Газета Завтра 239 (78 1998) - Газета Завтра

Весной 90-го Бабурин был лишь одним из тысячи с лишним народных депутатов РСФСР. Летом 91-го он стал главным претендентом на второй по значению пост в республике - пост председателя Верховного Совета, который только что оставил избранный президентом Ельцин. Сам Ельцин, все его тогдашнее окружение, все кумиры так называемой демократической общественности жаждали видеть председателем Руслана Хасбулатова. Но большинство на депутатском съезде составляли люди без четкой политической ориентации, которые с одинаковым недоверием воспринимали как лозунги рвавшейся к власти авантюрной “Дем. России”, так и сохранявшей пока власть импотентной Компартии. В результате кандидат демократов Хасбулатов - в двух турах голосования уступил независимому депутату Бабурину, хотя квалифицированного большинства ему для победы не хватило. Его, пусть и относительный, но успех был предопределен не политической одежкой, а достоинствами личности. Голосуя за Бабурина, депутатство голосовало за молодого, энергичного человека, который выделяется среди тысячи депутатов характером, умом и интуицией и который при всем том был настроен на разумное обновление страны.

После августовских событий 91-го волна демократического угара накрыла депутатский съезд, и Хасбулатов взял верх. Бабурин остался рядовым членом Верховного Совета, но из центра политической жизни сделавшийся суверенной России не исчез.

Его фамилия звучала в эфире и мелькала на газетных полосах не только благодаря прямой трансляции речей со съездов народных депутатов. Бабурин летит на Дальний Восток и начинает там разворачивать кампанию по срыву переговоров о передаче Японии Южных Курил. Бабурин едет на Северный Кавказ и ходит под пулями, пытаясь остановить осетино-ингушский конфликт. Бабурин собирает в своем кабинете депутатов, которые поднимают шум на депутатском съезде и заставляют-таки российские власти прекратить вооруженную агрессию Молдовы против Приднестровья. Бабурин во главе делегации Верховного Совета прибывает в Севастополь - на митинги возмущенных насильственной украинизацией города и потом сколачивает группу депутатов, которая пробивает постановление парламента о незаконной передаче Крымской области из РСФСР в УССР…

Массовая пресса восторга от деятельности Бабурина не испытывала, но не замечать ее не могла, и потому старательно охаивала. Брань разными людьми воспринималась по-разному. И фамилия рядового депутата Бабурина склонялась на тот или иной лад едва ли не в каждом российском доме.

Славу, как установил писатель Бальзак, при желании всегда легко превратить в нечто съедобное. Например, в хлебную должность в исполнительной власти.

Депутат по кличке “Голенище с усами” - Александр Руцкой, замеченный широкой публикой благодаря разводу с правоверными коммунистами, перекочевал в кресло вице-президента. Депутат с обликом тараканчика - Сергей Шахрай, проявив доблесть в овладении съездовскими микрофонами перед телекамерами, сделался вице-премьером правительства РФ. Вечно сеющий скуку депутат Сергей Филатов запомнился зрителям новостей сидением за столом президиума Верховного Совета, и стал главой президентской администрации.

Кого хоть как-то знают в народе, тому охотней внемлют и верят. Режим Ельцина от избытка народного доверия никогда не страдал, и потому постоянно вербовал в свой аппарат известных политиков. Причем не только тех, кто, подобно Шахраю и Филатову, изначально представали перед Ельциным с выражением: чего изволите?

Лебедь четыре года пошвыривал камушки в кремлевский огород. Но ему все проказы простили, когда его популярность понадобилась Ельцину, и он в 96-м получил пост с широчайшими полномочиями.

Рыбкин шесть лет носил маску коммуниста-оппозиционера, голосовал в свое время на депутатском съезде за отставку Ельцина, но это ему нисколько не помешало после обретения паблисити в роли спикера Думы занять место в ближнем президентском окружении.

ЦЕНА ИЗВЕСТНОСТИ у Бабурина в первой половине 90-х была не меньше, чем у Лебедя и Рыбкина. Но его даже не пытались позвать во власть ни для того, чтобы ослабить оппозицию в Верховном Совете в 93-м, ни для того, чтобы прибавить голосов Ельцину в 96-м. Причина отсутствия ангажемента - довольно проста: Бабурин по своей природе оказался непригоден к политическому торгу ради личных интересов, что творцам российской демократии стало очевидно еще семь лет назад.

