Личный ущерб - Скотт Туроу

Я пожал плечами. Объяснить это могли только владельцы фирмы, но за годы работы в адвокатуре мне открылась непреложная истина: разумно ограничивать свои потребности способны только бедные.

— Имеется еще странность, Джордж. Проходит несколько месяцев, а они с этого счета не снимают ни цента, а затем бац, и за неделю — десять, пятнадцать тысяч наличными. Учти, Джордж, они оба регулярно пользуются банкоматами. Так спрашивается, откуда вдруг внезапное пробуждение аппетита к наличным?

Я задумался. Какие-то дела с офшорами. Наркотики. А что в этом необычного? Не говоря уже о вечных пороках, не запрещенных федеральным Уголовным кодексом.

— Значит, женщины на стороне? — спросил Стэн, когда я высказал это предположение. — Разумно. Твоему парню давно следует поставить на ширинку счетчик. — Он произнес это с таким возмущением, будто забыл, что его первый брак разрушила аналогичная слабость к одной из секретарш в управлении окружного прокурора.

Я вспомнил о больной жене, но Сеннетт насмешливо произнес:

— Да, да, я забыл. Ведь Робби Фивор давно зачислен в Пантеон славы на Гранд-авеню, которую часто называют улицей Грез. — Он на секунду замолк. — И все же это не то, Джордж. Да, твой парень действительно побывал в таком количестве постелей, сколько не застелила и горничная в отеле, но услугами проституток он не пользуется. Нет необходимости. А Мортон вообще солидный добропорядочный семьянин. Нет, денежки идут не туда. Хочешь знать мою версию, Джордж? Я думаю, таким способом они не от налогов уходят. Им просто нужны неконтролируемые наличные.

Сеннетт разогнул скрепку и начал вертеть между пальцами. За своим огромным столом он вдруг напомнил мне самодовольного домашнего кота. Это был Стэн в своей обычной ипостаси — скрытный, основательный, всегда стремящийся оказаться самым умным. Он был сыном греческих иммигрантов Сеннтакисов и при крещении получил имя Константин Николас. Вырос на задворках семейного ресторана. «Ты, наверное, знаешь подобные заведения, — сказал он мне при знакомстве в университете. — Там страницы меню закатаны в пластик, а один из родственников сидит, прикрепленный цепью к кассовому аппарату». Возможно, во время официального введения в должность федерального прокурора его взор и затуманили воспоминания о том, как трудно пришлось его родителям, но вскоре вся эта чепуха, этнические дела, была благополучно забыта. Стэн уже давно принадлежал к людям, которым достаточно щелкнуть пальцем, и тут же заиграет музыка, но в личной жизни, с коллегами и друзьями был склонен принимать нарочитую позу посвященного в особое знание. Но как бы ловко Стэн это ни маскировал, для меня всегда отчетливо проступало его иммигрантское стремление пробиться любой ценой. Зачастую при рассмотрении какого-либо дела он ставил на карту все свое существование, словно был обязан непременно использовать любую возможность. В итоге от потерь Стэн страдал острее, чем наслаждался многочисленными победами. Я наблюдал за ним и чувствовал: да, на сей раз он не сомневается, что победит.

— Ты не собираешься спросить, как мне удалось откопать этих двух парней и их личный банкомат?

Я бы, конечно, спросил, если бы надеялся, что он ответит. Но, видимо, сегодня настроение у Стэна было настолько радужное, что он решил доставить себе удовольствие и не скрытничать, как обычно.

— Помогли наши приятели из страховой компании «Морланд», — сообщил Стэн. — Они стукнули.

Мне бы самому следовало догадаться. Теперь уже легендарное судебное преследование компании «Морланд» за серию мошеннических операций, которые она провела в восьмидесятые годы, завершилось серьезным приговором. Компанию оштрафовали более чем на тридцать миллионов долларов, а также для нее установили испытательный срок, в течение которого обязали сотрудничать с федеральным прокурором, докладывая о любых известных ее сотрудникам правонарушениях. Я не удивился, что «Морланд» с радостью заложила своих естественных врагов — адвокатов, защищающих интересы истцов.

Ведь почти по каждому иску о причинении личного ущерба ответчиком является страховая компания. Растущее на участке соседа дерево упало на ваш дом. Вы предъявляете ему иск, но за причиненный ущерб заплатит не он, а его страховая компания, которая тоже наймет адвокатов. Надо ли говорить о том, что между адвокатами сторон отношения всегда были антагонистические. Я понял так, что Стэну удалось проследить путь одного из чеков, который компания «Морланд» выписала на имя адвокатской фирмы «Фивор и Диннерштайн» после проигранного в суде дела, и выйти на этот тайный банковский счет. К сожалению, положение моего клиента было гораздо сложнее.

