Баронесса из ОГПУ - Хачик Мнацаканович Хутлубян

– А почему вы не спрашиваете, как зовут мою маму? – поинтересовалась Маруся, как по дуновению ветерка слетав на кухню и вернувшись назад к Зое с коричневатым пузырьком и бинтом в руках.

– Ох уж эта Маруся, – покачала головой мать, промокнув края раны йодом и накладывая повязку на колено гостьи. – Ну, вот, кажется, все.

– Спасибо вам.

– Меня Надеждой Афанасьевной зовут, – протянула руку хозяйка. – Но лучше по-простому, Надя.

– Зоя Казутина. Очень приятно.

– Вот и познакомились. Просим с Марусей попить с нами чайку.

– Спасибо, с удовольствием.

За столом женщины разговорились.

– Вы давно в Харбине? – спросила Зоя Надю.

– Давно.

– А я два года. Работаю в Нефтяном синдикате. Продаем китайцам бензин и нефтепродукты.

– Освоились уже?

– Я – да. Все хорошо. Мама долго привыкала к влажной духоте. Теперь, правда, не жалуется, но и не жалует ее.

– Ой, я тоже не сразу обвыклась.

– Ага. Мама очень любит внука своего Володю – сынишка мой – на годик младше вашей Маруси.

– Успела уже показать на пальцах сколько ей лет? – рассмеялась Надя.

– Да, такая она у вас смышленая. Надо их познакомить, пусть дружат. Если вы не против, конечно. Мы ведь не очень далеко от вас живем – минут тридцать-сорок на велосипеде.

– Буду только рада. Да и Маруся – тоже.

За разговором время пролетело незаметно – о женской доле, о детях, о домашних делах-хлопотах, о жизни в Харбине – обо всем успели поболтать по-свойски Зоя с Надей и в конце перешли на «ты».

Когда стало смеркаться, гостья собралась домой. Хозяйка хотела было оставить ее на ночь у себя.

– В сумерках тут ходить опасно, – сказала она.

– Я же не пешком, я на велосипеде, – улыбнулась Зоя.

– Это без разницы.

– Нет-нет, там мама с Володей одни. Ждут меня. Поеду.

– Ты, главное, не останавливайся нигде, пока не выедешь из пригорода. Это Фудзя-дянь – китайский район. Будь осторожна. Здесь наших женщин не любят. Особенно держись подальше от маковых плантаций. Заедешь туда – могут и убить.

– Когда ехала сюда, что-то не видела никаких плантаций.

– Теперь увидишь. Эти плантации под бандитским надзором, им же и принадлежат. Целые баталии из-за этого разыгрываются. Опиум – дело денежное!

По совету Нади Зоя поехала домой другим более коротким путем, который можно было считать и более безопасным, если не сворачивать с него, конечно. Велосипед летел по грунтовке вдоль мутной и очень широкой реки Сунгари, берега которой местами полыхали опийно-маковыми плантациями. На фоне закатного неба они выглядели зловеще красиво. Зоя даже засмотрелась на них. И надо ж было случиться такому – на ухабе велосипед тряхнуло и… со звездочки слетела цепь! Утром еще Зоя обнаружила, что она ослабла, но так и не удосужилась ее подтянуть. Теперь, оставшись на холостом ходу и без тормозов, едва зарулила на пригорок и на подъеме остановилась, у самой кромки плантации. Она сошла с велосипеда, положила его на землю и склонилась над ним, чтобы устранить неполадку.

Все произошло очень быстро!

Зоя и вскрикнуть не успела, как словно из-под земли выросшие два сухощавых загорелых китайца накинулись на нее, скрутили, связали руки и, сунув в рот кляп, потащили в землянку. Крыша ее, закиданная травой, походила со стороны на обычный бугорок неподалеку.

Землянка оказалась довольно просторной и глубокой. Внутри тянуло сыростью. Один из китайцев лающей скороговоркой что-то приказал второму и тот, резко толкнув в угол Зою, сбил с ног и придавил коленом между лопаток, чтобы не дрыгалась. Напарник в это время ловко накинул ей на шею веревку и затянул петлю. Зоя стала задыхаться, закашлялась и не расслышала похожий на щелчок кнута звук револьверного выстрела!.. Китаец с веревкой ткнулся лицом в землю. Из затылка его, брызнув, хлынула кровь. Второй – вскинул голову на звук и получил пулю в висок!

– Вы живы? – донесся до слуха Зои приглушенный мужской голос. Это был человек в темном костюме, шляпе и с подкрученными кверху офицерскими усиками. Сунув револьвер за пояс, он вытащил кляп изо рта молодой женщины, развязал ей руки и помог выбраться из землянки.

– Как вы здесь оказались? – спросил мужчина, выводя Зою к грунтовой дороге, где в сгустившихся сумерках затаился его черный легковик.

– У меня тут велосипед, – только и успела махнуть рукой Зоя, как сопровождающий не очень галантно втолкнул ее в салон, на заднее сиденье авто и мягко прикрыл за ней дверцу. После, опустив переднее и заднее боковые стекла с правой стороны автомобиля, он приподнял с земли велосипед и крепко привязал его за раму к междверной стойке китайской веревкой, на всякий случай прихваченной им из землянки.

– Нам нужно побыстрее убираться отсюда, – усаживаясь за руль, произнес мужчина, завел двигатель и тронул машину с места, не включая фар. – Так как вы здесь оказались? – повторил он свой вопрос, внимательно следя за дорогой.

– У подруги гостила, – решила не вдаваться в подробности Зоя. – А вы откуда появились тут?

– Проезжал мимо.

– Вы… убили их?

– Китайцев?.. Да. Иначе они убили бы вас, пардон. Это хунхузы – местные бандиты, промышляющие опиумом. Они ни с кем долго не церемонятся. Чуть что – удавку на шею, труп – в воду. Не думаю, что в ваши планы входило кормить собой рыб на дне этой большой грязной лужи, экскьюз ми, конечно. – Мужчина посмотрел в зеркало заднего вида на спутницу и с улыбкой добавил: – Знаете, как эту реку сами китайцы называют? – «Веселое кладбище».

– Куда вы меня везете? – спросила Зоя, стараясь не обращать внимания на пугающие подробности.

– Подальше отсюда.

– А вы кто?

– Я?.. Человек… человек, который может защитить себя и свою даму.

– Очень вам благодарна, вы спасли мне жизнь, но я не ваша дама.

– Так станьте ею. Более подходящего случая и не придумаешь, – рассмеялся собеседник. – Мое сердце как раз свободно.

– Извините, но не могу. Домой надо.

– Понятно. Просто вы меня еще не разглядели.

– Возможно. Спасибо за понимание.

Мужчина повернулся назад, с интересом посмотрел на Зою и, подумав: «Баронесса, не иначе», произнес:

– Конечно, сударыня. Вы можете не сомневаться на счет моих намерений. Они чисты, как слеза.

Солнце в Харбине большое и желтое. Припекает с утра. Зоя встала рано, умылась, привела себя в порядок и собралась на работу. Сынишка еще спал, поправив ему подушку, пошла на кухню. Мать возилась с завтраком, это был ее утренний ритуал. В Харбине признаками благонадежности человека считались хороший дом и прислуга в нем. У Зои Ивановны было и то, и другое. Должность в советском Нефтяном синдикате и высокая зарплата позволяли ей это. Правда, роль прислуги в Харбине