Зеркало Рубенса - Елена Селестин

– Левое крыло дома – это комнаты хозяев, – объяснял Птибодэ. Он крутил шеей и широко улыбался, ему было приятно изумление гостя. – А теперь я вам покажу нашу мастерскую, да!

Слуга повел англичанина в правое крыло, с трудом стал подниматься по лестнице на второй этаж, а затем еще выше. Тоби Мэтью не мог понять, как устроен этот удивительный дом, да не просто дом – дворец-лабиринт с переходами и галереями, где можно потеряться! Где хочется затеряться! И рассматривать диковинные предметы, и чтобы никто тебя не торопил…

Тоби машинально следовал за слугой, не сдерживая восхищенных восклицаний. Витые колонны расписаны золотом! На уровне третьего этажа старик вывел англичанина на балкон-галерею. Над ними сиял прозрачный купол, а внизу красовался зал мастерской, где трудились совсем молодые люди, по виду подмастерья, и рядом с ними – зрелые художники, все в заляпанных краской фартуках, некоторые – в шляпах или беретах наподобие испанских. В зале были установлены мольберты и станки, на них стояли картины, большие и поменьше. Были там и длинные столы, за которыми работали резцами и рисовали.

Птибодэ с галереи громко поздоровался с кем-то из художников и сказал несколько фраз по-фламандски.

– Я им сказал, что вы – гость из Лондона, – вежливо перевел слуга.

Некоторые художники взглянули вверх и помахали в знак приветствия, кто кисточкой, кто муштабелем, другие не стали отрываться от работы – похоже, здесь привыкли к посетителям.

«Что за поразительная идея: создать вот такую галерею, чтобы гости могли посмотреть на работу мастерской, не мешая художникам? Устроить представление для зрителей, как в античном цирке или театре! – мысленно поражался Тоби. – Какой во всем прослеживается сложный, объемный замысел! Такое могло прийти в голову только гению…»

– Оставлю вас здесь ненадолго, а потом спустимся в сад, где вы познакомитесь с синьорой Рубенс, и вас накормят. – Птибодэ стал спускаться по лестнице, что для него было явно нелегко.

Тоби Мэтью ничего не оставалось, как стоять, опираясь на резные перила, и улыбаться, глядя вниз. Чувствовал он себя при этом немного неловко.

От нечего делать Тоби стал разглядывать каждого из работников мастерской, чтобы описать их потом Карлтону. Он попытался угадать, кто среди молодых ван Дейк, но не успел никого особенно выделить: с первого этажа его позвал Птибодэ.

Спустя некоторое время умытый и причесанный Тоби Мэтью шагнул во внутренний двор, выложенный отесанными камнями. Там в нишах были установлены бюсты античных мыслителей. Тоби покосился на них, но даже не попытался угадать их имена: в античной философии он не был силен.

Вслед за согнутым в дугу Птибодэ он проследовал через портик из трех арок, за которым раскинулся сад.

На портике, на фоне чистого майского неба, возвышались две скульптуры античных богов. У Тоби возникло ощущение, что он больше не способен воспринимать и по достоинству оценивать чудеса владений Рубенса. Он рассеянно оглядел статуи, шагнул сквозь арку – и будто попал в другой мир: из пространства драгоценного искусства переместился в живое, переменчивое пространство свежего сада, где цветущие кусты и клумбы создавали нарядный праздничный пейзаж. Здесь звучала особая музыка, музыка природы – журчали вазоны с фонтанчиками, свистели птицы, жужжали насекомые. Сад был небольшим, но искусно и с любовью спланированным: кусты, миниатюрная заводь и мост над ней, скульптуры и горшки с цветами и растениями, расставленные не слишком густо, – все это дополняло живое пространство дома.

В большой беседке вокруг стола сидели люди, дети играли на траве рядом. В другой беседке на мольберте стоял неоконченный портрет, возле него были разложены материалы, кисти и мешочки с красками.

Если бы Тоби попросили кратко рассказать о жене Рубенса, он бы определил так: «Милая женщина с добрыми глазами». Это первое, что пришло ему на ум при взгляде на крупную, застенчивую хозяйку дома – Изабеллу Брант.

Тоби усадили за стол, предложили фрукты, печенье и вино. Ему объяснили, что хозяина пока нет, но он должен скоро прийти, и тогда они все вместе будут обедать. Птибодэ скромно сел за креслом гостя, чтобы переводить.

Рядом с Изабеллой сидела черноглазая девушка с мелкими чертами лица, ее рыжие волосы выбивались из-под шляпы. Девушка без церемоний принялась поправлять итальянские фразы Птибодэ.

– Позвольте представить: господин Антонис ван Дейк, – обратился к Тоби слуга, указывая на красивого юношу. – А это синьорина…

– Моя родственница Сусанна, – пояснила жена Рубенса с улыбкой. – А вот наши дети, господин Мэтью.

