Борис Ельцин. Послесловие - Леонид Млечин

Прием не затянулся. Не прошло и часа, как стали расходиться. Наина Иосифовна перемолвилась несколькими словами с президентом Путиным.

А страна все три дня говорила о Ельцине и вдруг не без ностальгии — об эпохе, которую последние годы поминали только недобрым словом. Самого Ельцина считают разрушителем и возлагают на него ответственность за распад Советского Союза, тяжелый экономический кризис, хаос, политическую неопределенность, коррупцию и власть олигархов. Его эпоху называют десятилетием упущенных возможностей, временем великих надежд и разочарований. Но только ли Ельцин виноват в том, что не сбылись наши чаяния? Это задача не для одного человека. Мы наивно надеялись, что все произойдет как-то само собой, без нашего участия. Что он все сделает за нас один. Не получилось, и тогда Ельцина стали топтать ногами с той же остервенелостью, с какой еще недавно потрясали его портретами на митингах и демонстрациях.

Считать его правление эпохой бесконечных провалов и неудач, понятное дело, крайне выгодно для наследников. А тут, после смерти Ельцина, вспомнили о том, что он был выдающейся фигурой, без которой невозможны крутые повороты истории, что он — первый избранный народом глава России. Сколько бы ни кричали об «антинародном режиме», Борис Николаевич — единственный, кто получил мандат народа (причем не единожды!) на свою политику. Более того, он первый, кто добровольно — в отличие от Николая II, Хрущева или Горбачева — оставил свой пост. И он первый глава государства, кто счел своим долгом дважды просить прощения за свои ошибки.

После смерти Ельцина вспомнили, какой была страна, когда он стал президентом, — очереди, пустые полки, забастовки и бунты. Вспомнили, что демократия и либеральные реформы заложили базу для нынешних экономических успехов.

На короткий миг изменилось государственное телевидение: на экраны вернулись его прежние соратники и помощники, которые не только называли Бориса Николаевича выдающимся политиком, чье имя навсегда вошло в историю, но и с тревогой повторяли, что основные достижения его эпохи либо отменены, либо поставлены под сомнение — прежде всего свободы и права человека.

Хочется воскликнуть: о каком месте в истории можно говорить применительно к человеку, которым все недовольны? Но пройдет время, и оценки изменятся. Ведь даже Леонид Ильич Брежнев, который при жизни был только объектом насмешек, персонажем анекдотов, сейчас оценивается иначе и многим кажется олицетворением стабильности, сытой и спокойной жизни.

Ельцин принадлежал к тем, кто делает историю. Он из породы людей, которые неостановимо идут к власти. Для них власть — это, пожалуй, единственное, что приносит удовольствие всегда. Все остальное доставляет лишь кратковременную радость. На наше счастье, Ельцин пришел к власти и оставался у власти с помощью механизма демократии. Нарушив историческую традицию, Ельцин перестал давить своих подданных, насильно тянуть нас в светлое будущее. Нельзя сказать, что народ ему за это сильно благодарен. В дни прощания с Ельциным прозвучали самые разные мнения.

Художественный руководитель театра Ленком Марк Захаров:

— Я не знал другого человека такой широты, ума, мужества и непредсказуемости. Я вместе со всеми верил, что первый президент России приведет нас к настоящей демократии. Однако теперь мы осиротели.

Борис Немцов:

— Ельцин был патриотом России, очень любил свою страну, но был не понят многими гражданами нашей страны. Он дал свободу и возможность себя реализовать. Он не любил цензуру, терпел оппозицию и поддерживал регионы. К сожалению, все те завоевания, которые он продвигал, а именно — свободная печать, многопартийность, защита местного самоуправления, политическая конкуренция, — все эти завоевания сейчас уничтожаются. Причем уничтожаются так жестоко, я бы сказал, беспощадно, что лучшая память о Ельцине будет, если мы вернем нашей стране свободу.

Геннадий Бурбулис:

— Это был человек выдающийся. Он сумел в самый ответственный момент взять ответственность на себя и уберечь страну от кровавого раздела наследства тоталитарного СССР.

Евгений Ясин, бывший министр:

— Это был большой человек по масштабам свершений, который прекрасно чувствовал свою эпоху и ее нужды. Несмотря на всеобщее неодобрение, он делал то, что было необходимо для страны.

Игорь Яковенко, секретарь Союза журналистов России:

— С его уходом закончилась эпоха, закончились наши российские, свободные, хмельные девяностые.

Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы:

— При том, что он был натурой властной, жесткой, воспитанной в советских коммунистических правилах тоталитарной системы, Ельцин каким-то непостижимым способом понял, как важно для России двигаться в направлении демократии. Хотя порой журналисты вели себя непростительно невежливо в отношении Бориса Ельцина, за все время своего президентства он ни разу не позволил себе какого-то упрека в адрес средств массовой информации.

Академик Евгений Велихов:

— Борис Николаевич был очень похож на Россию. Он был одним из нас. И именно это помогло ему идти против течения, а когда это было надо — говорить и делать то, что сказал бы и сделал каждый из нас.

Егор Гайдар:

— Будучи полновластным хозяином России, он использовал это не для того, чтобы еще раз установить в нашей стране режим, похожий на самодержавие, а для того, чтобы, по крайней мере, дать нам надежду, за которую придется бороться, надежду на то, что у нас может быть демократический режим, при котором люди, пришедшие к власти, не держатся за нее до тех пор, пока держаться становится невозможно.

Анатолий Чубайс:

— Борис Николаевич сделал абсолютно невозможное. Он привел нас из несвободы к свободе. Из страны, в которой вранье было просто повседневным, повсеместным, всеобщим — от генерального секретаря ЦК до любого собрания, в страну, которая пытается жить по правде.

Маршал Евгений Шапошников:

— У нас в России на тот период, когда страной руководил Ельцин, не было человека подобного масштаба, который мог бы развернуть Россию в ту сторону, в которую мы сейчас идем. Он был прекрасным человеком. Очень тонким, несмотря на его большой рост и манеры крупного мужчины. Он все видел, все знал, все очень тонко воспринимал и чувствовал.

Сергей Степашин:

— Когда бушевал Северный Кавказ, этот человек брал ответственность на себя лично. Можно говорить об ошибках, о чем угодно, но он никогда не был трусом, и он не перекладывал свою личную ответственность за кого-либо другого.

Геннадий Зюганов: