Веер леди Уиндермир - Оскар Уайльд

Герцогиня Берик. Бедняжка!.. Агата, милочка!

Леди Агата. Да, мама?

Герцогиня Берик. Не хочешь ли выйти на террасу полюбоваться закатом?

Леди Агата. Хорошо, мама. (Уходит через левую стеклянную дверь.)

Герцогиня Берик. Прелестное дитя! Она обожает закаты. Сразу видна тонкая душа, не правда ли? Что ни говори, лучше природы нет ничего, вы согласны со мной?

Леди Уиндермир. Но что случилось, герцогиня? Почему вы заговорили со мной об этой женщине?

Герцогиня Берик. Нет, вы и в самом деле не знаете? Уверяю вас, все мы страшно огорчены. Не далее как вчера у леди Джансен только и разговаривали об этом. Кто-кто, но чтобы Уиндермир так себя вел — это всех поражает.

Леди Уиндермир. Мой муж? А ему-то что за дело до такой женщины?

Герцогиня Берик. Вот именно, дорогая. В этом вся суть. Он постоянно к ней ездит, часами сидит у нее, и, пока он там, она больше никого не принимает. Дамы, правда, не часто к ней наведываются, но у нее есть множество непутевых приятелей — например, мой братец, как я уже вам говорила, — потому-то история с Уиндермиром выглядит особенно некрасивой. Мы всегда считали его образцовым мужем, но, боюсь, сомнений быть не может. Мои племянницы — вы ведь знаете девочек Сэвил? — они такие милые, такие домоседки; некрасивы, правда, до крайности, но доброты необыкновенной — так вот, они все время сидят у окна, вышивают или же шьют какую-то безобразную одежду для бедных: что поделаешь, многие девушки хотят таким образом чувствовать себя полезными в наши жуткие социалистические времена. Ну а эта невозможная женщина сняла дом прямо напротив них, на Керзон-стрит — такая респектабельная улица, не понимаю, куда мы идем? Вот они-то мне и рассказали, что Уиндермир бывает там четыре-пять раз в неделю, они сами это видели, просто не могли не видеть, и хотя они вовсе не сплетницы, но, естественно, всем об этом рассказывают. Однако самое ужасное вот что: я слышала, что эта женщина выудила у какого-то человека массу денег. Полгода назад она, говорят, приехала в Лондон без всяких средств, а теперь у нее прелестный дом в Мейфэре[1], и каждый день она появляется в Гайд-парке в собственной коляске, и все это… все это с тех пор как она познакомилась с нашим бедным Уиндермиром.

Леди Уиндермир. Нет, я не могу этому поверить.

Герцогиня Берик. Но это сущая правда, дорогая. Весь Лондон об этом знает. Потому-то я и решила, что нужно побывать у вас и дать вам добрый совет — увезите Уиндермира в Гомбург или Аахен[2], там и ему будет не скучно, и вы сможете следить за ним с утра до вечера. Поверьте мне, дорогая, вскоре после того, как я вышла замуж, мне несколько раз пришлось притворяться тяжелобольной и пить тошнотворные минеральные воды — а все для того, чтобы увезти Берика из Лондона. Очень уж он был впечатлителен. Впрочем, должна сказать, что много денег он никогда никому не дарил. Это несовместимо с его принципами.

Леди Уиндермир (перебивает ее). Но этого не может быть! (Встает с места и начинает ходить по комнате.) Подумайте, герцогиня, мы только два года женаты. Нашему ребенку всего шесть месяцев. (Садится на стул у столика налево.)

Герцогиня Берик. Ах, до чего же очаровательный ребенок! И как малютка себя чувствует? Кстати, это мальчик или девочка? Надеюсь, что девочка… впрочем, нет, я припоминаю, мальчик. Такая жалость! Все мальчики ведут себя ужасно. Мой сын, например, совершенно безнравственный юноша. Вы не представляете себе, в котором часу он приходит домой. А ведь всего несколько месяцев, как из Оксфорда, — просто не понимаю, чему их там учат!

Леди Уиндермир. Неужели все мужчины безнравственны?

Герцогиня Берик. Все, дорогая, все без исключения. И они никогда не исправляются. Мужчины стареют, но лучше не становятся.

Леди Уиндермир. Но мы женились по любви.

Герцогиня Берик. Да, мы все с этого начинаем. Берик только тем и добился моего согласия, что упорно и тупо грозил покончить с собой. А не прошло и года, как он уже бегал за каждой юбкой — любого цвета, любого фасона, из любой материи. Да что там, я еще во время медового месяца заметила, как он подмигивал моей горничной — такая была миловидная, порядочная девушка. Я ее тут же рассчитала и даже рекомендаций не дала… Нет, постойте, помнится, я уступила ее своей сестре: бедный сэр Джордж страшно близорук, и я считала, что там она опасности не представляет. Но я ошиблась… ужасно получилось неудобно. (Встает.) А теперь, моя дорогая, я должна вас покинуть — мы приглашены к обеду. И, право же, не принимайте близко к сердцу этот мимолетный каприз Уиндермира. Увезите его за границу, и увидите — он к вам вернется.

