На трибуне и дома - Кара Сейтлиев

мотора гул,

И вышел представительный мужчина

И, глянув на меня,

Едва кивнул.

Затем прошествовал к калитке

важно,

«Прошу ко мне!»

Небрежно оброня.

Так это ж он сидел,

Мой однокашник,

На третьей парте,

Слева от меня!

В сад заходить я не хотел, поверьте,

Но любопытством слишком был

влеком.

А он, как шпагу,

Протянул мне вертел:

— Давай-ка повоюем с шашлыком!

Тень яблонь и тахта к твоим услугам.

В моем саду, смотри, не заскучай!

Зеленый чай всегда кипит для друга,

И к шашлыку найдется «белый чай».

Шашлык кипит

На угольках мангала.

Хозяин затевает разговор:

— Тебя моя машина напугала?

О, у меня отчаянный шофер!

Я сам его учу:

«Гони, как ветер,

Не уступай другим!»

А он и рад…

Но что ты скажешь про деревья эти?

Вот яблоня.

Вот груша,

Вот гранат.

Садовник их выращивал известный,

И лучший архитектор строил дом.

Я раньше жил на даче слишком тесной —

В трех комнатах ютились мы вдвоем.

Теперь просторней дача.

Но, пожалуй,

Я в будущем соседнюю возьму:

В одном дому с женой

Мне не пристало

Жить самому

По рангу моему.

Под окнами моими,

Возле дома.

Пойдем,

На это место погляди,

Велел я,

Чтоб прорыли водоемы,

И будет рыбок там —

Хоть пруд пруди.

Здесь виноград на все найдется

вкусы,

Здесь, как янтарь, на солнце алыча,

И вишни,

Как рубиновые бусы,

Чуть выйдешь в сад,

Касаются плеча.

Гранат сюда привезен

Из Сумбара,

Из Самарканда

Вывезен урюк…

Еще прибавить бы

Хоть три гектара!

Ведь у меня размах,

Ты помнишь, друг!

…Шофер принес нам свежую газету.

Отпрянув от газетного листа,

Мой «старый друг» вдруг закричал:

— Да это

Подсиживанье,

Сплетни,

Клевета!

Здесь пишут,

Будто я построил дачу,

В карман казенный руку запустил,

Здесь говорят еще.

Что я в придачу

Колхозный сад и землю захватил.

Что собираюсь расширять владенья

Еще на три гектара,

И к тому ж,

Что занимаюсь рыборазведеньем

Под сенью яблонь,

Алычи

И груш.

Все клевета!

Ты этому свидетель.

Как старый друг,

По-дружески прошу:

Опроверженье напиши в газете…

И я сказал:

— Что видел, опишу.

«КНИГОЛЮБ»

Жил в городе известный книголюб,

Заказывал для книг шкафы резные,

Выписывал изданья подписные

И прочие…

Был книголюб не скуп.

Мы повстречались в книжном

магазине.

Поднес он темно-красный том

к лицу,

Потом зеленый взял

И светло-синий…

— Мне отложите,—

Молвил продавцу.

Мне стало ясно:

Здесь он завсегдатай,

Почетный гость.

Просил доставить он

Тома восьмой, девятый и десятый…

— В Гомера, между нами, я

влюблен…

Он говорит о том,

Потом об этом,

Ведет такой о книгах разговор.

Как будто с древнегреческим поэтом

На дружеской ноге он с давних пор.

Я оробел, начитанность ценя,—

Пришлось прочесть немало человеку!

И он однажды пригласил меня

К себе…

Верней, в свою библиотеку.

Вхожу и вижу:

Полки выше гор,

Шкафы до потолка, подобно скалам;

То золото,

То светлый коленкор…

Как много книг!

Как много прочитал он!

Я подошел —

Люблю я а книгах рыться,

Готов и ночи коротать и дни!

Перелистать успел я две страницы…

Но он сказал:

— Испортятся они,

Ни пятнышка на книги не легло,

Я дорожу богатствами своими.

Рассматривайте их через стекло, —

И рядом стал, залюбовавшись ими.

Я не сумел согнать улыбку с губ.

Какая небывалая забота!

Большой любитель

Этот «книголюб»

Не книг —

А золоченых переплетов.

ПОРТРЕТ ЛЮБИМОЙ

Любимой портрет написать я решил.

Тетрадку купил

И флакончик чернил.

Уселся,

Тетрадь положил поровней…

Но как рассказать о любимой точней,

Чтоб многие люди узнали о ней?

Про карие очи — Пожалуй, не очень…

Про алые губы —

Получится грубо.

Сказать «черноброва» —

Шаблонное слово,

А «черноволоса» —

Получится проза.

Дам красочный, сочный и точный

портрет,

Как это бы сделал восточный поэт.

Перо предо мною, чернила, тетрадь. —

За дело! —

Сказал я и начал писать.

Портрет предварив, я сказал, что она

Легка, как джейран,

И, как тополь, стройна.

Затем, что она круглолица, бледна

И, значит, с ней может сравняться

луна.

А выгнутой брови ее полукруг

Похож на индейца изогнутый лук.

Ресницы, как стрелы, летящие

вдаль,

Глаза удлиненные, словно миндаль,

А косы, до пояса или длинней.

Свисают, как пара сверкающих

змей.

Я собственным был вдохновеньем

согрет

И точку поставил.

Окончен портрет.

Скорее