Российские вожди в борьбе, любви и смерти - Екатерина Рыбас

Жданов же был коммунистом-интернационалистом, перед войной возглавлял делегацию ЦК ВКП(б) в Коминтерне. Он призывал строить международную политику так, чтобы развязать революционное движение на Западе, вернуться к старой идее «непримиримой классовой борьбы», которой СССР должен был отдавать львиную долю средств.

В 1946 и 1947 годах, следуя этой идее, французские и итальянские коммунисты вышли из правительственных коалиций, были развернуты попытки массовых политических и экономических стачек, нападения вооруженных коммунистических групп на американские грузы, блокада Берлина. Но все это не привело коммунистов к победе.

На это же время приходится кратковременная опала Маленкова, которая была невыгодна ни Берии, ни Сталину. За это время Жданов совершил еще одну большую ошибку, поддержав не только международное наступление коммунизма, но и геополитический план создания Балканской федерации, что противоречило идее создания единого политико-экономического блока в Восточной Европе.

И Сталин отодвинул Жданова в сторону. Вскоре Жданов умер в возрасте 52-х лет.

Маленков же был поставлен во главе международной политики, быстро переориентировал внимание и силы на Восток, и в 1949 году в Китае победила коммунистическая революция.

Важные перемены произошли и во внутренней политике. Маленков отрицал Запад вообще. Его обвиняют, что это отрицание легло в основу «борьбы с космополитизмом». Но это обвинение вряд ли справедливо, так как идея такой борьбы принадлежала Сталину. Вождь разочаровался в руководстве Израиля, молодую государственность которого он вначале поддерживал, надеясь повернуть его против Запада. Но сделать этого ему не удалось.

В общем, после смерти Жданова первым рядом со Сталиным стоял Маленков.

Но это верно только наполовину: мы забыли о Вознесенском.

Однажды в день рождения Сталина двадцать первого декабря было большое застолье, оно закончилось только в шесть часов утра следующего дня. Как свидетельствует Г. А. Эгнаташвили, бывший тогда начальником охраны Н. Шверника, во время застолья Сталин неожиданно заговорил о том, что он уже довольно старый человек — руководить государством ему осталось не так уж много времени. Сам же Сталин сказал: «Теперь я предложу вам человека, который может и должен возглавить государство после меня. Имейте в виду, что этот человек должен быть из нашего круга, хорошо знающий нашу школу управления и которого не надо ничему учить заново. Он должен быть хорошо натаскан во всех государственных вопросах. И поэтому я считаю таким человеком Вознесенского. Экономист он блестящий, государственную экономику знает отлично и управление знает хорошо. Я считаю, что лучше его кандидатуры у нас нет».

В ответ было гробовое молчание. Сталин обвел взглядом всех и спросил: «Может, кто-то хочет сказать что-либо против? Или у кого-нибудь есть какие-то возражения?»

Нет, возражений не было. Все почтительно промолчали.

Эгнаташвили точно не помнит, в каком году это было, лишь указывает временные границы 1946-1949 годы.

Фактически Сталин, сам того не желая, подписал Вознесенскому смертный приговор, так как у Вознесенского не было достаточного властного ресурса, чтобы в действительности реализовать желание Сталина (его покровитель Жданов уже умер).

5 марта 1949 года Вознесенского неожиданно снимают со всех постов, а через несколько дней выводят из Политбюро, затем из ЦК.

Вознесенский был верным сталинистом, достаточно грубым и жестким человеком. Но на его стороне была молодость, образованность, опыт руководства экономикой.

Как отметил директор Института экономики РАН, академик Л. И. Абалкин, Вознесенский-экономист был ученым, соответствовавшим своему времени, его книга «Военная экономика СССР в годы Отечественной войны» (1947) изобилует фактическим материалом, но тем не менее в ней он указывал на необходимость учитывать при социализме закон стоимости. И Сталин высоко оценил эту книгу (здесь уместно сказать, что Иосиф Виссарионович внимательно следил за экономической наукой, как, впрочем, и за всей сферой идеологии; он ежедневно прочитывал по 300 страниц различных книг).

Рукопись Сталин прочитал с карандашом в руке, сделал некоторые вставки и поправки. Книга получила Сталинскую премию 1-й степени. Всю премию (200 тыс. руб.) Вознесенский передал детским домам.

Но эта книга тоже была использована против ее автора.

