Капитан Америка. Темные замыслы - Стефан Петручо

Старик и дети, мальчик и девочка, не сдвинулись с места. Они стояли и глазели – но не на стрелков, а на него. Их предсказуемая жизнь рассы́палась, они оторопели. Когда шальная пуля ударила в землю около их ног, старик обнял детей костлявыми руками, защищая, но все равно они не бежали.

Роджерс знал: направься он беднягам, чтобы помочь, и пули последуют за ним. Чтобы отвести от них огонь, он развернулся в противоположную сторону. Но грузовик не подчинился его приказам. Вспахав широкие борозды в земле, он заслонил гражданских от огня.

Краем глаза Кэп видел, как Ниа затаскивает их в открытые задние двери, когда скрип механизмов заставил его повернуться к большой хижине. Поднимаясь в стартовое положение, головная часть «Скада» пробила соломенную крышу. В темное нутро хижины проникло солнце, осветив часть старого советского артиллерийского восьмиколесного тягача именно того типа, который нужен для транспортировки и запуска тактической баллистической ракеты.

У Стива не было времени выразить восхищение двоим бегущим за желание схватиться с ним врукопашную. Поднимаясь, щит выбил пистолет из руки одного боевика, а удар локтем в подбородок лишил другого сознания. Обезоруженный упал на колени и поднял руки, сдаваясь, но был поражен продолжающимся огнем из окопов.

Бросив вперед щит, Роджерс побежал к окопам. Вращающийся диск обезвредил четверых. Два пинка и удар с разворота устранили еще троих. Последний стоящий повернулся к нему лицом как раз вовремя, чтобы возвращающийся щит приложил его по затылку.

Все оружие было автоматическое, гранатомет одноразовый. Порядок. Стив ворвался в хижину как раз в тот момент, когда «Скад» зафиксировался в стартовом положении.

Полноватый мужчина за панелью управления был одет лучше остальных, борода его оказалась аккуратно подстрижена. Держа одну руку над кнопкой запуска, другой он жестикулировал, говоря:

– Вы только посмотрите, какой шикарный герой. Из США. Думаешь, это мы – плохие парни? Нет. – Его английский был ломаным и невнятным. – Мы берем еду с кораблей ООН, пока милитаристы не украли ее, чтобы больше людей могло есть. Танкеры приходят в наши воды, уничтожают нашу рыбалку, поэтому мы берем плату.

Что-то с ним было не так, и это не имело отношения к его риторике. Он потел. Конечно, здесь пустыня, но с этого человека буквально текло. Не похоже на тепловой удар. Вероятно, он привык к климату, да и влажная фляжка на боку свидетельствовала о том, что парень вряд ли страдает от обезвоживания.

Роджерс принял более спокойную позу.

– Как твое имя?

– Мое имя? Я не хочу давать тебе мое имя. Зови меня Робин Гуд. Знаешь его?

– Знаю. Значит, ты не плохой парень? Замечательно. Как насчет доказать это и отойти от ракеты, которая угрожает многим невинным людям?

Плечи «Робин Гуда» дернулись, он сжал свободную руку в кулак.

– Убийцы – это жадные вакандцы! У них весь вибраниум мира. Денег, которые можно было выручить за то маленькое количество, что мы просили, хватило бы, чтобы накормить тысячи. Если бы они нам его дали, всего этого не было бы. Но им нужна мотивация, и они ее получат.

– Предположим, я тебе верю. А ты знаешь, что твой партнер сделает со своей половиной? У меня такое чувство, что он не будет никого кормить.

«Робин Гуд» схватил свою собственную руку и начал бить ее другой. Сердечный приступ?

Ниа сказала через комм:

– Это симптомы бешенства. – Все еще в грузовике, она наблюдала сцену на мониторах через нательную камеру Кэпа. Впервые он услышал в ее голосе напряжение.

– Боеголовка разгерметизировалась?

– Необязательно. Симптомы бешенства не проявляются от двух до двенадцати недель после заражения. Я не вижу никаких явных признаков у охранников или гражданских. Скорее всего, он заразился, заряжая ракету.

Рука над кнопкой дрогнула. Если бы она отодвинулась хоть на долю секунды, Роджерс знал, что мог бы скрутить бородача. Но как только он сделал осторожный шажок вперед, «Робин Гуд» овладел собой.

– Стой на месте, США.

Кэп встретил его взгляд.

– Ты заражен.

Пират потряс головой и фыркнул:

– Я знаю. Наше стерилизационное сооружение не соответствует западным стандартам. Это был просто сарай. Но стоит умереть, чтобы моя семья не беспокоилась до конца своей жизни.

– Ты не обязан умирать. Мы можем помочь тебе. – Стив еле слышно прошептал в комм: – Ведь так, Ниа?

Ответ был еще тише:

– Эмм, нет. Если неврологические симптомы уже проявились, бешенство почти всегда приводит к смертельному исходу. Но сейчас не лучшее время сообщать ему об этом. Известные штаммы вируса передаются со слюной, при укусе, но мы надеваем костюмы на случай, если это не так. Держись от него подальше.

Глаза пирата шныряли туда-сюда. То он смотрел на вход, то на тени в хижине.

– Что говорят твои друзья в грузовике, США? Они думают, снайпер меня уничтожит?

– Здесь нет снайперов, клянусь. Все нормально. Все хорошо. Если только ты…

– Все не хорошо! – рыча, пират треснул по контрольной панели.

Усиленные рефлексы Роджерса послали щит в полет. Мгновение спустя вращающийся край щита ударил тело пирата, оно согнулось и полетело назад. Но в полете пальцы мотающейся руки нажали кнопку.

Роджерс, Н’Томо и Джейкобс одновременно заорали:

– Нет!

Из двигателей «Скада» повалил дым. Его шипение смешалось с грустным смешком. «Робин Гуд» лежал на земле, щит поверх него.

– Видишь? – сказал он между судорожными хриплыми вдохами. – Я говорил тебе, что все не будет хорошо.

Из ревущего мотора вырвалось пламя. Ракета задрожала, но осталась на месте. Взгляд на пусковую установку ответил Роджерсу, почему: из-за болезни или некомпетентности оператор не снял фиксирующие захваты, которые удерживали «Скад» при транспортировке.

Тяга возрастала. Либо металл не выдержит и выпустит ракету, либо она выбросит свой смертоносный груз здесь и сейчас.

Когда Роджерс рванулся за щитом, он услышал крик Ниа:

– Не трогай! Он может быть заражен.

– Он мне нужен, чтобы вскрыть обшивку ракеты.

Слыша ее через комм, Стив не осознавал, что доктор покинула грузовик, пока от его спины и плеч не отразился синеватый свет. Скрытая с головы до пят военным защитным костюмом, она поводила ультрафиолетовым ружьем из стороны в сторону, как будто пытаясь очистить воздух, а потом подошла к нему.

– Надо найти другой способ. Если вы пустите меня к боеголовке, я думаю, что могу разрядить ее. Я знаю, что могу.

Я знаю, что могу.

Ее слова, вместе с грохотом и дымом, разбередили давнюю занозу в памяти. Пылкий подросток во время войны, цепляющийся за беспилотный самолет, говорил ему то же самое: