Ты выбрал путь… Рубеж 55 - Иосиф Линдер

Отповедь генералу

Я вам уже писал, обидуПытаясь в строчках изложить,Как ни смешно и просто с виду,Но шанс вы даровали – жить.Дитя политики и мести,Охотник станет вдруг зверьком,А на зловещем лобном местеКурки ведь взводятся тайком.И выстрел грянет из кармана,Как разорвавшийся листок,И струйка крови возле раны,Как междометья между строк…Здесь кто кого, без компромисса,Тебя иль ты, но весь секрет,Когда у псевдотеррористаОружия в помине нет.Когда враги в бессильной злобеТебя не могут зацепить,Они по жанру «туполобья»Способны только жечь и бить.Всё это – лютики-цветочки —Ты выдашь им сполна потом,Ведь доведя тебя до точки,Они свинец глотают ртом.А ты на страшном солнцепёкеВ грязи, в крови, но ведь живой…Восходит солнце на востоке,И водку пьют в пути домой.Ужасно сложно офицеруНа компромисс идти с собой,Мы пьём за Родину и веруВ неё, за жён и за покой.Чтоб наши дети в перспективеНе отвечали за отцов,Чтоб на тяжёлой ратной нивеПоменьше было подлецов,Чтоб не стыдиться за Отчизну,Чтоб верить в друга, как в себя,Чтоб понимать других по жизниИ чтобы поняли тебя…

Судьба страны с его судьбой связалась…

Генералу Владимиру

Владимировичу Филипповскому.

Судьба страны с его судьбой связалась,Всё было в этой жизни, и не раз.Казалось, жизнь уходит – оказалось,Вновь начинается уже в который раз.Военный парень, недоевший хлеба,Он вышел в жизнь и зашагал по ней.Победы звёздно-солнечное небоВсегда в его глазах, до этих дней.И звёзды на погонах и мундирахЕго ведут по жизни столько лет,Тепло учителей и командировКак наставленье, чтоб найти ответНа те вопросы, что всегда тревожат,Что нам порой покоя не дают,Но ты в пути, и первый бой уж прожитГраницей страха в несколько минут.Всё тяжелее китель и погоны,Всё больше седины в твоих висках.Афганские обманчивые склоныИ пик Пекту в заснеженных горах.В служебных буднях и в зените славыНе иссякают мудрость, долг и честь,И в поколениях, словно в волнах лавы,Учеников твоих уже не счесть.Всегда подтянутый, радушный и спокойный,Общительный, корректный, но не броский.Чекистской славы генерал достойный,Ведь это наш Владимир Филипповский!!!

Былые сны,

или последняя командировка

Когда мне в жизни что-то непонятно,Когда щемит под сердцем и тревогаСкользит змеёй и шепчется невнятно,Вдруг вспоминается судьбы моей дорога.Былые годы, люди, имена, столетья,Мысли, подлости и честь…Как средоточие порыва в лихолетье,Где доблесть и жестокость не расчесть.Проходит время, словно лёгкий пар,Струящийся сквозь пальцы невесомо,И жизнью нам вручённый свыше дарВедёт по жизни, словно сам ведомый.Проклятья, страсти, чувства и долги,Любовь и ложь, предательство и чудо,Уж коли можешь – просто помоги,А не цеди монеты, как Иуда.Когда-то мир способен был решить,Что может быть ужаснее паденья,Прервать или оставить жизни нить,Но смерть прошла, как будто приведенье.И, сидя в самолёте у окна,Я впитываю музыки настрой,Наш вижу дом – ты в комнате одна,И явь смешалась с сонной тишиной.Потоки чувств моих, величие греха,Любви стремление, и совести порыв,И оголённый нерв, как нить стиха,А выстрел в спину – поминальный взрыв.Бросает жизнь порой из края в край,Где доверять могу я лишь себе,Но я не обменяю ад на рай,Ведь каждый раз из ада мчусь к тебе.Всё было в этой жизни много раз:Предательство, и гнев, и жажда мести,Но в жизни есть огонь любимых глаз,И это значит, что мы снова вместе.

Отповедь

Прости, майор, за матюги,Прости за грубость без отваги,Не я в Сантьяго «утюги»Гонял, как ручку по бумаге,И у Ортеги допозднаЯ не учил латинос мести,Но водку русскую до днаЯ трижды пил на лобном месте.И три тюрьмы успел познать,Пока дошёл до юга Крыма,И ковыряли – вашу мать! —Меня не раз, и били мимо.Когда-то тридцать шесть часовМне оставалось жить всего-то,Когда-то камеры засовМог довести меня до рвоты,А ты всё думаешь, когдаТебе дадут медаль с отставкой,Но жизнь, как каторгу труда,Не совместят тебе со ставкой.И скрытный член ПолитбюроНе будет говорить: «Обязан!»,Коль из секретного бюроДеньгами ты не будешь связан…Дай Бог тебе построить домИ счастьем жизни насладиться,Дай Бог не быть тупым скотомИ сильных мира не страшиться,Дай Бог, дай Бог, дай Бог, дай Бог…Но Бог не даст, я точно знаю,Сам перейди через порог,Где тридцать лет тебя пинают.Я за черту давно ушёл,Но власть и деньги – не отрада,А что же в жизни ты нашёл?Подумай – отвечать не надо.Коль слов таких на свете нетИ голова на грудь склонилась,Меж словом «да» и словом «нет»Вся жизнь твоя, майор, вместилась.Прости, майор, за матюги,Прости за грубость без отваги,Прости за то, что я мозгиПером размазал по бумаге.

