Испытание - Михаил Попов

- Одевайтесь! - отдал очкастый очередную команду.

Мужики в плащах аккуратно повесили снятую с Трапезникова одежду на спинку железного стула и вынесли из-за ширмы непонятный комбинезон. Гибкая, как бы прорезиненная ткань, "молнии", кармашки, заклепки, липучки. Влезть в него можно было только с посторонней помощью. Помощь не заставила себя ждать. Александр Иванович обессиленно бубнил.

- Что это? Зачем это?

Его бодро и умело впихнули в странное одеяние, со свистом застегнули "молнии" и начали прилаживать огромные, как у горнолыжников, ботинки.

- Это самое лучшее из того, что мы можем вам предложить,- сказал очкастый, и было понятно, что он говорит чистую правду.

- Не надо мне ничего.

Все кнопки были застегнуты, ремни затянуты. "Плащи" вытерли потные лбы.

Человек в синем халате внимательно посмотрел Трапезникову в глаза. Выражение глаз у него было такое, словно он чего-то ожидает от своего подопечного. Александр Иванович понял - сейчас нужно что-то сказать, и с ужасом осознал, что сказать ему решительно нечего.

- Ну что же,- вздохнул очкастый,- тогда пошли.

- Куда?

- Вы все увидите. Мы ничего от вас скрывать не будем.

У входа, рядом с давешней "Волгой", стоял открытый джип. Трапезнико

ва погрузили на заднее сиденье. Он очумело вертел головой. Неотступные друзья держали его за руки. Джип тронулся с места. Обогнул двухэтажное здание. Александр Иванович скользнул взглядом по окнам и вздрогнул - в каждом из них было по нескольку любопытных физиономий. Может быть, крикнуть им: "Помогите!" Но он не крикнул.

Стуча колесами на стыках бетонных плит, джип катил через взлетное поле в сторону зеленого холма, уснащенного решетчатыми антеннами.

Одна покачивалась.

Рядом с холмом стоял небольшой белый новенький самолет. Лопасти двигателей беззаботно вращались.

- Наденьте это.

Александру Ивановичу нацепили на голову большой круглый металлический шлем с выпуклой стеклянной маской на уровне глаз. Трапезников понял - приближается решающий момент. Что решающий? Зачем?! А может, придется просто прокатиться на самолете и ничего не будет страшного?

Из туловища самолета вывалился трап в четыре ступеньки. Получив коленом мягкий повелительный пинок под зад, Трапезников начал подниматься по ступеням. В крохотном салоне было пусто. Сопровождающие не дали Александру Ивановичу занять ни одно из пассажирских мест. Его направили в сторону кабины.

Неопытный человек, попадая в кабину пилота, неизбежно обалдевает от дикого количества тумблеров, циферблатов, стрелок, шкал. Александр Иванович обалдел, и его в таком состоянии усадили в левое кресло и намертво пристегнули двумя ремнями.

В правом кресле уже сидел человек в шлеме.

- Следи за тем, что я буду делать,- послышалось в радиоухе у Трапезникова.

Пальцы летчика пробежали по десятку разных тумблеров и кнопок. Какая странная экскурсия, тускло, расслабленно думал Александр Иванович.

- Запомнил?

- Что? - прошептал "экскурсант", не уверенный, что его слышат.

- Повторяю, следи внимательно. Больше повторять не буду.

Нажимая на каждый тумблер, сосед давал насыщенный комментарий, десять слов в секунду. Александр Иванович и не пытался что-либо запомнить.

- Это штурвал, это...

Чушь какая-то, свирепая чушь.

- Ну что, парень, все понял? Справишься, если что?

- Отлично все понял, можешь считать меня летчиком-испытателем! - вкладывая в слова как можно больше яда, крикнул Александр Иванович.

- А тебя им уже и считают.

- Оч-чень хорошо.

- Все ребята, можете идти.

Конвоиры удалились, шурша плащами.

Пилот повел себя как обычный пилот из виденного Трапезниковым кинофильма. Проверил показания приборов, поговорил с диспетчером (и тот, и другой все время употребляли слово "добро"), что-то выжал, что-то продул, включил форсаж, а может, и не форсаж. Потом подвигал штурвал, и в неловких руках Трапезникова штурвал второго пилота шевельнулся как живой, напомнив некстати велосипедный руль.

Гудение двигателей стало слышнее. Когда дошло до твердого басовитого гудения, пилот произнес последнее "добро", и самолет начал разгоняться.

Навстречу повалило пространство с какой-то земной мелочью по бокам. Трапезникова трясло во всех смыслах. Тряска дошла до такой силы, что оставалось только разрыдаться.

И вдруг все кончилось.

Легкость и тишина.

Неприятный холодный пузырь внутри живота переместился к горлу.

Прямо по курсу рисовалось большое, витиевато клубящееся облако. Настолько могущественного вида, что могло показаться, что взлет произошел по его повелению.

От всего этого, от внезапной легкости, от ноющей ваты в ушах, от этого облака Трапезников громко всхлипнул.

- Отставить!

- Что?

- Принимай управление!

- Почему я?

- Потому что ты летчик-испытатель, а это опытная машина "СН-триста тридцать".

- Я не летчик-испытатель!!!

- Я тебе все показал. Приборная доска стандартная.

- Я не знаю никакого опытного образца и никакой доски. Я не летчик-испытатель!

- Твой сын считает, что летчик, и с этим ничего не поделаешь.

- Какой сын?

- Вася. Вася сын. Все, отпускаю штурвал.

- Нет!

- Самолетом уже управляешь ты.

- Ты не имеешь права!

- Все, я катапультируюсь.

- А я?!

- Можешь покружить немного и садись.

- Я же не умею. Я упаду и разобьюсь. Это убийство!

- Прощай, летчик, прощай, испытатель. Я сделал для тебя все что мог. Ты сам виноват.