До избрания в депутаты Бабурин был деканом Омского университета. Жил с родителями на окраине города и на работу ездил полтора часа с двумя пересадками. Его семья, как и любая другая, стояла в очередях и не надеялась, что завтра стиральный порошок снова будет в продаже. У Бабурина не было оснований любить власть партноменклатуры и, стало быть, дружить с Омским обкомом. И поэтому в мае 90-го он в числе только что избранных провинциальных депутатов, неладивших с местной бюрократией, получил приглашение на съезд “Демократической России”, которая готовилась поставить Ельцина во главе Верховного Совета РСФСР.

Бабурин сам хотел перемен в стране и обещал добиваться их своим избирателям. Поэтому для него разжалованный партийный функционер Ельцин, который бил себя в грудь и клялся, что не может есть икру, когда у соседки нет денег на аспирин, был предпочтительней, чем любая действующая номенклатурная шишка, выставленная в противовес Ельцину ЦК КПСС. Не расходился Бабурин с “Дем. Россией” и по другому важнейшему вопросу повестки дня предстоящего депутатского съезда.

Его анонимный биограф из справочника “Кто есть кто”, изданного в минувшем году, замечает: “Сейчас Бабурин не любит вспоминать, что он голосовал за полный суверенитет России и, стало быть, и за развал СССР”.

В этой фразе три утверждения. Два из них - абсолютно лживы. Бабурин не только не отказывается вспоминать голосование за Декларацию о суверенитете - он включает в книгу “Российский путь: утраты и обретения”, изданную им в том же 1997 году, стенограмму своего выступления на I Съезде депутатов про ту саму Декларацию. Данное выступление напрочь опровергает вторую ложь анонимного биографа: голосуя за суверенитет РСФСР, Бабурин не голосовал за развал СССР. Заглянем в стенограмму съезда:

“Мы должны заявить в Декларации о суверенитете о том, что Российская Федерации будет не только пользоваться теми богатствами, которые находятся на ее территории, но и обладать в полном объеме правом владения, правом распоряжения.

Как соединить, казалось бы, несоединимое - экономическую заинтересованность россиян с интернационализмом? Я убежден, что эти вещи соединить можно и нужно. Одна из наиболее ярких наших особенностей состоит в том, что Российская Федерация никогда не бросала других в беде. И ныне мы должны быть готовы помогать нуждающимся на основе взаимной ответственности и взаимной выгоды”. Устами депутата Бабурина о суверенитете РСФСР говорил рядовой трезвомыслящий мужик из Сибири. Ему, страдающему от бездорожья и тесноты в своей квартире, надоело слушать рассказы о превосходных автотрассах и роскошном жилье в Латвии и Грузии. Этот сибирский мужик больше не желал, чтобы РСФСР была сырьевым придатком для Прибалтики и Закавказья. Но не желал он и перекрывать движение товаров и людей по одной шестой суши границами и таможнями. И потому предлагал ничего не разваливать, а перестроить отношения внутри единого союзного государства “на основе взаимной ответственности и взаимной выгоды”.

Декларация о суверенитете РСФСР была своего рода скальпелем. Сибирские и уральские, псковские и ярославские мужики рассчитывали прооперировать им живой, но больной организм Советского Союза. Московские же джентльмены, толпившиеся вокруг Ельцина, планировали этому скальпелю иное применение.

Депутат из Омска Сергей Бабурин не знал секретов столичной политической кухни. Но обладал инстинктом русского государственника и патриота. И, не видя изначально в играх околоельцинской тусовки ни намерений сокрушить СССР, ни, тем более, планов распродажи советской империи, он, тем не менее, не ринулся в ее распахнутые объятия. Все депутаты из провинции, приглашенные накануне первого их сбора на съезд движения “Дем. России”, вступили в это движение. Все, кроме Сергея Бабурина.

Его роман с “демороссами” завершился на стадии знакомства. И чем успешней они набирали силу и яснее декларировали свои истинные цели, тем больше он от них отдалялся.

В Верховном Совете, избранном I съездом депутатов, вокруг Бабурина объединяется группа единомышленников, которые не горели желанием следовать указаниям ЦК КПСС и входить во фракцию “Коммунисты России”, но и не хотели исполнять установки доминировавшей в парламенте “Дем. России”. То есть не хотели крушить союзный Центр, поспешно заменять партийную вертикаль власти в РСФСР на президентскую и копировать западную модель экономики.