Загадки пучины - Б Лавренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они переходили из одного помещения в другое, и курносое добродушное лицо штурмана мрачнело.
- Чертовщина какая-то! - бормотал он. - Нечистое на посудине дело. Что скажете, док?
Николай Андреевич Коротков, высокий, угловатый, склонив голову набок, бросал вокруг внимательный взгляд и молчал.
В каюте капитана был образцовый порядок. На столе лежала карта с проложенным курсом и раскрытый судовой журнал, рядом поблескивала позолотой авторучка. Запись в журнале велась на английском языке, и штурман прочел последнюю:
"В 13 часов наблюдали необыкновенное явление... По правому борту в трех кабельтовых на море появился почти правильный круг как бы кипящей воды. Его диаметр в несколько раз превосходил длину "Хризантемы". Явление наблюдалось в течение пяти минут".
Дальше шли цифры - запись координат. Пархоменко дважды повторил их вслух и присвистнул:
- Док, посмотрите! Корабль без команды шпарит полным ходом - чертовщина первая, а это, - он ткнул пальцем в цифры, - вторая! Запись сделана в то время, когда у "Коралла" прервалась связь с "Явой", и были они совсем рядом с ним. Согласитесь, док, что это очень странно.
- Ты прав, - задумчиво ответил Коротков. - Странно.
Они снова поднялись на палубу и, привлеченные жалобным мяуканьем кота, заглянули на камбуз. По сравнению с другими помещениями здесь был невероятный беспорядок. Валялись посуда, пакеты с продуктами, жестяные банки, остро пахло горелым сахаром. Фонарик в руке штурмана дрогнул: из-под кучи картофеля, мешков и банок торчали ноги в деревянных башмаках.
Судя по всему, это был кок - невероятно тощий молодой японец. Он лежал, закрыв ладонями лицо, искаженное гримасой ужаса. Все-таки на судне оказался человек, и Пархоменко сразу повеселел.
- Впервые вижу такого тощего кока. Ну как, доктор?
Коротков наклонился над телом.
- Пока жив.
Уже забрезжил рассвет, а мы все не могли обнаружить батискаф. Мы прошли над глубоководной пропастью, куда спустилась "Ява", - ничего. Потом просмотрели, прослушали, прощупали огромную акваторию - и опять ничего. "Ява" исчезла бесследно. Это было непонятным, непостижимым и давало основания для тревоги.
Обо всем этом и докладывал сейчас Кард Янович чрезвычайной комиссии Академии наук.
Я взглянул на Нину. С окаменелым лицом она сидела, склонясь над своими таблицами, и что-то записывала в них. Глаза ее стали синее - единственный признак большого волнения.
Что же случилось с "Явой", с этим самым совершенным глубоководным кораблем?
Батискаф - подводный дирижабль - пришел на смену ненадежным, а главное, ограниченным батисферам и гидростатам. Стратонавт Пикар, успешно проникнув в глубины воздушного океана, обратился к осуществлению своей давней мечты проникновению в глубины морей. Годы упорных поисков, напряженного труда, рискованных экспериментов - и корабль глубин, батискаф, родился. Вместо легкой оболочки, наполненной газом, - легкая, но прочная поплавковая камера, наполненная бензином; вместо легкой гондолы - сверхпрочный стальной шар, способный выдерживать чудовищные давления глубин.
Чокроаминото создал корабль предельных глубин. Батискаф этот был рассчитан на проведение серьезных исследовательских работ на любых глубинах... Где батискаф? Что с его экипажем?
При спуске у острова Капри Пикар едва не остался навсегда на дне: батискаф застрял в толстом слое ила; на нем дважды самопроизвольно срабатывал аварийный автомат сброса балласта, и батискаф стремительно уходил вверх. Могло такое произойти с "Явой"? Исключено. Ну, а вдруг "Ява" всплывает, всплывает значительно быстрее, чем древний батискаф, а там, на волнах, ничего не подозревающая "Хризантема"... Удар о киль, рваная пробоина в корпусе поплавковой камеры... и батискаф снова погружается в пучину. Навсегда... Я выскользнул из салона и зашагал к радиорубке. Вызвать "Хризантему" было минутным делом. Но на Пархоменко мое разыгравшееся воображение мало действовало. Если экипаж "Хризантемы" погиб при попытке спасти батискаф, то почему шлюпка на месте? А потом "поцелуй" "Явы" не прошел бы безнаказанно для такой скорлупки, как "Хризантема". Если бы это случилось, то, пожалуй, ему не пришлось бы находиться на корабле. А главное, батискаф-то не обнаружен. Ладно, так и быть, он полезет и осмотрит днище. Я не удержался и позвонил в гидроакустическую.
- Ничего нового! - сердито ответила на мой вопрос Иринка. - Неужели я молчала бы? Тебе делать нечего, что ли?..
Вот так всегда Иринка со мною разговаривает. А в действительности она замечательная и умница большая. Она гидроакустик и гидробиолог нашей комплексной группы океанографической экспедиции. Вообще у нас отличный народ в группе, не первый год вместе выпытываем у старика Нептуна его тайны.
Но куда все-таки исчезла "Ява"?
Я возвратился в салон. Карл Янович, заложив руки за спину и чуть ссутулясь, медленно прохаживался вдоль мерцающего экранами приборного пульта.
- Одно, - говорил он глуховатым голосом, - остается одно - начать все снова. Прощупать каждый метр, каждую складку дна. Но убейте меня, - он развел руками, - не понимаю! Как корова языком слизнула. Мы обнаруживаем на дне ядра, да что ядра, гайки и то находим, а батискаф не разыщем! Что за дьявольщина! Такая техника...
Нина потупилась. Да, поисковая техника подвластна ей такая, о которой еще год назад можно было только мечтать. Но сегодня локаторы что-то "чудят": то и дело появляются поля невидимости - какие-то мутные пятна. Нина твердо убеждена, что приборы в этом не виноваты, что это помехи, так сказать, внешнего происхождения. Однако обидно.
- Чем можем помочь? - спросил председатель комиссии. - У нас самые широкие полномочия.
- Не представляю, - пожал плечами Карл Янович. - Нет судна, оснащенного поисковой техникой лучше нашего "Океана".
Вошел Николай и положил мне на стол радиограмму от Пархоменко: "На "Хризантеме" никаких следов столкновения..."
- Делайте все, что сочтете необходимым. Мы тоже подумаем. Желаем успеха! проговорил председатель комиссии. Экран телевизора погас.
- "Тоже подумают"! - проворчал Карл Янович. - Володя, передай наверх: пусть отключат всю внешнюю связь и дадут нам спокойно поработать... Вообще нас нет... - И он уселся перед пультом гидролокатора.
- Нина Васильевна! - позвал, не отрываясь от приборов, Карл Янович. Дайте карту, где нанесены районы непросмотренного дна, и пригласите сюда Ирину Алексеевну.
Нина не шелохнулась. Она сидела, зажав виски ладонями. Глаза ее были широко открыты; почти круглые, блестящие, они чем-то напоминали глаза раненой птицы.
Эх Женька, Женька, друг мой!
- Что случилось? - повернулся Карл Янович к нам. - М-да, - проворчал он, выслушав меня. - Ну и что ж страшного? Работать, искать надо... Я жду, Нина Васильевна!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});