Недотрога (СИ) - Невинная Яна

Я так и не научилась быть взрослой. Инициативы ни в чем не проявляла. И сейчас беспомощно пыталась понять, что же ответить маме, как убедить ее в своей правоте, как найти нужные доводы.

— Мамочка, дело вовсе не в том, что я боюсь потерять… потерять… — Так и не сумев облечь в достойную форму мамину грубую фразу, попробовала зайти с другой стороны: — Почему ты думаешь, что сын Николая Дмитриевича станет со мной разговаривать? Он и на порог не пустит, слова не даст сказать, скорее всего. Ты бы видела, как они с матерью смотрели на меня в больнице.

Молчу о том, как Максим Суворов подошел ко мне, застав одну в коридоре, схватил за предплечья и тряс, как жалкого котенка, цедя отвратительные оскорбления в лицо. Оторопев от неожиданности и жутко испугавшись, я не сумела разубедить его в предположениях, что я, а не мама, состою в любовной связи с его отцом.

Он тогда обвинил меня в том, что я похотливая шлюха, дешевая подстилка, доведшая отца до сердечного приступа своими выкрутасами в постели. Знал бы он, что высказывал всё это невинной девушке… Невозможно представить, что такой злобный человек пойдет на мировую.

— А ты найди способ пробиться к нему. У него вон клуб какой-то пафосный во владении. Или открывается. Приди туда, застань его на рабочем месте, а не ломись в квартиру. Пошевели мозгами для разнообразия.

Клуб? Взять и пойти в клуб? Такая мысль не приходила мне на ум.

— Я могу, конечно, попробовать, но вряд ли что-то получится, — наконец сдалась я, поняв, что с мамой бесполезно спорить. Да и говорить не хотелось. Высказанные мне в лицо правдивые обвинения грызли душу.

— Вот и правильно, вот и умница, — кивнула мама, заправляя мне за ухо прядь волос. — Только оденься получше, придумай что-нибудь. Не надо туда идти в твоих привычных балахонах. Сейчас так девочки не одеваются модные.

— Я никогда не гналась за модой, мама. Ты же знаешь.

— Но и ходить в концертных платьях в обычной жизни — та еще глупость! Как монашка, ей-богу!

— Они не концертные, я просто люблю строгие закрытые и длинные платья.

— Что ты прячешь? Фигурка у тебя что надо. А еще подумай, может, лохмы свои обрежешь? А то уже пол ими подметаешь. Вдруг мальчику не нравятся длинные волосы.

«А вдруг он любит лысых с тату? Мне, что ли, переродиться, чтобы ему угодить?» — со злостью подумала я, невольно вцепившись руками в толстую косу, которую с великим трудом заплела сегодня. Вымытые просроченным дешевым шампунем, найденным в старой квартире, волосы превратились в мочалку. Того и гляди, действительно придется обрезать.

Покраснев, я решительно сменила тему:

— Мама, что принести тебе завтра? Как ты тут? Никто не обижает?

— Нормально всё, нечего сюда каждый день таскаться. Пользы от этого никакой. Хочу, чтобы ты все силы отдала тому, чтобы вернуть нашу прежнюю жизнь. Ты мне только позвони, скажи, как Николаша. Сердце кровью обливается, что не знаю ничего об его состоянии… Сил нет этого терпеть. Извелась вся.

— Мамочка, я звонила в больницу, куда его перевели, — я сжала мамину руку и погладила по щеке, по которой уже катились слезы. Сердце дрогнуло от сострадания. Как же она мучается неведением. — Мне не дали информации, ее предоставляют только родственникам. Но я думаю, мы бы узнали, если бы… прочитали бы в новостях. Все-таки Николай Дмитриевич — не последний в городе человек.

— Наверное, ты права, — со вздохом признала мама. — Но ты как узнаешь у Максима, позвони мне. А сама не приезжай, слишком далеко мотаться. И давай-ка на такси домой едь, вся насквозь продрогла. Приедешь, ноги в тазике согрей, чаю завари горячего. У тебя чай-то есть? Если нет, попроси у бабы Тони. В магазин сама не ходи уже. Поняла? Давай дуй домой, несмышленыш. Не пропаду я тут, зря болото не разводи.

От этого «несмышленыш» слезы навернулись на глаза. Так мама называла меня в детстве. Короткие визиты к ней помогали не скатиться в пропасть отчаяния. А теперь я буду совсем одна. Понимая ее доводы, я всё равно чувствовала себя обиженной и отвергнутой.

— Мама, а как же ты? — спросила я с мольбой, на самом деле имея в виду: «А как же я без тебя?».

— А что я? Не так страшен черт, как его малюют. — Мама пожала плечами, невесело улыбнулась, стала чуть больше похожа на прежнюю себя. — Помогла главной надзирательнице оформить финансовые документы, так она меня по состоянию здоровья перевела в лазарет. Капельницы, уколы, витамины… Лежу себе, книжки читаю. Как в санатории. Ладно, пока, Таечка.

Тепло попрощавшись, мы обе, не сговариваясь, залились слезами. Крепко держась за маму, я боялась расцепить объятия и выйти наружу на холод. Согласившись вызвать такси, я, конечно же, не собиралась выполнять обещание.

Куда мне торопиться? Сегодня пятница, впереди безрадостные выходные. На учебу не надо, на частные уроки тоже. Если уж разболеюсь, будет возможность поваляться в постели и напичкать себя лекарствами. Лучше я в аптеку зайду и куплю что-то от простуды, чем потрачу деньги на комфортную поездку. Слишком это будет больно, напомнит о прошлой жизни, куда нет возврата.

Конечно, теплилась надежда, что Николай Дмитриевич выздоровеет, вернется, спасет маму, вытащит меня из убогой квартирки и снова сделает своей принцессой, но грезы имеют особенность разлетаться на маленькие острые осколки и больно ранить того, кто осмелится мечтать. Поэтому я старательно отодвигала за край сознания любые мысли о Николае Дмитриевиче. Надо полагаться только на саму себя.

Глава 3

Бредя по сумрачной улице, настолько задумалась, что не заметила, как за мной черной тенью движется дорогое авто с наглухо затонированными стеклами. Сначала подумала — померещилось, и оно медленно едет вовсе не за мной, но стоило ускорить шаг, как черная акулоподобная машина заурчала громче. Сглотнув комок страха, я отошла подальше от края дороги, хотя деваться мне, собственно, было некуда. Помощи ждать не приходилось. Казалось, что в этом мире существуем только мы — одинокая окоченевшая путница и преследующая ее подозрительная машина.

Осознав, что мне никуда не сбежать, я всё же сделала необоснованную и глупую попытку избавиться от преследования, дернувшись куда-то в куцые низкие кусты.

Это было ошибкой. Позади себя я услышала звук открываемой двери и чавкающие шаги по снежной каше. Кто-то гнался за мной, наверняка желая сцапать легкую добычу и увезти куда-то, чтобы… Конечно, я понимала, что незнакомец хочет со мной сделать. Зачем еще гнаться через кусты за молодой девушкой, кроме как не для своих похотливых целей?

Сердце бухало так громко, что этот шум оглушал меня, ветер свистел в ушах, из глаз брызнули слезы. Зацепившись за какую-то корягу, я вскрикнула и, подвернув ногу, со всего маху завалилась в грязный снег. Мужчина, следующий за мной, мгновенно настиг меня и остановился, тяжело дыша.

— Идиотка, куда ты побежала? — проговорил он грубо, наклоняясь и переворачивая меня лицом к себе. В свете тусклого фонаря я увидела перед собой перекошенное злобой знакомое лицо. Максим Суворов собственной персоной подхватил меня за предплечья и рванул к себе, будто я ничего не весила.

Ощутимо пахнуло ароматом дорогого парфюма с легкими древесными нотами вперемешку с цитрусовыми, но никакого облегчения оттого, что передо мной не незнакомый бандит, а сын Николая Дмитриевича, я не почувствовала. Наоборот, меня затрясло так, словно попала в лапы жуткого монстра, желающего сожрать слабую жертву своей охоты.

Совершенно не понимая, как он тут оказался, что от меня хочет и почему молчит, странным взглядом рассматривая мое лицо, я тоже не открывала рта. Да и что бы я ему сказала?

«О, как хорошо, что вы попались мне на дороге, Максим Николаевич! Какая счастливая случайность! Ведь я как раз собиралась найти вас. Хотя у меня даже нет интернета, чтобы отыскать адрес вашего клуба, будто я какая-то древность, а не современный человек.

В общем, очень здорово, что вы нашли меня на этой темной дороге. Не хотите ли посадить к себе в вашу шикарную машину? А то так есть хочется, что и переночевать негде. Другими словами, не заинтересует ли вас предложение получить девственность той, которую вы ненавидите, считая любовницей отца? И не облегчите ли вы потом жизнь ей и ее маме, отдав ключи от квартиры, где ценные вещи лежат?»