Грипп. В поисках смертельного вируса - Джина Колата

В феврале туристический сезон в Сан-Себастьяне в самом разгаре. Этот солнечный курорт на севере Испании казался бесконечно далеким от упорных и кровавых боев, которые сотрясали соседнюю Францию, до границы с которой – рукой подать. Зимний Сан-Себастьян был лучшим местом, чтобы забыть о сырых и холодных окопах, о рукопашных схватках с врагом по пояс в грязи. Здесь не велись постоянные разговоры об иприте, ядовитые зеленые облака которого немцы стали использовать как свое новое оружие. Каждый мог найти отдохновение в нейтральной стране, где дни стояли теплые, а ночи – мягкие и пронизанные ароматами цветов. Словом, ничто не напоминало здесь о той Европе, что была уже бесконечно истерзана «войной за то, чтобы навсегда покончить с войнами».

А потом в город пришел грипп. Казалось, беспокоиться не о чем. Всего три дня с высокой температурой, мигренью и болью во всем теле, а потом – выздоровление. Проблема же заключалась в том, как быстро болезнь распространялась. Почти каждый, кто вступал в контакт с инфицированным, буквально через два дня заболевал сам. И недуг поражал даже молодых и здоровых людей, а не только стариков и детей, которые, как правило, всегда становились первыми жертвами инфлюэнцы в прошлом.

Что предпринять? Если мир узнает об эпидемии в СанСебастьяне, на туристическом сезоне можно будет поставить крест. Кому захочется поехать отдыхать туда, где он сразу же сляжет с гриппом? Быть может, вспышку болезни удастся скрыть? – надеялись городские власти. Но напрасно – слухами земля полнится, и уже скоро туристы стали избегать Сан-Себастьян.

Примерно в то же время инфекция проникла в солдатские ряды, хотя никто пока не знал, каким образом. В марте от гриппа начали страдать бойцы 15-й американской кавалерийской бригады, переброшенной в Европу.

Прошло два месяца, и стало складываться впечатление, что эпидемия охватила всех. В Испании больных насчитывалось восемь миллионов, включая короля Альфонсо XIII. С гриппом слегла треть населения Мадрида, и многие правительственные учреждения вынуждены были закрыться. Перестали ходить даже трамваи. Но не надо думать, что первая волна гриппа накрыла только Испанию – она прокатилась по миру очень широко.

По свидетельству участников событий, в войсках ее прозвали «трехдневной лихоманкой». Один из них, Джон Акер, сержант 107-го обоза боеприпасов при 32-й дивизии Американских экспедиционных сил, в апреле отправил из Франции письмо, в котором сообщал: «Ее тут величают «трехдневной лихоманкой», но этим никого не обманешь, потому что иногда она тянется неделю или даже дольше. Заболевание наступает внезапно, и у больного температура подскакивает так, что ртуть едва не пробивает верхушку градусника, лицо краснеет, каждая косточка начинает болеть, а голова просто раскалывается. Так продолжается дня три-четыре, а потом, основательно пропотев, пациент выздоравливает, хотя «похмелье» может еще ощущаться неделю-другую».

Но во всем мире, к ужасу и возмущению самих испанцев, болезнь получила наименование испанского гриппа, или просто «испанки». Хотя той же весной 1918 года эпидемия распространилась в других европейских странах, в США и в Азии. Скорее всего название закрепилось по одной простой причине: поскольку Испания не воевала, газетные сообщения не подвергались там жесткой цензуре, как в государствах – участниках боевых действий. И потому разгул гриппа в Испании не удалось удержать в тайне в отличие от других европейских держав.

Как бы то ни было, но подлинные масштабы бедствия так и остались не выясненными до конца. В то время еще никто не требовал присылать властям донесения обо всех случаях заболевания гриппом – такая практика стала обязательной в США только после (и как последствие) второго этапа гриппа 1918 года. И уж тем более в военное время всем казалось пустой тратой времени и бумаги вести статистику того, что считалось лишь обычным недомоганием. Поэтому доклады о проявлениях раннего гриппа писались лишь эпизодически, и авторами их были в основном врачи, практиковавшие в тюрьмах, в военных лагерях и на некоторых оборонных предприятиях, где попросту фиксировали число «прогулов по болезни». Не предпринималось ни малейших попыток хоть как-то систематизировать эти данные, чтобы проследить развитие эпидемии.

