Дерзкий рейд - Роман Злотников

– В чем? – взревел, взбешенный Хылаг. – В чем я виноват? И перед кем? Что я делаю не так, что ты никак не можешь от меня отстать со своими бреднями? Жертвы опаивают уже почти двести лет. И ни одному Верховному шаману за все это время, ну, кроме этого придурка Дыхгага, не пришло в голову так извращаться с жертвоприношениями. И что – что-нибудь изменилось? Темное пламя спокойно горело все эти годы! А лучшим подтверждением того, что этот мазохизм бессмыслен и бесполезен, служит тот факт, что мне удалось вновь зажечь Темное пламя. И без всяких этих дурацких древних извращений. Вот оно – горит перед тобой! Или ты ослепла?

– Это – жалкое подобие того, что было, отец! – заорала на него в ответ Старшая жрица Шиг-Хаоры. – Вот эту пару искорок ты называешь Темное пламя? Это не преклонение перед Величайшей, а оскорбление ее! Как ты не поймешь, что в ритуалах древних нет ничего глупого и ничего лишнего. Они должны быть исполнены так, как и записано в скрижалях!

– Хорошо! – зарычал в ответ Верховный шаман всех орков. – Если ты так уверена в этом – давай проверим. Готова сама провести ритуал?

– Я? – изумилась Гужба. – Отец, но женщины никогда не…

– А как же твои заявления о наследственности? – искривил губы в усмешке Хылаг. – К тому же у нас под рукой нет никого, кому могло бы прийти в голову рыться в этих пыльных свитках и побитых табличках, кроме тебя. Так что где еще мы можем найти знатока того, как это надо делать по старым канонам и правилам? Или у тебя все-таки есть другие кандидаты?

Дочь Верховного фыркнула и высокомерно вздернула подбородок.

– Раз так – я согласна. Когда?

– А прямо сейчас, – прорычал Хылаг и широким шагом направился к выходу с алтарной площадки. Выйдя на лестницу, он наклонился вниз и трубно заорал:

– Эй, там!

– Слушаю, Верховный? – донеслось от подножия лестницы.

– Тащите сюда жертву. Быстро.

– Но… Верховный, – растерянно заорали снизу, – ни одной готовой не осталось. Да и маковый настой…

– Плевать на настой! Тащите из загона любое тело. И пусть Тархиг и Дыхнаг переоденутся во что попроще и тоже идут сюда. Они мне понадобятся.

– Понятно, Верховный…

Ждать пришлось довольно долго. Пока приволокли жертву из загона, пока нашли помощников, пока Тархиг и Дыхнаг доволокли извивающееся и вопящее тело наверх, на алтарную площадку, небо над Ахлыг-Шигом начало уже светлеть. Так что лучшее время для темного ритуала, считай, ушло. И Хылаг бросил на дочь испытующий взгляд. Мол, не желаешь перенести все на более подходящее время? Но та только снова высокомерно фыркнула и отвернулась. Верховный ухмыльнулся и пожал плечами. Мол, как знаешь…

Жертва оказалась упертой. И продолжала вопить и вырываться, даже после того как Тархиг и Дыхнаг растянули ее на алтарном камне, наглядно показывая, почему двести лет назад было принято решение поить жертвы маковым настоем. Хылаг молча проконтролировал процесс, а затем развернулся к Гужбе и протянул ей жертвенный нож. Та так же молча взяла его, но не обычным хватом, а за обушок, после чего размотала кожаный ремешок с рукояти, представлявшей из себя острый, зазубренный хвостовик, и только потом ухватила нож правильным хватом и сильно стиснула. Верховный шаман слегка поморщился, увидев, как между пальцев дочери сразу же появились капли крови, но ничего говорить не стал, а развернулся и, обойдя алтарь, встал сразу за ним, развернувшись лицом к Трону Шиг-Хаоры.

– Пожалуйста, пожалуйста, – забормотала жертва, – прошу вас… у меня дети, дети… Один вообще крошка… Ему нет еще и четырех месяцев. Моя жена все еще кормит его грудью… – а затем, как видно разглядев в глазах держащих его помощников Верховного собственную обреченность, отчаянно возопил: – Вы же любите молочных деток – я же знаю!

Хылаг молча кивнул дочери и затянул литанию. Та стиснула зубы и, воздев нож, шагнула к алтарю.

– А-а-а-а-а-й-й-й! – завизжала жертва, когда Гужба вонзила ему обсидиановый клинок в низ живота. – Умоляю, дайте мне маковый отвар! – но Старшая жрица Шиг-Хаоры, развернула нож в ране и, зарычав:

– Тебе – Величайшая, – резко повела его сложным зигзагом.