Берия стал при любом удобном случае нашептывать Сталину, что «Военная экономика» чрезмерно рекламируется, что ею готовы заменить сталинскую «Вопросы ленинизма», что Вознесенский уже считает себя главой правительства и без ведома Политбюро, без уведомления Сталина внес коррективы в народно-хозяйственные планы, что Вознесенский группирует вокруг себя какой-то новый центр из ленинградских работников.

Кроме того, Вознесенскому было инкриминировано страшное обвинение: якобы он намерен отторгнуть Ленинград от СССР. Для доказательства был использован факт проведения в Питере промышленной ярмарки Российской Федерации, на которой, по мысли ее устроителей, должна была произойти реализация неликвидных товаров. Ярмарка проводилась по указанию Вознесенского и без согласования в Политбюро.

Не надо забывать, что в «ленинградской группе» высказывались предложения перевести столицу РСФСР на невские берега.

К этому добавились ошибки, совершенные некоторыми работниками Ленинградского обкома при проведении отчетно-выборной конференции: в своем стремлении угодить начальству они сочли возможным не заметить несколько голосов «против» при подсчете результатов выборов. Хотя эти голоса ничего не решали, сам факт «нарушения партийной демократии» был расценен в Москве как беспрецедентная фальсификация. Расследование этого дела вел «человек Берии», член Оргбюро ЦК В. М. Андрианов. Он указал в своей записке в Политбюро, что у руководства ленинградской партийной организации есть антипартийные настроения — противопоставить Ленинград центру.

Политбюро направляет Маленкова в северную столицу для разбора дела. Первым секретарем обкома избирают Андрианова, хотя Маленков делал попытки предложить на это место ленинградца.

Конечно, никакого заговора в Смольном не было. Этот сюжет с заговором был придуман в Москве.

Кому он был выгоден?

Прежде всего Берии. В меньшей степени — Маленкову.

Маленков, не любивший Жданова, хорошо относился к его питерскому коллеге Алексею Александровичу Кузнецову (второй секретарь обкома и горкома во время блокады, с января 1945 года — первый секретарь обкома и горкома, с марта 1946 года — секретарь ЦК, член Оргбюро и начальник управления кадров ЦК). Фактически Кузнецов был главным организатором обороны города, и Маленков это хорошо знал. Кузнецов считался одним из самых перспективных партийных работников нового поколения. Будучи начальником управления кадров, он курировал и органы безопасности, то есть конкурировал с Берией. А на это управление Кузнецова рекомендовал Маленков!

13 августа 1949 года при выходе из кабинета Маленкова без санкции прокурора были арестованы А. А. Кузнецов, П. С. Попоков, М. И. Родионов, П. Г. Лазутин, Н. В. Соловьев. Также были арестованы Н. А. Вознесенский, его брат и сестра.

Арестованных по «лениградскому делу» жестоко допрашивали. В допросах наряду с сотрудниками МГБ принимали участие Берия, Булганин, Маленков, который выступал в роли главного допрашивающего.

Если рассматривать проблему шире, то с «ленинградским делом» началась открытая фаза кадровой чистки. Она отличалась от «ежовской» тем, что до войны молодые выдвиженцы вытесняли в первую очередь верхний слой правящей элиты, а здесь правящая элита объединилась в борьбе с подросшим слоем «молодняка».

Своеобразие момента заключалось в том, что начались контроль и подавление формирующейся элиты, чтобы устранить даже малейшую возможность зарождения оппозиции.

По одной из версий, Сталин рассматривал Кузнецова как возможного Генерального секретаря (Вознесенского — Председателем Совета Министров).

Таким образом, тандем Маленков-Берия одержали верх над Ждановым и зачистили конкурентов из северной столицы. При этом внутренняя конкуренция внутри тандема сохранилась.

Кстати, Маленков делал попытки спасти Кузнецова, но они ни к чему не привели. Маленков был единственным в Политбюро, кто голосовал против осуждения Кузнецова и Вознесенского.

Важно отметить, что в декабре 1949 года Никита Хрущев стал секретарем ЦК, 1-м секретарем Московского горкома и начальником управления кадров ЦК. Позже, в 1952 году на съезде партии он говорил о последней чистке как о большом достижении.

Если допустить, что Кузнецова не устранили бы, то появление Хрущева в Москве и, главное, его закрепления в кремлевской элите просто не произошло бы.