— Оказывается, твой парень — очень толковый адвокат, — заявил Стэн. — Каждый раз, когда страховой компании «Морланд» предъявляли крупный иск, она проигрывала дело в суде. Так случилось раз, другой, третий, а потом они серьезно задумались. Представляешь, что выяснилось? Если твой парень защищал иск на шестизначную сумму, дело всегда рассматривал один из нескольких судей. Догадайся, что было дальше. Мы перелопатили судебные архивы и обнаружили, что иски фирмы «Фивор и Диннерштайн» к другим компаниям рассматривали те же судьи. Всего четыре человека. Как только намечалась большая получка, наши ребята неизменно выигрывали дело. С помощью этих четверых. Ну представь, Джордж, может ли быть такое. В палате рассмотрения общегражданских исков числится девятнадцать судей. Предполагается, что для рассмотрения дел их назначают случайным образом, а тут всегда одна и та же Великолепная четверка. — Сеннетт бросил на меня твердый взгляд. — Теперь ты понимаешь, Джордж, куда идут денежки?

Я понимал. Слухи о том, что с решением некоторых дел в судах округа Киндл что-то нечисто, дошли до меня почти сразу, как я приехал сюда после университета. Эти слухи напоминали какой-то застоялый запах. Главное, они были бездоказательны. Судьи, которые, по слухам, брали, официально были абсолютно чисты, а адвокаты, которые давали, болтать не любили. Это была, опять же по слухам, небольшая группа, некое тайное общество, связанное еще школьной дружбой. Упоминались также управление окружного прокурора, в далеком прошлом якобы насквозь коррумпированное, какие-то профсоюзные дела и даже преступные группировки. Но все концы уходили в воду.

Подобные подозрения часто можно было услышать от проигравших иски. Естественно, они были раздражены. Лично мне комфортнее верить, что если что-то там и не совсем чисто, так ведь не за наличные. Мне думалось, это просто кумовство, протекция. С такими вещами сталкивался любой опытный адвокат. Теперь вот ради своего клиента я был склонен проявить скептицизм.

— Я скажу тебе, что окончательно меня убедило, — произнес Стэн. — Дело в том, что Брендан Туи приходится Мортону Диннерштайну дядей. — Он выдержал паузу, чтобы дать мне время осознать информацию. — У Брендана есть старшая сестра. Так вот, она — мать Мортона Диннерштайна. И с Бренданом ее связывают очень теплые родственные чувства. Их мать умерла довольно рано, и брат вырос фактически под ее опекой. Он ей очень предан. И ее сыну тоже. Я полагаю, Туи оказывает племяннику Мортону родственную помощь.

Этим известием Стэн, очевидно, рассчитывал меня огорошить. Так оно и случилось. Когда в конце шестидесятых я приехал в округ Киндл, то слышал о том, как некая Туи из семьи англосаксов вышла замуж за еврея Диннерштайна. Местное общество было шокировано. Сейчас Брендан Туи занимал пост председателя судебной коллегии в палате общегражданских исков, где слушались все дела о причинении личного ущерба. Бывший коп и бывший помощник окружного прокурора, Брендан славился своим показным кельтским дружелюбием, многочисленными политическими связями, а также тем, что при случае мог показать зубы. Но публика, в частности репортеры, считали его компетентным судьей, строгим, но справедливым. Фамилия Туи чаще всего всплывала, когда люди размышляли над тем, кто заменит престарелого судью Мамфри на посту председателя Главного суда округа Киндл и сосредоточит в своих руках огромную власть. За тот год, что я был председателем коллегии адвокатов, мне этим Бренданом прожужжали все уши. Мы со Стэном помнили пребывание Туи на посту судьи по уголовным делам. Это было давным-давно, и тогда ходили настойчивые слухи, что его часто навещает некий Туте Нуччио, известный ходатай по темным делам.

— Стэн, не считаешь ли ты, что несправедливо прижимать Робби Фивора за грехи родственника его делового партнера? — мягко спросил я, и Сеннетт, наконец, потерял терпение:

— Знаешь что, Джордж? Ты просто делай свою работу. А я буду делать свою. Поговори со своим парнем. Там есть что копать. Нам это видно обоим. Если Фивор согласится сотрудничать, мы предоставим ему шанс. Но если он не увидит в своих делах ничего предосудительного и начнет упираться, то непременно отправится в тюрьму за уклонение от уплаты налогов. Я постараюсь упрятать его туда на максимальный срок. А с такими суммами, о каких мы с тобой говорили, это потянет на несколько лет. Но у Фивора пока есть шанс. Если он им не воспользуется, то не приходи и не канючь по поводу шести месяцев и не бренчи своей лирой насчет бедной больной жены и его ужасного положения.