Верховный спокойно вел древний гимн, наблюдая за процессом. В нем не было ничего приятного или величественного. Простой неприкрытый древний садизм. Нет, никакого отвращения он у Хылага не вызвал. В конце концов, они орки, а не слабые людишки. Но и приятного в нем было мало…

– Аа-а-а-а-а-а… Ы-ы-ы-а-а-а… – дико вопя, жертва билась в лапах Тархига и Дыхнага, а Старшая жрица с одухотворенным лицом ловко орудовала жертвенным ножом. И каждый поворот лезвия вызывал все новые и новые вопли, которые, впрочем, довольно скоро начали стихать. Но не потому, что жертве становилось как-то легче. Нет, все дело было в том, что своими дикими воплями она просто сорвала себе голосовые связки. Поэтому этот еще живой кусок окровавленного мяса теперь уже не вопил, а хрипел.

Гужба устала довольно быстро. Ну, с непривычки-то… Верховный шаман всех орков ясно видел, как пот градом катится с ее лба, как дрожат руки, слышал хриплое дыхание, вырывающееся из разинутой пасти. Но при этом она продолжала вести свою партию, твердо работая ножом. Язык, печень, селезенка… последовательность разделки оказалась немного иной, чем та, к которой привык он… голень, левая рука, глаз… жертва уже даже не хрипела. Но все еще была жива. Хотя заметить это способен был только очень опытный взгляд. Ухо, второе, правая нога… Хылаг почувствовал, что у него в сердце невольно зародилось уважение к создателю древнего ритуала. В нем не было изящества, как в том, к которому привык он сам, к тому же, вследствие того, что жертва билась и вырывалась, его дочь оказалась по уши забрызгана кровью и ошметками мяса, напрочь испортив свой богатый наряд Старшей жрицы, но… что-то в нем было. Что-то древнее, первобытное, ужасное, но полное силы…

Наконец, Гужба резким движением ножа развалила грудь и вырвала из груди уже практически не шевелящегося куска кровавого мяса, довольно слабо, даже уже не бьющееся, а скорее трепыхающееся сердце. И, резко развернувшись, пала на колени перед Троном, трубно взвыв:

– Тебе, Величайшая! – после чего одним движением зашвырнула сердце в левую ритуальную чашу.

– Эхмаг-га! – взревел Верховный шаман всех орков и… замолчал, изумленно уставившись на искорку темного пламени, пылавшую над левой чашей. А затем медленно перевел взгляд на правую чашу. И задохнулся от изумления. Искорка над левой чашей явно стала больше…

1

– Пс-с-т… – Этот звук был очень похож на тот, который могла издать какая-нибудь лесная пичужка. Но Трой знал, что на этот раз пичужка здесь совершенно ни при чем. Поэтому он медленно отодвинулся назад, аккуратно спрятавшись за ствол дерева, и только после этого наклонил голову вниз, переведя взгляд на того, кто и издал этот сигнал. Увидеть его было не такой-то простой задачей. Но Алый герцог знал куда смотреть и что искать. Поэтому он довольно быстро отыскал взглядом грязную кучу прелой травы, веток и прошлогодних листьев, сиротливо притаившуюся у корней соседней сосны. «Куча» же, в свою очередь, также заметила его взгляд и, чуть приподнявшись, осторожно махнула ему рукой. Трой, не отвечая, медленно высунул голову и посмотрел в прежнем направлении. Орки продолжали жрать. Он снова спрятался за ствол и перевел взгляд на кучу. Куча снова махнула ему рукой, причем более настойчиво. Герцог Арвендейл скривился, но медленно опустил голову, показывая, что понял. После чего отвернулся от «кучи» и, все теми же медленными движениями подвел руку к боковой ветке, осторожно ухватившись за нее, а второй рукой схватился за другую ветвь, чуть более толстую…

На землю он спустился только через двадцать минут. Никак не потревожив орочий патруль, который расположился перекусить всего в десяти шагах от того дерева, на которое он забрался. В принципе, это было несложно. Если, конечно, соблюдать определенные правила, главным из которых было непременное и полное отсутствие стремительности. Все следовало делать очень медленно и размеренно, максимально стараясь согласовать частоту и амплитуду собственных движений с теми, с которыми двигались ветки дерева. Конечно, и в этом случае вероятность того, что его заметят, имела место быть. Но небольшая. Ибо, когда человек, орк или любое другое существо окидывает дерево беглым взглядом, он практически никогда не способен различить отдельные ветки, а просто фиксирует на месте кроны некое хаотичное, многоцветное пестрое пятно. Поэтому человека, одетого в специальную егерскую накидку, да еще и двигающегося в ритме раскачивающихся от ветра ветвей, при таком беглом взгляде увидеть очень сложно. Только если специально всматриваться. Но для того чтобы кто-то куда-то начал всматриваться, что-то должно специально привлечь его внимание, не так ли? А если ничего такого нет, то даже без использования магии человек может стать для окружающих настоящим невидимкой. Ну, так его учил Ругир…