Записки беглого вора. Для Гадо. Побег - Павел Стовбчатый

Я подивился про себя смекалке Гадо и отдал ему должное — лучших кандидатов для стрельбы по живой мишени в, так сказать, экстремальных условиях нельзя было и сыскать. Эти будут палить до последнего патрона как одержимые, пока их собственные головы не уткнутся в землю.

Поздоровавшись со всеми за руку, я тихонько присел рядом с ними и не стал ни о чем спрашивать.

— Валит только капитан, братва! — пошутил для разрядки Гадо и сразу перешел к делу. — Сейчас два часа ночи… Пока дойдём до двенадцатой зоны, соберем лестницу, пройдет еще полчаса. Нам нужно уложиться в час, час двадцать. В четвертом часу утра особенно хочется спать, менты на расслабухе. Двинемся по двое. Дойдёте до рельс, не забудьте посдёргивать с себя бирки, — напомнил он о бирках на наших телогрейках.

Ночью биржевые оперативники, шныряющие по бирже в поисках нарушителей, всегда смотрели на бирку зека, отлавливая таким образом чужаков из соседней, одиннадцатой зоны. Одиннадцатая и двенадцатая стояли рядом, через забор друг от друга, биржа же была общей. На работу выходило сразу полторы-две тысячи человек в смену. Чтобы как-то «замаркировать» осужденных, нам всем вменили в обязанность малевать на бирках кроме фамилии и номера отряда еще и белые кругляши. Зеки из двенадцатой малевали квадраты.

Прихватив по дороге свой мешок, я вместе с Гадо двинулся в сторону биохимического завода, где работали одни вольняшки. Завод от биржи отделяла простреливаемая с двух сторон территория, и только один транспортер был «дорогой жизни» и соединительной нитью меж нами и ими. Я очень хорошо знал это место, поскольку не раз получал и «принимал» там «гревы» и спирт, который нам продавали работяги.

Мы без несчастья добрались до железнодорожных рельс на самой «границе» с двенадцатой зоной и свернули в сторону штабелей леса, накатанных еще летом вдоль всего периметра запретки.

— Здесь никто не ходит, но на всякий случай возьми вот это… — сказал Гадо и протянул мне внушительную «выкидуху», предварительно нажав на фиксатор.

Я взял нож за лезвие и тут же почувствовал его тяжесть.

— Таким можно проткнуть сразу двух! — присвистнул я от удивления.

— Хоть трёх, какая разница, — невозмутимо произнёс Гадо. — Они боятся здесь ходить, но все может быть… — Он немного притормозил и полез за пояс. — Целая обойма, хватит на всех. — Гадо повертел передо мной пистолетом ТТ. — Есть ещё одна, запасная. Так что все ништяк! Жаль, нельзя стрелять раньше времени, я б их, блядей, всех положил! На память о Гадо, за всю кровь, которую они выпили из меня!

Он зло выругался в адрес ментов и прибавил шагу.

О тэтэшнике я ничего не знал, предполагая, что «ствол» будет самодельный. Наличие настоящего «ствола» вселило в меня дополнительную веру в успех. Вскоре мы были на месте, где нас поджидали прибывшие раньше Пепел и Фриц. Они пошли более коротким путем и потому обогнали нас минут на пять-шесть. Я понял, что всем, кроме меня, известно о плане побега до мельчайших деталей. Никто не задавал лишних вопросов, и только я один пялился на происходящее, ожидая новых «сюрпризов».

Мы находились в кромешной тьме меж дух огромных штабелей. Метрах в шести—десяти от нас начиналась запретка, а чуть в стороне стояла та самая вышка, которую зеки окрестили «военторгом». Сюда «ныряли» все кому не лень за спиртом, чаем и сигаретами, и иногда, когда сигареты или грелка падали в запретку, не долетая до адресата, зеки смело лезли в простреливаемую зону, не боясь погони или выстрела.

Все до единого солдата роты охраны знали эту «живую» точку и ничему не удивлялись, следуя своей собственной «постановке». По неписаному, но твердому правилу никто из нас не «кидал» вэвэшников, они честно рассчитывались с нами, даже если до дембеля оставались считанные дни.

Я моментально сообразил, что к чему, и понял, что именно через эту вышку нам предстоит валить. В целом место меня устраивало. Сразу за вышкой простиралась территория биохимического завода, его корпуса высились в каких-то пятнадцати метрах от «военторга». Достаточно было пробежать эти пятнадцать метров, и ты в недосягаемости для вышкарей. Всего пятнадцать метров!..

Фриц с Пеплом пропали в темноте, и вскоре я услышал какой-то шорох и возню неподалеку, как раз с той стороны, куда они пошли. Было очень тихо, и этот странный шорох действовал мне на нервы.

— Что это? — спросил я у Гадо, вслушиваясь в доносящиеся до нас звуки.

