Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

— Выключи ты ту дрянь!

Сигнал будильника и недовольное ворчание Канты, зарывшейся в подушки — это традиционное начало дня. Только теперь новый день для Като начинался не в собственной кровати, а за кухонным столом, где она уже в седьмой раз подряд засыпала к рассвету, сжимая в руке недопитую кружку крепкого пуэра.

Затем как всегда.

Зубная паста, Завтрак, Забыла что-то дома.

Час езды, Чай на работе, Чек за обед в столовке.

Отчеты, Огромная стопка… Отбой, сразу по приезду домой.

Жаль, не было места Отгулу, Отпуску или хотя бы просто полноценному Отдыху в этом дадаистическом манифесте пешки-работника.

И все же, сегодняшний день не совсем обычен. Едва не забыла в этой рутинной, каждодневной суете — сегодня День рождения Канты!

После работы Като неслась домой на предельной скорости, торопясь поздравить сестрицу. Подарок — только что купленную золотую подвеску с крошечным изумрудом — она крепко сжимала в кармане потрепанного плаща, продираясь по переполненному подземному переходу. Выход из него, как пресловутый свет в конце тоннеля, уже виднелся впереди.

Но когда Като уже поднималась по обшарпанной лестнице перехода, ей показалось, что кто-то тянет ее сзади за рукав. Она возмущенно развернулась, ожидая увидеть попрошайку или карманного вора, а вместо этого ее взору предстала жавшаяся у потрескавшейся стены старушка. На устах — немного печальная, старческая улыбка, в морщинистой руке — букетик странных, мелких цветов темно-фиолетового оттенка, мрачноватых и неказистых, даже несмотря на довольно милые, беспорядочно торчащие белые пушинки и желто-горячие середки.

— Что это? — Вопрос у Като вырвался сам собой, случайно.

— Это сон-трава, доча, — прошамкала бабка, потряхивая нелепым букетом. Цветы заколыхались в такт, словно пушистые колокольчики.

— А что она дает? — Заинтересовалась Като.

— Сон крепкий, — принялась перечислять свойства травы старушка. — Бессонницу лечит.

Ох, как бы ей сейчас не помешал крепкий и здоровый сон без всяких сновидений…

Като машинально порылась в карманах в поисках мелочи.

— Дайте мне, сколько нужно, — попросила она, нащупав в кармане металлическую денюжку. Но бабка с нелепым букетом от покупательницы отвернулась и даже отмахнулась.

— Не поможет тебе это, — она вроде как рассерженно опустила сон-траву в открытую сумку, стоявшую у ее ног, а взамен вытащила букетик аптечной ромашки.

Като решила, что старушка слегка не в себе.

— То есть как это не поможет? — Переспросила она, нервно теребя в кармане мелочь и только что купленную драгоценную подвеску. — Мне от бессонницы и нужно.

Бабка вздохнула тяжко, как-то по-старчески, сощурилась, быстро заглянула девушке в глаза и тут же опустила взгляд.

— Напомнила ты мне одну мою знакомую травницу, Энсетой зовут, — пустилась она в воспоминания. — Я как тебя увидела, сразу подумала, что ты на нее похожа.

«Похожа на какую-то старушку? Я уже так плохо выгляжу?» — Пронеслось в голове у Като.

— Не внешне, конечно. — Словно прочитав ее мысли, продолжила бабка. — Такая же она неприкаянная, вот к ней за помощью и обращайся.

— А как найти-то ее? — Като нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

Бабка снова вздохнула.

— Не знаю. Давным-давно не видела ее. Может, так и живет до сих пор в своей лачужке в Высоких Кручах…

Като не стала дальше слушать про тяжелую жизнь, маленькие пенсии и оползни в Высоких Кручах. Да, старушка, похоже, и не заметила, что ее единственная слушательница покинула ее и продолжала что-то рассказывать самой себе или букетику аптечной ромашки.

Надо же, какое странное название — Высокие Кручи.

Столкнулась с каким-то мужчиной, сумка выпала из рук. Пока нагнулась, собрала рассыпавшиеся по тротуару ключи, мелочь и мобильный, запустила руку в карман — и вора, и подвески след простыл.

Вот уж, действительно, неприкаянная.

Глава 2. Все в шоколаде

Поднимаясь по напрочь провонявшему подъезду своего house, Като размышляла об одноименном стиле музыки, лившейся ей насильно в уши, и мысленно репетировала, что она скажет имениннице, как оправдает свое появление без подарка?

— Взрывай!

И беззаботный хохот прямо за дверью их квартиры. Като открыла незапертую дверь, музыка стала еще громче. В квартирном коридоре жались две незнакомые девчушки с пластиковой бутылкой и сигаретой. Сначала растерялись — спрятали за спину сигарету вместо своего пол-литрового Омута Памяти. А когда Като прошла, они, давясь и прыская от хохота, снова объединили два лота в один самодельный источник радости.

— Тебе с коньяком или бейлизом? — Из груды тел вынырнула голова Канты, светящаяся праздничным весельем.

— Что?

Голова на секунду исчезла; затем появилась только кисть именинницы, обрамленная леопардовым мехом, она втиснула Като доверху наполненный бокал и исчезла.

Шоколад с коньяком.

Кухня в шесть квадратных метров каким-то непостижимым образом превратилась в танцпол, посреди которого на столике возвышался взятый напрокат шоколадный фонтан. Все, кто размахивали под House руками и ногами слишком близко от фонтана покрывались сначала брызгами, постепенно и полноценным слоем молочного шоколада. Это прибавляло жару вечеринке, большинство оголяло торсы, и кое-то из девушек даже снял лиф.

Она никого не узнала из приглашенных, и уж тем более, никто не узнал ее. В углу копошились фрикоподобные, определить пол по боевому раскрасу и несуразному подобию одежды не представлялось возможным. Като попыталась заговорить с одним из них, но похоже, фрику не требовались пассажиры в его трипе.

Наступая на ноги неформалам, и ничуть этого не смущаясь, самозабвенно предавались вакханальной пляске три полуобнаженные девицы, все, как одна, из солярия и выкрашенные в «супер-блонд».

Наблюдать за ними было забавно и интересно только поначалу. Шоколадная сладость уже раздражала вкусовые рецепторы. Да и эта малоквадратная попойка в целом начинала действовать ей на нервы — в крошечном пространстве между холодильником и кухонной плитой, в компании свисающих отовсюду поварешек-половников…

Бейлиз выпили до того, как все узнали о его существовании. Коньяк на розлив тоже недолго продержался, а в шоколадном фонтане пузырилось белое и неопознанное нечто, и из него уже никто не решался пить.

Като вспомнила, что сестру так и не поздравила, и отправилась на ее поиски. По пути она миновала туалет, возле которого выстроились в очередь наименее крепкие здоровьем гости. Чуть подальше, прислонясь к стене, задушевную беседу с пустой бутылкой из-под бейлиза вел фрик с кухни.