Без лишних слов - Лонсдейл Кэрри

Каждый раз, когда она открывала кому-то сердце, даже чуть-чуть, дело заканчивалось тем, что ее предавали. И вот опять она ведется на ту же уловку.

Блейз предостерегающе выставляет палец.

– Не надо. Не бросай, а то разобьешь что-нибудь.

Она бросает кроссовку. Он даже не пытается ни уклониться, ни схватить ее – цель так далека.

На глазах у них обоих кроссовка пролетает по дуге через комнату, как совершающая прыжок через речушку пума, и, ударившись о верх комода, разбивает флакон ее любимых «Джимми Чу».

– Нет! – Вот же досада. Ей так нравятся эти духи. К тому же они совсем не дешевые.

Блейз начинает собирать стеклянные осколки.

– Оставь, – хмурится Оливия, злясь уже не столько на него, сколько на себя. Надо же быть такой доверчивой. И подумать только, он обманывал ее не с кем-нибудь, а с Мейси Браун. Будь это не Мейси, Оливия не порвала бы с Блейзом. И не познакомилась бы с Итаном.

И Лили бы не убежала.

– Притормози, Лив. Охлынь. – Блейз поднимает руку. – Я только заберу кроссовку. – Он медленно наклоняется, не спуская глаз с Оливии, как будто она – дикий зверь, готовый к прыжку. Поднимает «Пуму», засовывает ее под мышку.

– Позволь объяснить, – не в первый уже раз просит Блейз и выпрямляется.

Она отступает к встроенному шкафу. Кроссовок должен быть где-то здесь. Сдвигает ногой собственную обувь, сметает с полки дизайнерские сумки, и они падают кучкой на пол. В ее поиске никакой логики, но сейчас она не в состоянии думать логически.

Оливия хочет, чтобы он убрался, но он не уберется, пока она не отыщет второй из пары его любимых кроссовок. Но «Пума» в руки не дается.

– Лив… Лив… Оливия…

– Я ищу. Черт. – Она сдвигает корзину с бельем и поворачивается. – Не могу найти…

Блейз поднимает второй кроссовок.

– Был под кроватью. Эй, малышка. – Он идет к ней через комнату. – Я…

– Я тебе не «малышка». – Она тычет в него пальцем. – Мейси Браун? Неужели? – Когда на экране его телефона выскочило имя Мейси, Оливия почувствовала себя так, словно кто-то схватил ее сзади на полном бегу. Из нее словно вышибло дух, а легкие наполнились десятилетиями боли и печали.

– Это не я. Это Шейн.

Он что, принимает ее за дурочку?

– Нет, нет. Между нами все кончено.

– Черт возьми, Лив. – Он недоуменно смотрит на нее.

Она выходит из комнаты, которая уже пахнет, как парфюмерная, в которой еще живут воспоминания о других отношениях, выдохшихся задолго до истечения срока годности. Духи «Джимми Чу» подарил Итан. Подарил в ее первый, после того, как они начали встречаться, день рождения. С тех пор она свыклась с этим ароматом и не могла забыть его так же, как не могла забыть их расставание.

Блейз идет за ней в переднюю, и она слышит его тяжелые, размеренные шаги.

– Вчера Шейн взял у меня телефон. Откуда мне было знать, что этот придурок засунет его себе в штаны?

Фу. Она морщится. Чего ей не надо, так это подробностей.

– Про Шейна там ничего нет. Ни в одном сообщении. Мейси думает, что это все пришло от тебя, и то, что на фото, – твое. Как я это понимаю, ты сам послал ей фото своего…

– Это. Не. Я. Шейн попросил телефон, чтобы позвонить. И отправил ей свой член.

– Если так, то ты должен был сказать Шейну, чтобы он все объяснил. – А ей самой не следовало обманывать себя и думать, соглашаясь встречаться с Блейзом, что все будет легко и просто. Тем более после их прошлой, давней истории. Как там говорят? Чтоб не обжечься, держись подальше от огня? У нее предостаточно причин, чтобы избегать таких вот запутанных ситуаций. Свяжешься – больно будет. Обожжешься.

– Я и не думал ни о чем таком, пока ты мне не позвонила.

– А почему Мейси вообще у тебя в контактах?

– Она там сто лет уже.

В передней ее взгляд цепляется за некий предмет. Оливия сворачивает в комнату, привлеченная игровой системой. Блейз не отстает.

– Сбросила свою инфу, когда мы отмечали десятилетие окончания, а я не удалил. Хотя и надо было. Извини.

