Небо примет лучших - Ирина Сон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вынырнув, я ударил по воде. Брызги и лепестки полетели на пол.
Хотелось закричать, громко, во всё горло. Да, я десять лет был невольником, наложником и рабом. Меня обучали два года перед тем, как пустить в постель к госпоже, и я до последнего момента не знал, будет это она или кто-то другой. Да, госпожа порой делилась мной с вдовствующими подругами. Все они были мной довольны, осыпали подарками и всяческими милостями. С этим я кое-как свыкся. Пришлось нарастить броню, спрятаться под манерами, вцепиться в надежду на прощение. Ещё раз забыть о том, что в моих жилах течет древняя воинская кровь. В конце концов, представители моего рода никогда не жаловались на отсутствие поклонниц.
Но чтобы лечь в постель к принцу? К мужчине?! Даже ради искупления – от одной мысли воротило! Почему сейчас? Почему я? Вызвали бы целителей из Долины Горечавки – и дело с концом!
Или… Или это потому что принц сам так пожелал?
От последней мысли стало совсем тошно. Если у принца Чана интерес… Нет, разумеется, внимание принца – великая честь для такого ничтожного раба, но… Да чего я тут стараюсь? Искупление отцовского позора такой ценой – да все предки в потустороннем мире будут поливать меня насмешками тысячу лет!
Я вздохнул и потёр лицо, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями.
Быть может, у принца и правда проблемы с развитием, и моя помощь ему необходима? Я же не просто раб, а господин Гармонии. Зачем звать заклинателей из Долины Горечавки, когда под рукой есть такая замечательная вещь? Ну и что, что император Алтан мог быть против моего участия? Его родная тётушка не просто тётушка – она главная врачевательница, старшая над всеми лекарями дворца. Как она велит лечить – так и будут лечить, и неважно, что думают другие.
Особенно неважно, если дело касается меня. Вдвойне неважно, если приказ ломает всю мою сущность. В конце концов, это любимое развлечение госпожи – толкнуть меня за черту и любоваться на агонию. И раз этот приказ обещает стать последним… Что ж, это в её духе. Мне же не остаётся ничего другого, как повиноваться. Впервые появилась не просто надежда – это был шанс на свободу и обеление имени рода. Как ни ужасала меня цена, я был обязан заплатить.
Я закончил с омовением, расчесал волосы, уложив их в косу, посмотрел на себя в зеркало. Огонёк свечи плясал на полированной бронзе, делал моё отражение старше, строже, суровее. Словно грань между мирами стёрлась, и из зазеркалья на меня посмотрел отец. Я невольно вскинул подбородок и выдохнул. Губы зашевелились, выговаривая слова древней присяги:
– Я преданность. Для меня нет добра и зла. Нет сомнений и чувств. За меня чувствует моя госпожа. За меня думает моя госпожа. Для меня есть лишь приказ. Моя преданность выше всего, даже любви и разума. Она достигнет Неба, и Небо примет лучшего слугу.
Конечно, в присяге говорилось не о госпоже, а об императоре, но, даже переиначенная, она помогала все эти годы идти по пути искупления. Однако сегодня что-то пошло не так. Растревоженные чувства никак не хотели подчиняться.
Оставив попытки успокоиться, я направился к кровати. Пришло время отдыха. Пора было лечь и забыться сном, отбросив переживания и пустые мысли. Узнать подробности и причины такого приказа за один день я, конечно, не успевал. Но поговорить со слугами о принце Чане мне никто не запретит, а там… Там будет свобода.
Утро наступило, пожалуй, слишком быстро. Мне показалось, что я едва сомкнул глаза, как взошло солнце и Нохой разбудил меня стуком в дверь.
– Господин Октай, пора вставать!
Я промычал что-то невразумительное, кажется, отказ, но евнух уже вошёл в покои, а вместе с ним и слуги. Передо мной тут же заструилась вода для умывания, на столике в углу возник завтрак, а волос коснулся гребень. Я вздохнул и взял дело в свои руки:
– Юн и Джи, чай, пожалуйста, подайте сюда. Бай, приготовьте синее одеяние. Нохой, у меня сегодня ночь. Нужно подготовить купальню и наряд.
Юн с поклоном подал мне чай, спрятав презрительный взгляд под веками. Да, ложись я в постель одной лишь госпожи, он смотрел бы совсем иначе. Всё же наложник – обязанность в какой-то мере почётная. Но я, к сожалению, был из тех, кого все втаптывали в грязь. Госпожа Сайна и втаптывала – делилась мной со вдовыми подругами. У меня вообще были слуги лишь благодаря дару. Поначалу необходимость служить сыну предателя невероятно раздражала людей. От открытого пренебрежения их удерживала лишь моя должность. Уважение я зарабатывал долго и в итоге заработал, но вот от таких взглядов, вызывающих гадливое чувство собственной никчёмности, избавиться не смог.
Я кивнул слуге и сделал глоток чая, продолжая говорить:
– Благодарю, Юн. Джи, ты знаешь, что нужно. Но это всё после обеда. После завтрака у меня занятия. Подготовь набор для каллиграфии и жуань.
– Господин Гармонии, я настаиваю на том, чтобы… – начал Джи.
Я, не поднимая головы, метнул на него взгляд – и слуга замолчал.
– Как источник жизненных сил господин Гармонии обязан следить за своим телесным и духовным развитием, дабы быть как можно более приятным лекарством для господ, – скучным голосом процитировал Нохой.
– Вот именно, – удовлетворённо кивнул я. – И не просто источник жизненных сил, а источник радости, покоя и гармонии. Всё, что я делаю, направлено на сохранение и обогащение этого источника, и в первую очередь для нашей госпожи Сайны. Да хранят её Небеса!
Мне потребовалось время, чтобы донести простую мысль: если довольна госпожа, то счастливы и слуги. Господин Гармонии – прямой и главный источник её довольства и радости. Он не постесняется – расскажет о тех, кто мешает исполнять ему его прямые обязанности. А там в дело вступит госпожа, очень любящая наказывать нерадивых слуг. Как показала практика, десяток плетей учит лучше тысячи слов.
Хотя