— Сейчас достанут лестницу, она под корой, — пояснил он. — Немалого труда стоило доставить её сюда без «запала»… И денег тоже.

— Представляю! — кивнул я, хорошо понимая, чего это стоило в действительности.

— Лестница разборная, из двух частей… — продолжил Гадо. — Меньшая входит в землю и держит упор, большая, с крючьями, ложится на вышку. Все рассчитано и просчитано, не поломается.

— А как мы забросим её на вышку?

— На поднятых руках, рывком. Она не так тяжела, это тоже учтено.

— Но мы можем не добросить её, и она упадет в запретку, рядом с вышкой!

— Откидные упоры прочные, стойки по девяносто сантиметров длиной… Если такое и произойдет, что почти исключено, лестница все равно будет выше земли на девяносто сантиметров. Пробежав по ней, мы сможем дотянуться до бортов вышки. Твой рост — метр восемьдесят два, если не ошибаюсь? Мы тоже не ниже…

— А проволока запретки?..

— Да ей вчера минуло сто лет! Если не лопнет, то обязательно прогнется, не ломай уши. Первый ряд перекусит Фриц.

Пока мы с Гадо говорили, Фриц с Пеплом поднесли лестницу и с ходу завозились над ней. Присев на корточки рядом с ними, я дал волю рукам и кое-как рассмотрел её.

Лестница в самом деле была не очень тяжёлой, вчетвером мы должны были забросить ее без труда. Когда все было готово, Гадо позвал нас в круг и достал из своего пакета грелку и пластмассовую кружку.

— В таких случаях пьют только дебилы, но мы не будем напиваться, а только употребим. Для поддержки штанов, по-вашему, — пошутил он и, передав кружку Фрицу, осторожно налил в нее жидкость. — Это не гидролизная дрянь, чистый спирт.

Фриц достал из кармана сигарету и, прикрывшись телогрейкой, закурил.

— Дай Бог не промахнуться! — буркнул он и, выдохнув воздух из легких, осушил кружку. — Хорошо, бля!

Мы тоже по очереди выпили и закурили. Спирт сразу ударил в голову, и вскоре я почувствовал необычайную легкость во всем теле. «Самое время лезть на дот», — подумалось мне, но я не высказал вслух свои мысли. Все оживились и заговорили.

Гадо начал быстро растолковывать мне мою роль в «деле», заодно вводя в курс общего плана.

— В ста метрах отсюда или чуть дальше стоит недостроенное здание тарного цеха, — сказал он. — Ты узнаешь его по белому кирпичу, оно там одно. Твоя задача — быстро пробраться к входу, он справа, и найти бетономешалку. Рубильник может быть отключен, обязательно открой коробку и проверь как следует. Можешь даже нажать на кнопку, на секунду, ничего. Бетономешалка должна работать как часы. Когда убедишься, что все в порядке, станешь на углу здания и несколько раз «маякнёшь» зажигалкой. В ответ «замаячим» мы. С этого момента все должно канать по секундам, — предупредил Гадо более чем внушительно. — Фриц со «стволом» быстро идет к вышке и начинает договариваться с вышкарем о спирте и чае. Ты можешь не рассмотреть его, оттуда плохо видно, я проверял. Но в любом случае через минуту-полторы после нашего сигнала зажигалкой бетономешалка должна включиться. Она будет хоть немного глушить вышкаря, который напротив здания. Усек? Как только ты включишь ее, сразу на всех парах лети сюда. Не сюда, а к концу штабеля. Мы с лестницей будем уже там. Фриц делает выстрел, мы втроем подлетаем к нему и уже вчетвером бросаем лестницу на вышку. Первым иду я, вторым — Фриц, затем Пепел и ты. Машина будет ждать нас на подъезде к заводу. «Техпомощь» зеленого цвета, она уже там… Если меня «уделает» вышкарь, смело подходите к шоферу, он знает, куда ехать… Все!

Гадо перевел дух и спросил, какие будут вопросы.

Я тут же поинтересовался насчет другой вышки, той, что слева от «военторга». Если один вышкарь, справа, не услышит выстрела, то тот, что слева, услышит его наверняка… Кроме того, нет никакой гарантии, что Фриц попадет в него с первого раза. Если вышкарь слева быстро «въедет» и сообразит, что к чему, он начнёт поливать из автомата прямо по вышке!

— Никаких стопроцентных гарантий тут нет и быть не может, — бесцеремонно оборвал меня Гадо. — Люди спотыкаются на ровном месте… Начнёт или не начнёт он стрелять по вышке, это еще вопрос. Там солдат… Ему никак не увидеть, мертвый он или нет. Он может начать стрелять только по нам, бегущим по лестнице к вышке. Если все пойдет как надо и мы будем действовать быстро и слаженно, раньше у него никак не получится — растерянность. А «снять» бегущего над зёмлей человека с такого расстояния практически невозможно.