Оливии там не было. Причину найти можно: работа, смена местожительства. Она находилась тогда в Сан-Франциско. Но, по правде говоря, не хотела наткнуться на Итана. Не хотела видеть их с Блейзом в одной комнате? Не хотела подносить зеркало к прошлым ошибкам? Если бы она не впустила в свою жизнь Итана, ее младшая сестра была бы жива.

Позднее она узнала, что он тоже не пришел на вечеринку.

– Полегче, Ливи, уймись. Это же сто лет назад было. Мы с тобой тогда еще даже не встречались.

– Оправдания, оправдания…

– Это ты оправдываешься, – возражает Блейз, и в его голосе звучат нотки горечи. – Тебе нужна причина, чтобы порвать со мной. Ты ищешь ее с того самого дня, как мы снова сошлись.

– А вот этого делать не следовало. – Но он только что закончил ремонт в ее доме, был внимателен к деталям, не допустил ни одной ошибки, так что она осталась довольна. Уже в последний вечер, зайдя в новенькую кухню, чтобы подписать наряд на выполнение работ, он смущенно пригласил ее пообедать.

Парень, отнюдь не страдающий застенчивостью, Блейз заметно нервничал, боясь получить отказ. Потом он улыбнулся, и Оливия увидела в нем того мальчишку, каким знала в те давние летние месяцы. С ним она чувствовала себя в безопасности. Когда-то, давным-давно, они прекрасно ладили, так почему бы и не принять приглашение?

– Видишь? Вот в чем твоя проблема, – продолжает Блейз. – Ты предполагаешь в людях худшее. Ты никому не доверяешь, поэтому, что бы ни делала, к чему бы ни прикасалась, все заканчивается пшиком. – Он изображает соответствующую гримасу.

– Неправда, – сердится Ливия. Конечно, не все. Ее карьера иллюстратора в быстро пошедшей в гору высокотехнологичной компании сложилась вполне успешно. Благодаря этому предприятию она «вышла в отставку» в тридцать три года и переехала в Сан-Луис-Обиспо, в дом, который отец продал ей за один доллар как подарок по случаю окончания колледжа. Дуайт владел домом много лет и до совершеннолетия дочери сдавал его в аренду. Съемщики неоднократно менялись, что не лучшим образом сказалось на самом строении. Но после перестройки и ремонта Ливия могла наконец реализовать проект своей мечты: писать и иллюстрировать свои собственные графические романы. У нее были все основания гордиться своими достижениями.

Отношения? Ее отношения никогда не заканчивались ничем хорошим, так не лучше ли прекратить их сейчас, пока они не стали еще хуже?

– Все ты, – тоном обвинителя говорит Блейз. – А как же я? Ты выкидываешь меня вон, ладно. Но, по крайней мере, выслушай.

– Слишком поздно.

– Перестань, Ливи. Всего лишь прошлым вечером ты умоляла меня…

– Замолчи! – Чего ей не надо, так вот этих напоминаний о том, как хорошо ей с ним. Тем более сейчас, когда она пытается, как он красноречиво выразился, выкинуть его вон. Ее шрамы лежат глубже дна этого озера, в котором они купались когда-то, лежали на спине, держась за руки и глядя в небо. Оливия вырывает шнур его «Макинтоша» из своего приемника.

– Нет! Нет, нет, нет. – Блейз роняет кроссовки и отталкивает ее. – Не трогай. – Он осторожно снимает проигрыватель с полки, берет в руки и поворачивается к ней. – Возьми это. – Он указывает подбородком на стоящий на полу ящик из-под молока с его пластинками.

Оливия поднимает пластинки и идет за ним к передней двери. Ее взгляд соскальзывает с его спины чуть ниже. Да, задница симпатичная. Вот чего ей точно будет недоставать, так это возможности полюбоваться и этой задницей, и им самим. Плохо, что она не может доверять ему. Или, если уж на то пошло, кому-либо вообще. Она просто устала от предательств. Как будто на лбу у нее неоновая надпись ПОИМЕЙ МЕНЯ, и с этой надписью она идет по жизни. Вернуться в норму после разрыва дело нелегкое. Каждый раз как будто теряешь частичку себя. Когда они разошлись в прошлый раз, в школе, она еще долго не могла прийти в себя. Нет, не совсем так. В себя она не могла прийти – да в общем-то так и не оправилась полностью, – с тех пор как их летние каникулы у Уитменов испортил Лукас.