До дрожи - Ана Сакру

С такой выразительной маскулинной внешностью, как у этого Артёма, либо трусы в журналах рекламировать, либо брести в какой-нибудь спецназ, не заморачиваясь с получением диплома.

Не то, что Глеб Янович. Вот Наумов совсем не такой. По нему сразу видно – образованный, утонченный…

А этот…Даже у моего старшего братца – курсанта вид более одухотворенный, чем у этого…пролетария. А Лёвка тоже тот ещё дуболом.

Вспомнив брата, немного прихожу в чувства и расплываюсь в чарующей улыбке, тут же ловя на себе слегка изумленный взгляд противника.

Всё-таки благодаря брату у меня большой опыт потасовок с более высокими и сильными мальчиками. Тут главное – внезапность…Бей и беги, иначе скрутят и помнут.

– Хм, ну ты нас записал, и что дальше? – с ходу меняю тон на чувственно-томный.

Как бы невзначай облизываю губы и делаю шаг, приближаясь к Артёму вплотную.

Так близко, что открытые участки кожи начинает покалывать от чужого тепла, а нос щекочет мужской терпкий запах, смешанный с какой-то морской туалетной водой.

У Артёма мгновенно брови взлетают к линии роста волос. Но лишь на секунду, а потом он вновь расплывается в кривой улыбке, прикрывая глаза потяжелевшими веками.

– Есть что предложить? – копирует мою игривую интонацию.

– Предлагаю быть джентльменом…– невинно хлопаю ресницами и прикусываю нижнюю губу, смотря на него чистым-чистым взглядом. Кот из Шрека разревелся бы от такого мастерского косплея.

– Какое скучное старое слово, – хмыкает на это Артём, стекая взглядом на мои губы, а потом сразу на грудь.

Там его глаза и остаются. Так демонстративно, что у меня соски под тяжестью начинает тянуть. Будто не посмотрел, а пару кирпичей положил.

– Это четверка, да? – снова поднимает глаза на уровень моего лица.

– Охренел?! – тут я уже не выдерживаю.

– Да мы с ребятами просто поспорили, – неопределенно пожимает плечами, снова приваливаясь к столбу.

– На что поспорили? – интересуюсь на автомате.

Вместо ответа Артём снова пялится на мои губы, которые будто печёт от его внимания. Кошусь на телефон, который он, кажется, вполне расслабленно держит в руке.

И я решаюсь. Бдительность его немного усыпила. Пора.

Резко подаюсь вперёд и выхватываю у него из ладони телефон. Артём настолько не ожидает этого, что легко отпускает гаджет, и я в ту же секунду разворачиваюсь на пятках и несусь к своему домику. Адреналин шкалит, закладывает уши, с ног слетают вьетнамки. Возмущенный окрик " Эй!" ударяется мне в затылок потоком горячего воздуха, рассыпается дрожью по телу. Мне надо всего каких-то тридцать метров пробежать! В груди клокочет нервный, победный смех. Я уже вижу свою дверь, ещё чуть-чуть!

Но в следующий миг мне прилетает ощутимый толчок в спину, и я на всей скорости впечатываюсь грудью в стену, обшитую вагонкой, сзади на меня наваливается просто какой-то раскаленный бизон, а телефон Артёма выпадает из моих ослабевших пальцев и со звонким хрустом падает на крупную щебенку.

4. Алиса

– Твою ма-а-ать…!!! – ошарашенно тянет Артём.

Ещё с секунду так и стоит, впечатывая меня в стену своей немаленькой горячей тушей и не давая даже вздохнуть, а потом резко кидается к телефону.

Жадно хватаю воздух, проверяя на месте ли ребра, и уж было пытаюсь скрыться в домике, не желая смотреть, как Артём ревёт над своим напрочь разбитым гаджетом, но меня стопорят сначала грозный окрик "стоять!", а затем и мужская нахальная лапа, обхватившая талию.

Второй раз за минуту с размаху впечатываюсь в вагонку, только теперь спиной. Позвоночник саднит от удара, но я не успеваю это прочувствовать, так как в грудь уже впечатывается торс этого двухметрового придурка, да еще с такой силой, будто он мечтает оставить меня на стене в виде прилипшей бесформенной кляксы.

– Сучка, – сбитое жаркое дыхание касается моего лба.

Над макушкой в вагонку упирается мужская рука.