Что двадцать лет? Всего частица века

Что двадцать лет? Всего частица века,Чтоб жизнь принять. И я её приму.Приму за тех, кто сгинул в одночасье,Приму за тех, кто нас учил всему.Приму за веру, счастье и несчастье.Ведь это жизнь моя! И я её приму!

Вот первый раз в бою взведён курок,И первый раз стреляю в человека,Кому из нас отмерен больший срок?Кому из нас уйти сейчас, до века?

Упал товарищ, старший поражён,А автомат его – в моих руках спасенье.Спешить не стоит к смерти на рожон,Но как в руках своих унять волненье?

И с той поры уж два десятка летЯ бой веду во сне, и всё же стыдно,Что на немой вопрос мне не найти ответ,Как выжил сам, а смерть друзей обидна.

Товарищ молча встал и получилСвинцовый град, что мне был предназначен.Седой старик нас в школе так учил,Но жизнь не смерть и тоже что-то значит.

Боекомплект давно истрачен по врагу,И страх в коленях, и мороз по коже…И снова в бой во сне двадцатый год бегу,Как будто сам себя забрал в заложники.

Струится кровь, во рту железа вкус,Мне добежать не суждено, как видно,Боль, как змея, а ненависть – мангуст,Укусов нет, следов борьбы не видно.

Последний магазин длиною в жизньУж вогнан в рукоять – затвор на старте.Ну кто живой? Попробуй покажисьВесенней крысе, что родилась в марте…

И врач не может вынуть пистолетИз рук твоих – они как будто спящи,В глазах туман, в сознании ответ,Что ты готов для жизни настоящей.

Цвет белый тишины, и запах лазарета,И боль бинтов, и радость свежих швов.Ты пережил, ты прошагал сквозь этоИ лишь теперь способен на любовь.

Мы ценим жизнь, когда её теряем,Как умираем – только наяву,И боль утрат так остро принимаем,Как мячик, закатившийся в траву.

Он был сейчас, но мы его не видим,Он где-то здесь, найдётся, может быть…Мы просто любим, просто ненавидим,Порой не можем мелочи простить.

И в девятнадцать – выстрел в человека,А в тридцать девять – память по нему.Что двадцать лет? Всего частица века,Чтоб жизнь принять. И я её приму.

Приму за тех, кто сгинул в одночасье,Приму за тех, кто нас учил всему,Приму за веру, счастье и несчастье.Ведь это жизнь моя! И я её приму!

Что двадцать лет? Всего частица века,Чтоб жизнь принять. И я её приму.Приму за тех, кто сгинул в одночасье,Приму за тех, кто нас учил всему,Приму за веру, счастье и несчастье.Ведь это жизнь моя! И я её приму!

Память

Посвящается памяти великого специалиста разведки и прекрасного человека

Юрия Константиновича Покидаева

Хамелеон нам просто младший брат,Двуликий Янус – двоюродный дядя,Нам надо жить, не опуская взгляд,Во имя Родины, в глаза погибших глядя.

Сталь пистолета греется в руке,Врастая в руку, становясь тобою,А блики солнца каплей в козырькеВдруг отразились, как ракеты к бою.

Сменён костюм, жилеточный атласТак в тон платку и галстуку с булавкой,Блеск глаз и туфель в свете не угас,А вспоминаем – тапочки под лавкой…

Вновь перемена, и другой языкСтучит в висках и путается с русским,И ты уже к нему совсем привык,Но на столе не русские закуски.

Опять жара и пыли горький вкус,Пружины скрип и чавканье мотора,И горько-вдохновленное – «урус»Как честная медаль иль метка вора…

Стена каньона, как водоворот,И сапоги по пуду от грязюки,А мы ползём, воды набравши в рот,Ползём, таясь, как мудрые гадюки.

Опять приём и чопорный банкет,Опять улыбки и притворство позы,А мы смеёмся и храним ответПолномасштабной и свинцовой дозы.

Меняет вновь политика окрас,Сменяя стиль и цвет приоритетов,Но вряд ли что внутри изменит насВ потоке из вопросов и ответов.

Упорство в наших жилах – алкоголь,Упрямство в устремлении – основа.Лишь неизменны вера, честь и больПотерь и ран, чтобы начать всё снова.

Мы можем изменяться, но всегдаВ душе горит один и то же пламень,Как на кокарде красная звезда,Сползающая на надгробный камень.

Хамелеон нам просто младший брат,Двуликий Янус – двоюродный дядя,Нам надо жить, не опуская взгляд,Во имя Родины, в глаза погибших глядя.

Воспоминание о юности