Его жажда (СИ) - Яблонская Альбина

— Прости, мама, — качала я головой. — Прости, но я не могу. Находиться с ним. Здесь. Под одной крышей. Это невозможно.

Опять попыталась уйти, но Марс еще раз надавил на совесть.

— Мы ведь даже торт твой не попробовали.

Я вдруг поняла, что происходит нечто странное.

— Торт? Откуда ты…

— Отец, — обратился Марс к моему отчиму, — ты знал, что Кэм купила тебе торт? Такой вкусный и свежий, его испекли вчера вечером. С коньячной пропиткой, как ты любишь.

Горло дрожало, в нем рос колючий ком.

— Откуда… Как ты это…

Как он это узнал? Я ведь даже не достала этот чертов торт. Он в пакете. На кухне. Не здесь, его здесь нет.

— Камилла так старалась, — смотрел на меня Марс, как будто поглощал своею чернотой из глаз. — Поехала дождем, чтобы забрать его из кондитерской лавки… Сегодня в одиннадцать.

— Откуда ты знал про торт?

Он жутко улыбнулся и ответил:

— Я многое знаю, Кэм. Знаю больше, чем кто-либо другой.

— Ты шпионил за мной?! — сорвалась я на крик. Хрипло добивалась правды, пока он смеялся мне в лицо. — И давно ты это делаешь?!

— Я не шпионил. Я просто наблюдал, любовался тобой. — Он сделал шаг, протянул ко мне руку. Взял прядь волос и стал натирать их большим пальцем. Было неприятно, он пугал меня до мандража в костях. — Пока что я просто смотрю. И не могу поверить, Камилла… что ты так хороша.

— Нет… — сглотнула я и пятилась к двери. — Нет, не смей так говорить.

— За это время ты похорошела… Или, может, это просто я тебя давно не видел?

— Не прикасайся ко мне! — кричала я, вырывая волосы из цепких пальцев. — Не смей меня трогать и следить за мной! А то я все расскажу шерифу! Я тебя засажу обратно! Ты будешь гнить в тюрьме до конца своих дней, ублюдок!

Оставив на прощанье жмут волос, я ухватилась за ручку двери. Собиралась хлопнуть ею в знак финала.

Но он успел это сказать:

— Ты ведь сама теперь знаешь… Я не оставлю тебя в покое. Уже никогда.

2

Камилла

(вещий сон)

Он прижал меня к себе.

Дышал так тяжело и жарко, что я слышала каждый вдох. Как легкие уверенно растут под мышцами. И чувствовала на себе каждый выдох — как обжигающе горячий воздух напирал на шею. Обволакивал подобно морю, нагретой на солнце лагуне. Теплая лазурная вода, в которую так хочется нырнуть и больше не вставать на ноги. Не выходить на пляж. А лишь ласкать себя мечтами о закате. Красивом и ярком. Ослепляюще шикарном. Быстротечном.

Как оргазм в руках мужчины.

— Марсель… — сводило мое горло судорогой. — Нам нельзя. Этого делать… Ты нарушаешь обещание.

— Я ничего не обещал. Единственная клятва — отыскать тебя и сделать своей. С кем бы ты ни была. И что бы ко мне ни чувствовала. Ненависть, призрение… Моя жажда все равно будет сильнее твоих "нет" и "нельзя". Твоих обид, твоих фальшивых слов, что я преступник. Что я сделал с тобой нечто ужасное, коварное, омерзительное. Ведь… — шептал он на ухо, обнимая меня за талию широкими ладонями, — то, что было между нами — это не ужасно. Это наоборот было шикарно. Я готов был отдать все, только бы снова тебя обнять. И поцеловать.

Он прикоснулся к моим губам.

Своими. Такими теплыми и влажными.

Этот поцелуй будил во мне то, что спало много лет. Я не чувствовала трепета уже давно. Он шел под руку с ужасом, что все это ошибка, опасность, превратно понятая судьба. И все равно я ловила каждое мгновение, терпела боль от царапин о небритое лицо. А он целовал меня с неистовой жаждой. Вжимал мою голову рукой, придерживая за затылок. Мы столько времени были врозь, и вот опять готовы раздеться.

Сделать это.

— Ты ненавидишь меня за тот поступок?

— Да. Я ненавижу тебя, Кэм. Мне хотелось тебя убить поначалу. Я всерьез об этом думал, мечтал. Планировал сбежать из тюрьмы, чтобы выйти и найти тебя. Взять подушку, задушить, пока все спят. Чтобы ты и не пикнула.

