Брошенка - Ирина Манаева (Dulsinta)

Замерла мать, кругляш из теста с ладони на стол соскользнул. Повернулась резко.

- На какой дороге? – спросила испуганно.

- Да недалеко отсюда, - кивнула Лена головой в ту сторону. Дождь застучал по металлическому подоконнику, окрапляя стекло брызгами. Телефон зазвонил, но Лена сбросила.

- Кто?

- Свекровь, - грустно вздохнула. – Я ж ее ненароком в это тоже втянула.

- Ее сын, пусть краснеет, нам скрывать нечего.

- Не хочу ничего говорить, - сказала Лена и отключила гаджет.

- Погоди, - мать вытерла руки о передник и вышла, а вернулась с бутылкой чего-то янтарного. Стукнула днищем о стол, так громко опустила, и за стопками полезла. Хрюпнуло стекло друг о друга, утроились рядком небольшие ёмкости.

- Не в положении? – на всякий случай спросила мать, откручивая крышку, и Лена покачала головой. – Тогда во благо, - разлила она наливку. – Главное – меру знать. - Подала стопку дочери, которая принимала ее недоверчиво. Никогда мать такого себе не позволяла, строго за ней следила, а тут сама подносит.

- Чего смотришь, пей? – сказала и в себя опрокинула, пирогом занюхала и румяный бок откусила.

Не принято было такое в доме Ерёминых. Отец бывало принимал по праздникам, а мать и того реже, лишь иногда за компанию. Лёшка тоже не пристрастился, позволял себе, как любой мужчина, но всегда в пределах, а Лена как-то попробовала, и так не понравилось, что смотреть не могла. Но сейчас душа требовала. Выдохнула и тоже залпом. Горло как запылает, обожгло огнем. Вытаращила глаза, рот открыла от удивления и испуга.

- Закусывай, - тычет мать в рот пирогом. – И рассказывай по порядку.

Встала Галина из-за стола, вытащила огурцы маринованные из холодильника. Вилкой из банки наколола, на тарелку выложила. Подлила еще наливки, голову рукой подперла, слушать приготовилась.

- Так пирожки, - напомнила Лена.

- Бог с ними, - махнула мать рукой, - успеется. Глянула на те, что в печи, и ручку на ноль повернула.

Лена глаза потупила, думает, с чего начать.

- Если не хочешь – не говори, - предупредила мать.

- Какая разница когда, все равно расскажу. Глупая я, - горько усмехнулась Лена. – Не заметила даже, как у мужа другая появилась.

- Знаешь ее?

- Имя только, - покачала головой. – Чувствую, что наша, институтская. Мы ж почти всегда вместе, а вот все равно не уследила.

- Он тебе не ребенок годовалый, чтоб за ним глаз да глаз, - отрезала Галина. – Грош цена тому, кого на поводке держать надо, - сузились глаза, и отвернулась мать.

- И вот стали к вам собираться, как договаривались, - продолжила Лена. – Вещи сложили. Никита настоял, чтобы я свои отдельно укладывала, мол, так удобнее, чтоб не искать. Я в том подвоха не увидела, только какой-то он нервный был, дерганный. Помню еще, сообщение пришло. Он в телефон посмотрел, и быстро в карман его спрятал.

- Что-то случилось, - спрашиваю. - А он: родители написали, просят приехать срочно. Ну вместе давай, предлагаю, только он отнекиваться стал. Говорит, поезжай к матери, будь там, сколько потребуется, я потом приеду. Что произошло, так и не ответил. Только сказал, до матери отвезу и обратно в город. Я потому свекрови украдкой сама и написала, а она ни сном, ни духом, о чем я. Вот тогда мне страшно стало. Смотрю я на мужа и не узнаю, будто человек чужой. Не к родителям собрался, в другое место. Я ему сразу говорить не стала, что знаю, едем дальше, а мне дурно прямо, кровь к лицу прилила, страх одолел. Попросила остановить водички купить, а сама сижу газетой обмахиваюсь. И вот как вышел, я сразу за телефон. А там куча сообщений от Юли какой-то. Уж не буду я тебе, мама, дословно пересказывать, какие слова она ему там писала, только договорились они вместе на море отдохнуть. Представляешь! Меня в деревню, а сам на две недели на пляже развлекаться с кем-то.

Галина вновь всучила в руку дочери стопку, и жидкость разлилась по телу, становящемуся от нее ватным. Дождь усиливался.

- Скорей бы отец вернулся, - всматривалась в улицу мать, - ужо до нитки промок, как бы не заболеть. А ты дальше говори, дальше, а как придет – сразу молчи, ни к чему мужикам в такое лезть, у него последнее время сердце что-то прихватывает. Потом скажем, позже. Пока тут все равно, а как в город соберешься – с тобой поеду, вещи соберу, квартиру найду. Это мать одна, а мужей может быть много, - говорила она слова своей матери. – Не нужен такой зять, даже совесть негде взять.

- Вернулся он, отпираться не стал. Люблю, говорит, а к тебе ничего не чувствую, будто сестра ты мне.

- Ишь, подлец!

- А я сижу, и слова его до меня, как издалека долетают, не понимаю до конца, как так можно. Была жизнь счастливая, и в одночасье не стало, а что такого сделала – не знаю. Высадил почти у самого села и уехал, а до меня только потом все и дошло.

- Отец пришел, - вскочила мать с места, услышав, как по крыльцу ступают тяжелые шаги. – Пойду одежду сухую принесу, - и выскочила из кухни.

- Оооо, приехали, - услышала Лена отеческий голос в коридоре, и сердце радостно запрыгало. Хороший у нее отец, каждому бы такого. – Только где ж машина, не пойму, - разувался он.

Лена вышла встретить его, прислонившись к дверному косяку.

- Переоденусь, - предупредил, - тогда обнимемся.

- Рыбу принес? – показалась мать с сухой одеждой.

- А как же, - поднял вверх пакет, хвастаясь, - двенадцать хвостов!

Мать забрала дергающийся пакет и ушла на кухню.

- Пила что ли? – недоверчиво уставился на дочь Николай, принюхиваясь. – А Никита где? И Машина?

- К родителям Никита уехал, помочь там что-то просили, - ответила мать, крикнув из кухни. Не за блудного зятя беспокоилась, за мужа любимого. Знала, что близко к сердцу примет, переживать начнет, а там, не дай Бог, с сердцем что. Представила уж, как трясется от злости, что дочку родную обидели, как хватает ключи от машины, чтоб в город ехать, найти негодного и по-мужски поговорить. Нет, не для того, чтоб обратно вернулся, чтоб ответил за поступок гадкий. Подумать надо, с холодной головой подойти, а не с горячим сердцем.