Леди Уиндермир. Вернется, вот как?

Герцогиня Берик. Ну да. Эти безнравственные женщины отнимают у нас мужей, но потом те всегда к нам возвращаются, хотя, конечно, в слегка подпорченном виде. И смотрите не устраивайте сцен, мужчины этого терпеть не могут!

Леди Уиндермир. С вашей стороны, герцогиня, было очень любезно приехать и сообщить мне все это. Но в измену мужа я не могу поверить.

Герцогиня Берик. Дитя мое! И я когда-то была такой. Теперь-то я знаю, что все мужчины — чудовища. (Леди Уиндермир звонит.) Нам остается одно — кормить их получше. Хорошая кухарка способна творить чудеса, а ваша, я знаю, готовит превосходно. Маргарет, дорогая, вы же не собираетесь плакать?

Леди Уиндермир. Не бойтесь, герцогиня, я никогда не плачу.

Герцогиня Берик. И правильно делаете. Слезы — это спасение для дурнушек и катастрофа для красавиц… Агата, милочка!

Леди Агата (входит слева). Да, мама? (Останавливается позади чайного столика.)

Герцогиня Берик. Попрощайся с леди Уиндермир и поблагодари ее за приятно проведенное время. (Снова идет к авансцене.) Чуть не забыла: большое спасибо, что вы послали приглашение мистеру Хопперу, — ну, тому богатому молодому австралийцу, который обращает на себя всеобщее внимание. Отец его нажил огромное состояние продажей каких-то консервов… в круглых банках, и, кажется, они очень вкусные… наверно, это те самые, от которых всегда отказывается прислуга. Но сын — очень интересный молодой человек. Кажется, его пленили умные речи моей милой Агаты. Нам, разумеется, будет очень больно с ней расставаться, но я считаю, что если мать каждый сезон не расстается по крайней мере с одной дочерью, значит, у нее нет сердца. До вечера, дорогая. (В средней двери появляется Паркер.) И помните мой совет — немедленно увозите беднягу из Лондона, это единственный выход. Еще раз до свидания. Пойдем, Агата.

Герцогиня Берик и леди Агата уходят.

Леди Уиндермир. Какая низость! Теперь-то я понимаю, почему лорд Дарлингтон приводил этот воображаемый случай — про мужа и жену, которые женаты всего два года. Но нет, это не может быть правдой!.. Герцогиня говорит, что кто-то дал этой женщине массу денег. Я знаю, где Артур хранит свою банковскую книжку — вот в этом бюро, в одном из ящиков. Можно было бы узнать таким способом. Ну так я и узнаю. (Выдвигает ящик.) Нет, все это, должно быть, какое-то ужасное недоразумение. (Встает, отходит от бюро.) Какая-нибудь глупая сплетня! Он любит меня! Только одну меня!.. Хотя почему бы и не взглянуть? Я его жена, и я имею право. (Возвращается к бюро, достает книжку, перелистывает страницу за страницей, потом улыбается и говорит со вздохом облегчения.) Так я и знала! В этой нелепой истории ни слова правды. (Кладет банковскую книжку обратно в ящик. Внезапно вздрагивает и достает другую банковскую книжку.) Еще одна… секретная… с замком! (Пытается открыть ее, но безуспешно. Замечает нож для разрезания бумаги и с его помощью отдирает обложку. При виде первой же страницы в ужасе отшатывается.) «Миссис Эрлин — шестьсот фунтов… миссис Эрлин — семьсот фунтов… миссис Эрлин — четыреста фунтов». Ах, это все-таки правда! Какая низость! (Швыряет книжку на пол.)

Через среднюю дверь входит лорд Уиндермир.

Лорд Уиндермир. Ну что, дорогая, веер прислали? (Замечает банковскую книжку.) Маргарет, ты вскрыла мою банковскую книжку. Ты не имела на это никакого права.

Леди Уиндермир. Тебе не нравится, что тебя разоблачили, да?

Лорд Уиндермир. Мне не нравится, когда жена шпионит за мужем.

Леди Уиндермир. Я за тобой не шпионила. Я всего полчаса как узнала о существовании этой женщины. Надо мной сжалились и рассказали мне то, что известно уже всему Лондону, — про твои ежедневные визиты на Керзон-стрит, про твое безумное увлечение, про то, как ты осыпаешь эту низкую женщину деньгами!