Сохранилось, например, донесение, что только в марте более тысячи рабочих заводов «Форд мотор компани» не вышли на работу по причине гриппа. 500 из 1900 заключенных тюрьмы Сан-Квентин переболели им в апреле и мае. 4 мая эпидемия добралась до Кэмп-Фанстона (ныне Форт-Райли) в Канзасе, где проходили подготовку 20 000 рекрутов. В течение мая и июня болезнь прокатилась по доброй дюжине армейских лагерей в США, но это никого не насторожило. В конце концов, разве не естественно было ожидать возникновения очагов простуды и гриппа в местах, где в тесноте жили тысячи мужчин, легко передавая инфекцию друг другу?

В апреле 1918 года грипп ударил по Франции, где от него наряду с британскими, американскими и французскими военнослужащими пострадало гражданское население. Месяцем позже инфекция пересекла пролив и проявила себя в Англии, где ее не избежал и сам король Георг V. Пик английской эпидемии пришелся на июнь, когда болезнь уже обнаружила себя в Китае и Японии. В Азии ее тоже легкомысленно окрестили «трехдневным недугом» или «борцовской лихорадкой».

Неудивительно, что массовая заболеваемость отразилась даже на ходе боевых действий. Солдат на фронтах Первой мировой грипп поражал в таких количествах, что некоторые командиры жаловались на совершенную невозможность проводить какие-либо операции.

В мае корабли «великого флота» короля Георга три недели попросту не могли выйти в море, поскольку 10 313 моряков числились заболевшими. На 30 июня командование 29-й дивизии британской армии планировало атаку на Ла Беке, но отложило ее из-за повальной эпидемии гриппа.

Генерал Эрих фон Людендорф, возглавлявший наиболее прославленные наступательные операции немцев, жаловался, что грипп или «фламандская лихорадка», как его называли в Германии, нарушила все его планы. Мало того, что солдатам на фронте приходилось страдать от голода, холода и сырости, прокладывая себе путь по полям, покрытым таким слоем грязи, что в ней тонули даже танки, жаловался Людендорф, так теперь на их головы свалился еще и грипп, который ослаблял бойцов физически и подавлял морально. Именно грипп, утверждал он, стал одним из факторов провала его июльского наступления – блестящего плана, осуществление которого почти гарантировало победу Германии в этой войне.

Раздражали его и постоянные жалобы подчиненных на последствия гриппа. «Не было ничего тоскливее, чем каждое утро выслушивать доклады начальников штабов, называвших число заболевших и плакавшихся по поводу слабости своих дивизий».

И все же, хотя эпидемия охватила той весной почти всю планету, оставались огромные территории, совершенно ею не затронутые. Большая часть Африки, почти вся Латинская Америка и Канада тогда не пострадали совсем. А с приходом лета даже в тех странах, где грипп распространился шире всего, наступила передышка. Казалось, что грипп исчез бесследно и навсегда.

Но прошло всего несколько месяцев, и он вернулся, чтобы отомстить за легкомысленное к себе отношение.

Он снова атаковал весь мир, но начал с тех мест, где до тех пор практически не знали, что это такое. Вторая волна пандемии 1918 года оставалась все такой же заразной. Но на этот раз она была еще и убийственной. Ее путь позже удалось отследить, когда демографы установили регионы с необычно высоким уровнем смертности среди взрослых, но еще очень молодых людей. Как отмечал историк медицины и географ из Университета Северной Каролины Джеральд Пайл, к августу заболевание «оставило свой черный след среди населения Индостана, ЮгоВосточной Азии, Японии, Китая, значительной части Карибского бассейна и в некоторых странах Центральной и Южной Америки».

И хотя при этом примерно 20 процентов жертв переносили инфекцию легко и вскоре полностью выздоравливали, у остальных развивалось одно из двух поистине ужасных заболеваний. Первую категорию составляли пациенты, которых болезнь сводила в могилу очень быстро, потому что их легкие наполнялись жидкостью, все больше затруднявшей дыхание. Они умирали всего за несколько дней или даже часов в лихорадочном бреду от высокой температуры, жадно ловя ртами воздух и под конец впадая в беспамятство. У второй категории начало заболевания протекало как обычный грипп с ознобом, жаром, мышечными болями, но без видимой угрозы для жизни. И лишь на четвертый или пятый день бактерии все же находили путь к их уже поврежденным легким и вызывали пневмонию, от которой люди либо умирали, либо оправлялись мучительно и долго.

В США вторая стадия гриппа пришла через Бостон, зародившись сначала среди экипажа одного из судов, пришвартовавшихся в августе к причалу «Содружества наций» местного порта. По иронии судьбы матросы были всего лишь транзитниками, участниками широкомасштабных перевозок солдат туда, где шла война, изменившая повседневную жизнь каждого.