Глаз не поднимаю – упираюсь взглядом в дернувшийся на слове "сучка" кадык Артёма. Чувствую, как зло меня сверлит, разглядывая с высоты своего роста.

– Ты сам виноват, – нервно выдыхаю и просовываю ладони между нашими слипшимися телами в попытке оттолкнуть, – Пусти!

– Этому телефону всего неделя! – рычит глухо мне в макушку, будто не слыша и не замечая моих попыток высвободиться.

– Вот и снимал бы на него что-нибудь про себя! – пищу, распаляясь, потому что потихоньку меня начинает охватывать паника.

Он слишком сильный и большой. И слишком близко!

Я зажата между ним и стеной так, что, кажется, подожму ноги и останусь висеть. Вдохнуть нормально не получается. Бешеные удары сердца смешиваются с его пульсом, и я уже не понимаю, чей мотор так дико стучит.

От его близости мне душно, словно в бане, и, кажется, что…

Нет, мне не кажется…

Черт, за этот вечер это уже второй член, пытающийся протаранить мою одежду на животе!

И, если от подобной реакции на меня Наумова я была в диком восторге, то сейчас в голове крутятся все выпуски "Дежурной части" одновременно!

– Знаешь, Цветочек, за айфоны принято сосать, – поддевает Артём пальцем мой подбородок.

Встречаемся взглядами, и его настолько рассерженный и одновременно похабный, что мне становится смешно. Это истерика, наверно…

– Я рада, что ты знаешь, как заработать на ещё один, – сдавленно хихикаю.

И тут же жмурюсь, испугавшись собственной дерзости. Боже, что я несу, он меня прибьёт!

Но, вместо ругани, с удивлением слышу, как после мучительной паузы, этот громила начинает ржать. Причем так тихо и бархатно, будто кот урчит, когда ему пузо чешут. Вся грудная клетка Артёма заходится вибрацией, передающейся мне щекочущей дрожью.

Медленно открываю глаза и непонимающе смотрю на него.

– Ты отбитая, да? Я понял, – улыбается в ответ нахально, убирая прядку волос мне за ухо.

Отдергиваю голову, но он только и вовсе перехватывает мой затылок, не давая увернуться.

– Впрочем, так даже лучше, – тёмные глаза путешествуют по моему лицу и тормозят на губах, – Ну что, Алиса, как будем проблему решать? Подстава в поезде, запись, айфон, моральное оскорбление…Итак четыре пункта.

– Какое ещё оскорбление? – выгибаю бровь, страдая от слишком интимного поглаживания моей шеи.

Про член, по ощущениям уже просверливший мне второй пупок, я вообще молчу. Почти привыкла…

– Хуесосом меня назвала, – вкрадчиво напоминает.

– Записи больше нет, а айфон я тебе куплю, замяли? – нервно облизываю губы, думая, что глаза ведь у Артёма не совсем карие, а золотистые какие-то, ореховые.

В тусклом свете одинокой лампы сложно разглядеть…

– Запись есть, я ее себе на почту сразу перекинул, будто чувствовал, – сообщает Артём, и его рука от затылка переходит к моей ключице.

– Хватит меня лапать! – тут уже возмущаюсь.

Фыркает, сверкнув глазами, убирает ладонь и демонстративно упирается обеими руками в стену у меня над головой. И это кажется чем-то ещё более интимным, потому что все его тело вжимается в моё, а концентрированный мужской запах становится ощутимей.

– Врёшь, что перекинул, – бормочу.

– Пошли ко мне в палатку – покажу, – подмигивает.

– Пф-ф-ф, – вырывается из меня, но продолжать свою мысль вслух про то, что "а больше ничего не покажешь?", как-то не хочется.

Прежде всего потому, что тактильная демонстрация вжатой в мой живот раскаленной кочерги и без того напрягает.

– Хорошо, айфон и часы, и заминаем, – снова пытаюсь его оттолкнуть, упираясь ладонями в твердую грудь. Бесполезно, будто упавший столб отодвигаю.

– Мажорка, да? – урчит, наклоняясь ближе, и каждый звук горячим влажным потоком воздуха оседает на моём лице.

Я бы уже давно заорала "помогите", но здесь нет совершенно никого, все на пляже у костра в нескольких сотнях метрах…

– Извращенец, да? – шепчу нервно, чувствуя, как внутри всё натягивается струной и начинает отчаянно звенеть.