Она повернулась:

– Клара, Альберт, идите сюда! Самый младший, Николас, с кормилицей… А вы ешьте, не стесняйтесь. – Изабелла придвинула гостю блюда. Она обращалась к нему по-фламандски, Тоби все отлично понимал, он чувствовал себя очень уютно рядом с этой женщиной.

– Синьор англичанин приплыл из Лондона? – поинтересовалась Сусанна по-итальянски.

– Из Гааги.

– Как вы там оказались?

– По службе: я секретарь посланника его величества короля Англии, – важно начал было Мэтью.

– Скажите, у вас в Англии все такие? – перебила его Сусанна.

– Какие?

– Серьезные! Светлоглазые…

«Да девица заигрывает со мной», – удивился Тоби.

Он старался незаметно разглядеть ван Дейка. Молодой художник держался с достоинством, улыбался – казалось, юноша доволен всем на свете. Одет он был в шелк и бархат, судя по всему, это был его повседневный костюм. Антонис ван Дейк, как уже знал Тоби, был сыном успешного торговца тканями. Дом его семьи, одной из самых уважаемых в Антверпене и, возможно, самой богатой, стоит на главной площади, недалеко от собора. Еще ван Дейкам принадлежит загородный замок Стеен. Недавно Антонис, получив наследство после смерти матери, купил особняк под собственную мастерскую, но пока по-прежнему трудится в мастерской Рубенса.

«Кудри золотые – на зависть любой красавице, – отметил Тоби. – А рот и вовсе не мужской… и почему он с такой внешностью родился юношей?»

– Может быть, вы до обеда еще успеете мне попозировать? – ласково спросил Антонис Изабеллу Рубенс, отщипывая кусочек пирога.

– Боже, я увижу, как пишут твой портрет! – обрадовалась Сусанна. – Можно мне взглянуть, что у вас получилось?

Не дожидаясь ответа, она встала и направилась в соседнюю беседку.

– И мы, мы тоже хотим и еще хотим надеть фартук Антониса!

Дети кинулись за ней следом.

– Испачкаетесь! – крикнула им вслед мать.

– Антонис нам разрешает надевать волшебный фартук! Мы осторожно! И кисточки можно брать, правда, Антонис?

– Да, но помните, что вы мне обещали?

– Не трогать палии-итруууу…

Сусанна вернулась к столу:

– Изабелла, это очень достойный портрет! Ты смотришь так, словно знаешь что-то важное, смотришь прямо сюда. – Она приложила ладонь к вырезу платья.

Дочка Рубенсов, девочка лет десяти, устроилась у Сусанны на коленях и ласково обняла ее.

– Мне кажется, я там слишком старая… нет? – Изабелла, улыбаясь, накручивала прядь темных волос на палец.

– Нет, красивая! Правда, Клара, мама красивая? – спросила Сусанна девочку. – Антонис, а когда вы сможете начать мой портрет?

– Сначала закончу этот, – улыбнулся Антонис.

Он неотрывно смотрел на Изабеллу.

– Мой жених и я – мы хотим, чтобы портрет был готов к свадьбе. Пусть даже он будет не очень большой, отец обещал заплатить за него, – тараторила Сусанна, похоже, она привыкла быть в центре внимания. – Это возможно?

Антонис наконец отвел взгляд от хозяйки дома:

– Наверное…

– Ой, как будет хорошо! – Сусанна вскочила и стала носиться с детьми по траве.

– Брат Сусанны женат на моей сестре Кларе. Малышка Сусанна выходит замуж в ноябре, – объяснила Изабелла.

Птибодэ переводил для Тоби: англичанин так и не признался, что не нуждается в переводчике.

– Ее отец заказал портрет, ее будущий муж тоже хочет начать собирать картины, – продолжила Изабелла. – Они, конечно, хотели бы, чтобы Сусанну написал Петер Пауль, но муж слишком занят, он редко имеет возможность поработать для своего удовольствия.

И в этот момент из аллеи появился хозяин дома.

Тоби Мэтью и Антонис встали, чтобы приветствовать Петера Пауля Рубенса. Тоби ожидал увидеть мощную фигуру – и был разочарован: Рубенс оказался невысоким, с худым лицом, лоб с большими залысинами. Костюм испанского дворянина подчеркивал тонкие ноги. Ну, конечно: пожилой человек уже этот Рубенс, ему за сорок. Взгляд настороженно зоркий, будто пронизывающий насквозь, это заметно даже издали.

Клара и Альберт бросились навстречу отцу, он ласково их обнял. Как только он появился, все стали смотреть только на Рубенса и слушать только его. Люди рядом с ним вдруг становились маленькими и слабыми, как эти нарядные дети, и охотно подчинялись его воле.