Исправительная академия - Алекс Хай

Я тряхнул головой, пытаясь заставить мозг соображать.

— Поясните. Пожалуйста.

Темная мать — или как она там себя называла — снова рассмеялась.

— Он попросил вежливо. Нет, Настасья, это теперь точно не совсем Володька!

Игнорируя предостережения «мамы», я сел на кровати и уставился на обеих женщин.

— Я знаю много вежливых слов, но чем дальше, тем сильнее мне хочется кричать матом, милые дамы. Вы меня очень обяжете, если нормально объясните, что здесь происходит.

Старуха откинула полу черного плаща и уселась прямо на краю моей кровати.

— Настасья Павловна, принеси зеркало, — велела она заплаканной женщине.

— Что… Зачем?

— Неси зеркало, говорю!

«Мама» вздрогнула от резкого окрика и вышла за ширму.

Тем временем старуха протянула ко мне костлявую руку с накрашенными черным длинными ногтями. Я инстинктивно отстранился.

— Не бойся, — шепнула она. — Хочу кое-что проверить, пирожочек. Не будешь мне мешать — расскажу, что случилось.

— Хорошо, — хрипло отозвался я, но на всякий случай сжал кулаки под одеялом. Женщин бить негоже, но эта бабка была похожа на настоящую ведьму — ту самую, каких в сказках изображали. Черт знает, что она еще выкинет.

Ее прикосновение обожгло мой лоб. Я дернулся, но не отстранился, хотя боль была невыносимая. Старуха что-то прошептала, прикрыла сморщенные веки и что-то начертила пальцами у меня на лбу.

— Это что сейчас было? — спросил я, когда она убрала руку.

— Проверяла свою работу. И кое в чем убедилась.

Из-за ширмы вышла элегантная Анастасия Павловна, которую хотелось называть по имени и отчеству. Подойдя к кровати, она остановилась, держа в руках небольшое овальное зеркало на длинной ручке.

— Дай ему, — распорядилась Темная мать. — Давай-давай, не мнись.

Я взял зеркало, готовясь увидеть свою рассеченную рожу. Но замер и едва не разжал пальцы, когда увидел свое отражение.

— Это что за чертовщина?

На меня пялился напуганный юнец лет семнадцати-восемнадцати. Морда побитая, но вполне симпатичная — и сейчас я заметил сходство с «мамой». Из-под головной повязки пробивались коротко стриженные русые волосы. Глаза зеленые, безумные.

— Владимир Андреевич Оболенский, — сказала старуха. — Так тебя зовут. Внук князя Николая Валериановича Оболенского, выходец из одного из древнейших родов Империи.

Я зажмурился, снова открыл глаза — нет, отражение никуда не делось. Помнится, наш охранник Палыч любил почитывать книжки про попаданцев в другие миры. Правда, в его любимых опусах фигурировали всякие эльфы да гномы, но суть не менялась. Может зря я ни разу не прочитал такую книжку? Было бы проще уложить происходящее в голове. Хотя бы для самоуспокоения.

Значит, Оболенский. Княжий внук. Ну что ж, глюки могли быть и похуже.

Я отложил зеркало и поднял глаза на старуху.

— Допустим. И что случилось?

Анастасия Павловна, казалось, выдохнула с облегчением. Может ее утешило то, что я перестал отнекиваться и сопротивляться.

— Ты попал в аварию, Володенька. Взял автомобиль Лешеньки, поехал в клуб. Там… Не так важно, что там было, но на пути обратно ты не справился с управлением. Машина всмятку, тебя достали едва живого. Обычный человек погиб бы на месте, а тебе помог родовой дар — врачи успели. Но…

— Но ты уже умирал, — вмешалась старуха. — И должен был умереть. Да только матушка твоя с таким исходом мириться не пожелала и вызвала меня. Я провела ритуал, чтобы вытащить тебя с того света. Но ритуал Темный, а Тьма всегда решает все по-своему. Вот и итог, — Темная мать Друзилла покосилась на Анастасию Павловну. — Я предупреждала, что последствия могут быть любыми. Вот получай. Сына ты вытащила, теперь живи с тем, что получилось.

«Мама» разрыдалась. Настолько горько, отчаянно, что мне стало ее жаль. Если все было так, как сказала старуха — опустим бред про какие-то темные ритуалы — то все равно положение у Анастасии Павловны было печальное. Она ведь просто хотела вернуть сына.

Я откинул одеяло и потянулся к ней, чтобы взять ее за руку. Ну хоть как-то утешу. А потом будем разбираться.

— Пожалуйста, успокойтесь. Я ведь…

Но едва она подняла на меня глаза, ее взгляд скользнул ниже, на мой живот. «Мама» вмиг побледнела. Ее мокрые от слез глаза округлились, и она в ужасе шарахнулась назад.

— Боже! — охнула она. — Друзилла… Что это?

Глава 2

Я проследил за ее взглядом и уставился себе на живот. Надо сказать, такого пресса у меня даже в студенчестве не было. А этот Володька держал себя в форме…

Только вот примерно на ладонь ниже солнечного сплетения расплывалось какое-то темное пятно. Этот сгусток тьмы казался живым и вел себя как капля чернил в воде — двигался, тянул тонкие темные щупальца…

— Что это за чертовщина?! — взревел я, подскочив на кровати.

— Тихо! — гаркнула старуха. — Не ори. Это печать.

— Что еще за печать? — я безумно таращился на Темную мать. — Что еще за штучки?

Старуха Друзилла пожала сухими плечами.

— После каждого Темного ритуала на жертве остается частичка Тьмы — ведь она вас коснулась. Мы называем такие следы печатями. Они бывают разными: кого-то сила просто пометит, и тогда печать растворится, иного решит со временем использовать в своих интересах…

Хм. Я с опаской взглянул на печать. Темный сгусток как раз оформился в подобие небольшой татуировки. Если не присматриваться внимательно, на партак и было похоже. Только яркий, не выцветший, словно пару недель назад сделали. Несколько кривых линий сплелись в одну, образовав непонятный знак.

Анастасия Павловна наконец-то взяла себя в руки.

— Так что теперь будет с Володей? Он теперь что… проклят?

— Мне почем знать? — отозвалась старуха. — Ты просила меня провести один из сложнейших ритуалов нашего Ордена. Не будь я сама из Оболенских, ни за что бы не согласилась. Но ради родной кровиночки уж поступилась кодексом.