров, но лежа на койке в тюремной камере, я совсем не был в этом уверен.

Вдруг из темноты за окошком послышался голос:

- Мы тебя достанем оттуда, Сакетт. Достанем и повесим!

Я, вне себя от злости, мгновенно вскочил.

- Иди, возьми меня, трус поганый! Теперь я запомню твой голос, и если не заткнешься, то получишь сполна!

Послышался удаляющийся звук шагов.

Неожиданно я понял, что отдохнул. Попал я сюда усталым и изможденным, однако три дня с хорошим сном и питанием сделали свое дело. Встав, подошел к решетчатой двери.

- Джим! - позвал я. - Подойди сюда! Ты мне нужен.

Ответа не последовало, и я снова позвал. Опять ответа не было, но я услышал гул голосов.

Охранник отлучился, и они пришли за мной.

Глава девятнадцатая

Жители Тусона в большей своей части были законопослушными гражданами, я это знал, знала и толпа на улице перед тюрьмой. Вся штука в том, успеют ли эти жители помочь мне? Люди снаружи хотели провернуть свое дело тихо, но я этого не допущу.

Встав, осмотрел камеру. Здесь не было ничего, что сошло бы за оружие, за исключением рамы койки, сделанной из полудюймовых труб. Оторвав ее от стены, разломал раму и подобрал пару обрезков - один прямой футов семь, второй - загнутый на конце и покороче, фута три длиной.

Поставив их рядом, стал ждать. Снаружи слышался разговор у окна, затем дверь из конторы отворилась и, толпясь в узком коридоре, вошли люди. Некоторые, не поместившись в тюрьме, остались в комнате.

Я встал.

- Чего-то ищите? - я старался говорить беззаботно. - Если так, то здесь вам искать нечего.

- Мы собираемся повесить тебя за убийство Билли Хиггинса.

- Да, я убил его, как он и просил. На его месте или моем вы бы сделали то же самое.

От них разило перегаром. Эти парни, чтобы набраться храбрости, вылакали немало виски, но все они были тертыми и крутыми. Я услышал, как кто-то зазвенел ключами и понял, что нельзя терять времени.

- Вот что я вам скажу и повторять не буду: убирайтесь отсюда подобру-поздорову, и чем быстрее, тем лучше.

Они пришли без огня, а здесь было темно, как в подземелье. Они не подумали, что для того, чтобы вытащить меня из камеры, им потребуется свет, да и внимания привлекать не хотели, ведь я был один, а их было двадцать.

- Смотрите, как он распоряжается! - сказал кто-то. - Открывайте замок и давайте его оттуда выволочим.

Иногда надо поговорить, а иногда - действовать. Я никогда не был хорошим оратором. Услышав, как они пытаются вставить ключ в замок, схватил обеими руками длинную трубу и изо всех сил на уровне плеч всадил ее между прутьями решетки. В темноте это было страшное оружие - коридор за камерами был узким, и они набились в него, как сельди в бочке. Послышался хруст и ужасный, задыхающийся хрип.

- Что такое? Что случилось? - Заорал кто-то и в голосе его звучала паника.

Перехватив трубу покрепче, снова всадил ее в толпу, на этот раз чуть ниже.

Еще один вопль и крик:

- Назад! Ради Бога, уходим!

- Что происходит? - закричал другой. - Вы что, сошли с ума? Отпирайте камеру!

Отведя трубу назад, ударил ею на голос и услышал визг и возглас:

- Выходите! Выходите!

Люди дрались и боролись, чтобы выбраться из неудобного прохода. Просунул трубу на уровне колен, и несколько человек упало. Кто-то выхватил револьвер и вслепую выстрелил в камеру. Пуля прошла в нескольких футах. Я ударил трубой на вспышку, услышал крик боли и удаляющийся топот ног. Коридор быстро опустел, только кто-то лежал, стоная, на полу.

- Так вам и надо, - спокойно сказал я. - Вы получили то, на что напрашивались.

- Помоги! Бога ради, помоги мне!

- Как, по-твоему, я это сделаю? Я же за решеткой. Ползи наружу, там кто-нибудь из твоих паршивых дружков поможет..

Раздался еще один душераздирающий стон и шорох ползущего человека. Я прислонил трубу к стене и ждал. Если они прийдут опять, то будут стрелять, однако у меня было предчувствие, что больше никто из них сюда носа не сунет.

На улице послышались сердитые вопросы, затем дверь открылась. Чиркнула спичка и кто-то зажег лампу. В коридоре появились люди, в одном я узнал Ори, почтенного и уважаемого гражданина.

- Что случилось? Что здесь произошло? - спросил он.

Один человек без движения лежал на полу, от другого, который полз, осталась дорожка крови. Перед камерой валялись распущенное лассо и револьвер.

- Ко мне приходили посетители, - сказал я, облокотившись на решетку. Хотели пригласить на пикник с веревкой, только я не согласился, и им пришлось уйти.

Лицо Ори было суровым.

- Прошу прощения, молодой человек. Это была шайка бродяг, а не жители Тусона.

- Я так и подумал, - сказал я. - Мистер Оури, как вы считаете, мне могут принести из "Мухобойки" кофейник и что-нибудь поесть? Я ужасно проголодался.

- Я сделаю даже больше. Джим, - он повернулся к охраннику, - дай мне ключи. Я угощу этого молодого человека обедом.

Он оглянулся. Лежащего на полу человека осматривал доктор. Он поднял голову.

- У него три сломанных ребра и пробитое легкое, - тихо сказал он.

- Это его заботы, - грубовато отозвался я. - Каждый, кто работает со скотом, должен знать, что коровы бодаются.

- Я тоже так полагаю, - сухо ответил Оури.

Зазвенели ключи, и замок открылся.

- Выходите, мистер Сакетт. Я угощаю.

- Не возражаю, - сказал я, - но предупреждаю, что люблю поесть, у меня только что проснулся аппетит.

Когда мы вошли, в "Мухобойке" почти никого не было, но через несколько минут там не осталось ни одного свободного места.

Поев, я откинулся на спинку стула. Один из горожан подошел с моим винчестером и оружейным поясом.

- Если останетесь в городе, лучше ходить с оружием.

- Останусь, - ответил я, - пока все не прояснится. Я не сделал ничего дурного. Убил хорошего человека, крепкого парня. На том солнцепеке, под стрелами апачей он мог прожить еще несколько часов.

- Я бы попросил о том же, - сказал кто-то.

После этого я замолчал. Настроение исправилось: я хорошо поел, мне вернули оружие, и все, что мне хотелось, - покончить с этим делом.

Вошел доктор и жестко посмотрел на меня.

- Должен признаться, что вас опасно загонять в угол. Вы уложили четырех: у одного раздроблена скула, не хватает девяти зубов и искалечено лицо, у другого порваны мышцы плеча, у третьего проломлен череп и на пять дюймов раскроен скальп. У человека с пробитым легким есть шанс выжить, если ему повезет. Кроме того, шестеро или семеро отделались легкими ранениями.

- Они пришли, чтобы убить меня, - сказал я.

Дверь на улицу открылась, и вошли двое - капитан Льюистон и Токлани, индейский разведчик. Они осмотрели комнату, нашли меня и подошли к моему столику.