— Ты бы не смог, — смотрела я ему в глаза. Потому что понимала — он бы не смог этого сделать. Под маской убийцы скрывалась душа. Такая мне знакомая, родная душа.

Он бы не смог меня убить. Он никогда бы мне не причинил вреда.

Ведь он меня на самом деле…

— Я бы не смог. Ты права. Я бы не смог тебя убить.

— А что бы ты со мною сделал, если бы сбежал? И явился бы ко мне во тьме… ночью…

— Что бы я сделал? — спрашивал он хрипло. Так тихо и вкусно. Что я разомкнула губы, слушая его ответ. Хотела, чтобы он ответил поцелуем. — Я уже это делаю.

Марс бережно снимал с меня одежду.

Сначала кофту. Он стащил ее и бросил на пол.

Я была обнажена до лифчика. Меня ласкали руки, губы. Он кусал и целовал мою кожу, словно демон, искуситель. Было горячо, я покрылась потом. Хотелось вырваться и убежать. Но перед этим — тайно испытать все чувства. На которые способна пара в нашей шкуре. В роли двух больных на голову людей, которым не известно слово "норма". Ни мне. Ни ему. Уголовник и ведьма. Ромео и Джульетта. Бонни и Клайд, о которых никогда не снимут фильма, не напишут книги.

— Я ждала тебя все эти годы, — говорила я под градом поцелуев. — Я отрицала это, но все равно ждала. Просто обманывалась, кормила себя ложью. Хотела, чтобы ты пришел. И убил меня за тот поступок. Часто это представляла. Как ты приходишь, открываешь дверь и входишь в мою спальню с пистолетом.

— Прости, но это не пистолет. Это другой… ствол…

Он взял меня за руку, чтобы я коснулась ею твердого члена. Под одеждой.

Мою ладонь и его тело разделяла ткань, не более того. И мне уже хотелось расстегнуть ширинку, проникнуть туда пальцами, достать его наружу. Оценить немалый вес и длину, обхватить всей пятерней.

Прикоснуться языком.

Все происходило как впервые, самый первый раз. Но руки знали свое дело — все вернулось на круги своя, все опять на прежних местах.

Он — надо мной. А я — тону в его глазах. Его черных, глубоких как небо, глазах. И эти глаза говорили о многом. Я понимала все без слов. Я только хотела, чтобы он знал — я очень жалею, что не дала ему шанса. Уничтожила то, что было лучшим в моей жизни.

Вернее… Пыталась уничтожить. Была почти уверена, что уничтожу.

Но он не смог меня простить и выбросить из сердца. Не отпустил. И пронес это чувство через годы, через муки. Через боль и ненависть ко мне как человеку. Но эта ненависть — такая же, как и моя.

Она фальшива и порочна.

— Войди в меня. Прошу.

Марсель нетерпеливо снял с меня джинсы. Бросил их на пол, как и все остальное. Я была уже без лифчика. Без белья. Как и он сам. Наши тела обнажены и прекрасны, нас никто не видит, мы одни. Наедине друг с другом, как и много лет назад.

Он кладет меня на кровать. Целует губы, подбородок. Затем шею.

Заставляет сердце биться, как у лани под прицелом у охотника. Я понимаю, что он будет делать это дальше. Не оставит меня в покое, не позволит жить по-прежнему. Не оторвется сейчас от дела, не оставит меня одну.

И это хорошо.

Потому что я устала от одиночества. Закрыв его в тюрьме, я стала одинокой. И даже когда думала, что нашла кусочек счастья — маленькое, но такое настоящее счастье — оно ушло от меня. Растворилось. Будто и не было. Его у меня отняли, только подразнив.

И теперь он никогда не узнает об этом. О моем секрете пятилетней давности.

То, что было в прошлом, остается в прошлом. Я ловлю его движения сейчас. И больше ничего не надо.

— Я думал о тебе каждый день, проведенный в тюрьме.

Марс все еще ласкает меня языком в разных местах. Водит губами по шее, лижет плечи, руки. Соски. Моя грудь уже всецело в его власти. Он ее сжимает, гладит, покусывает, словно зверь — буквально пробует жертву на вкус. А я покорно жду своей участи. Ведь понимаю, что сбежать невозможно. Если волк тебя берет за горло, то сопротивляться бесполезно. Лучше согласиться с тем, что он сильнее.

Сама природа — сильнее. И она мною движет сейчас. Нами обоими. Ничто не появляется из ниоткуда. И точно также не исчезает бесследно. Все это было между нами всегда, и навсегда же и останется.