Хозяин - Михаил Орлов

Здесь тоже было нехорошо. Все рано или поздно приходило в упадок и ветшало. Механизмы останавливались из-за отсутствия запасных частей. Уже месяц как перестал работать насос, и воду приходилось доставлять в бочках из ближайшего ручья – единственного, протекавшего на нейтральной полосе. Водоносы ворчали. Хорошо еще, что Конвертер работал бесперебойно, а то город утонул бы в мусоре и нечистотах. Лука никогда раньше не обращал внимания на изменения вокруг. Собственно, перемены в худшую сторону происходили уже несколько столетий, они стали привычны, никто другого не мог и представить. Так было со времен Великой Смуты, это стало нормой.

Но вот уже несколько месяцев Лука жил с ощущением неизбежности катастрофы. Ощущение это возникло внезапно, оно ему очень не нравилось. Раньше, без этих неожиданных знаний, буквально взорвавших его мозг примерно полгода назад, было гораздо спокойнее. Сейчас он обращал внимание на все то, что раньше проходило мимо него, никак не затрагивая. В общем, он стал думать, размышлять, и это было неприятно, хотя иногда неожиданно интересно.

Впрочем, этими новыми изменениями в себе он не стал бы ни с кем делиться даже в том случае, если бы кто-то захотел его выслушать. Вестнику неожиданного уготована дорога в люк Конвертера, в подземельях Преисподней ждут не дождутся дураков и выскочек. Только неуклонное и обязательное соблюдение привычных правил и обычаев могут спасти заблудшего агнца, отведя его от врат ада, – правило, усвоенное им с молоком покойной матери.

В одном из узких переулков он не успел увернуться от ведра помоев. Все стекло по капюшону, предусмотрительно накинутому на голову. Сверху раздался злорадный хохот, но Лука не стал искать в темноте обидчика. Сам виноват: раньше его было трудно застать врасплох, сейчас отвлекали ненужные мысли. А так он всегда был объектом шуток, издевательств и часто не совсем безобидных розыгрышей; иной раз Лука был готов уничтожать всех подряд, настолько его раздирала ненависть к этому гнусному городу и его убогим обитателям.

Он шел по пустому и гулкому тротуару. Привычная ноша за плечами не тяготила. Лука не смотрел по сторонам, наизусть зная свой обычный путь. Ночь скоро должна отступить. Желтая луна прошла зенит и уже клонилась к горизонту, залив город густыми чернильными тенями. Мириады звезд усеяли небо, бледнея лишь у главного ночного светила. Звезды считались душами праведников. Мутантов, чудищ, вообще лесных, а также грешников-людей ожидал Конвертер, подземное чистилище и вечные адские муки.

Машинально перекрестившись, Лука подумал, что в городе никто, даже сам епископ, не знает, что звезды такие же миры, как и Земля. Он представил себя самого, объясняющего членам Суда Святой Инквизиции или даже одному епископу основы мироустройства, и едва сдержал усмешку. Об этом не стоило думать. И так он живет лишь милостью Братства. Да еще благодаря тому, что, кроме уродства, его внешние отличия от нормальных людей были незначительны.

Темное пятно на миг закрыло луну, и тут же бесшумная тень стремительно метнулась к звездам. Подняв голову, Лука попытался разглядеть гнома, но тот уже улетел. Гномы бесшумны и быстры. Гарпии летают медленнее, но уж их-то стражники не пропустили бы. Тревога тут же была бы поднята, улицы кипели вооруженными лучниками и наконечники стрел обыскивали небо.

Еще раз, уже за пределами городских стен, маленькая тень затмила звезды. Странно, что гном осмелился залететь на территорию города. Обычно летуны предпочитали держаться от периметра подальше. Стрелки Братства славились меткостью, для них не составляло труда подстрелить обнаглевшего гнома. Вот, пожалуйста, – последние недели усилилась активность лесной нечисти. Они все чаще и чаще появлялись вблизи городских стен, и это не только стало беспокоить горожан, но и явилось предметом недавнего обсуждения Совета Инквизиции.

Впрочем, ни к чему существенному Отцы так и не пришли, подумал Лука и, пользуясь темнотой, снова позволил себе усмехнуться. Его привыкли видеть мрачным и отрешенным, не реагирующим на окружающее. И никто не мог похвастаться, что видел улыбающимся. Ухмылка сразу исчезла, и если бы кто захотел сейчас присмотреться к слуге епископа, снова ничего не разглядел бы у него на лице.

Лука шел по пустынной улице, рыбьим блеском сияли крыши домов, от частой смены света и тени рябило в глазах, издали слабо доносилась перекличка обходивших улицы воинов, да время от времени коротко взлаивали сторожевые псы – все привычное за долгие годы, не замечаемое, ставшее частью общей жизни Братства святого Матвея.

Глава 3

У зубцов парапета виднелись головы стражников. Лука по каменным ступеням поднялся на городскую стену и направился к внешней лестнице. Ему хотелось подойти незамеченным.

Воздух между тем сгустился, посерел, однако до восхода оставалось еще несколько часов. Но звезды уже побледнели, ореол луны затуманился, тени от бойниц таяли, сливаясь с туманной серостью вокруг.

Бесшумно подойдя к двум стражникам, пристально разглядывавшим сквозь бойницы расстилавшееся внизу пространство ничейной земли и невысокую зубчатую полосу темного леса вдали, Лука остановился за их спиной. Стражников можно было сейчас легко скинуть вниз. Лука с презрением подумал, что те даже собственную смерть не учуяли бы, будь он сам настроен решительнее. И снова Лука с горечью подумал о своей нерешительности и трусости.

Отвлекаясь, он пытался разглядеть небольшую поляну метрах в двухстах к западу, как раз перед густой опушкой травянистого кустарника. Предрассветная муть мешала увидеть вязанки хвороста, которые лесные по договору с Братством каждую ночь приносили туда, оставляя для горожан. А взамен получали аккумуляторные батареи да прочие товары, которыми город готов был поделиться с дикарями.

Ближний стражник, брат Марк, оглянувшись, скользнул взглядом по уродливому и сумрачному лицу Луки. Вздрогнув от неожиданности, он выругался и замахнулся на него. Повернувшись к приятелю, он заметил:

– Наш глухонемой дурак товар приволок. Послушай-ка, Федор, этак скоро наша смена кончится.

– Пора бы. А то я что-то устал. Теперь караул – не караул, а мучение. Я же помню, как еще месяц назад можно было вздремнуть на дежурстве. Ни тебе гарпий, ни волков, ни химер этих вонючих. Господи, прости меня, грешного, за то, что помянул этих тварей в час Быка, – перекрестился он и продолжал: – Нет, Марк, помяни мое слово, кара нас ждет за грехи наши. Двадцать лет живем без войны, вера ослабла, братья погрязли в мирском, уже не отличишь монаха от мирянина, думаем только о плотском, как последний корчмарь!..