Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев

То есть произошла революция с экспроприацией собственности. Я долго потом рассуждал на тему, что не имеет смысла иметь чего-то очень много, чего нет или мало у других. Во-первых, это неинтересно, а во-вторых, придется делиться, т. е. отдать большую часть того, что имеешь, этим неимущим.

Самое обидное, что среди этих «бедных» половина была просто бездельниками, которые ничего не хотели делать, – люмпены. Но они всегда очень хотели иметь то, что сделали другие, т. е. я.

Вот это нежелание отдавать свои произведения этим лентяям и привело к тому, что я прекратил производство.

Тем временем страна продолжала строить. Отца назначили заместителем директора строящейся, впоследствии знаменитой Вятской фабрики музыкальных народных инструментов: балалаек, гитар, гармоней…

Строящаяся фабрика находилась в то время где-то за городом, на природе и была наполнена запахом свежеструганных досок, стружек и опилок. А рядом, у речки, стоял очаровательный шалаш рыбаков и мастеров по плетению корзин.

Через дорогу от нашего дома находились каток и школа. Первые шаги по льду на коньках… Кто не знает, насколько это запоминающееся явление – шишки на коленках и нос в снегу.

Наступил 1937 год, и я отправился в школу в 1-й класс. Первая учительница – Мария Тимофеевна, ну, кто же не помнит свою первую учительницу!

Элитная Москва с 1937-го и некоторые особенности женщин

Гигантское строительство различных производственных предприятий-заводов, фабрик, шахт, электростанций требовало жесткой централизованной координации, и И.В. Сталин создал ГОСПЛАН.

Во главе ГОСПЛАНа был назначен гений экономики созидания Николай Вознесенский. В заместители себе он взял А. Косыгина. И тут выяснилось, что Н. Вознесенский учился и окончил Институт народного хозяйства имени Г.В. Плеханова в одной группе вместе с моим отцом Журавлевым Иваном Ильичом.

Н. Вознесенский пригласил отца работать вместе с ним в ГОСПЛАНе в роли помощника. Помощников у Вознесенского было два – Журавлев и Колотое.

Итак, в 1937 г. мы переехали в Москву. Москва, 1937 год – я в первом классе. Мама работает учительницей и уходит утром на работу в школу. Я тоже – в школу. А с братом Левой – 4 года, и сестрой Розой – 1–2 года – остается няня. До войны был порядок, и во всех семьях были домработницы – девушки из деревни. Они дружно бежали в город. Хорошо запомнил одну. Ей было, очевидно, 15–16 лет. Она вначале часто плакала. Причина – классическая для женщин. Большинство из них почему-то не удовлетворены тем, как выглядят, что имеют, и делают из этого ДРАМЫ. Некоторые решаются и на трагедии в стремлении к совершенству. Сейчас – в 2005–2010 гг. в печати то и дело публикуют, что то или иное юное создание то вдруг перестает есть, чтобы изменить фигуру, и доводит себя до гибели, то какую-то пластическую операцию проводят, вроде как бывший президент Украины Ющенко, после чего становится кто рябой, а кто кривой.

Очевидно, это неистребимое свойство юных особей женского пола известно с времен Клеопатры, которая регулярно полоскала свое лицо простоквашей.

Так вот и наша юная домработница ревела по поводу того, что парни над ней смеются: «Лапать не за что – грудей-то нет!» Естественно, и мама, и все ей сочувствовали и советовали. Один из советов я помню хорошо: «Кушай ржаные корочки – очень помогают».

Вначале, очевидно, помогли. Но через 1,5–2 года она снова начала реветь. Причина: «Парни смеются над моими титьками – лапать неудобно!» Действительно, груди у неё выросли почти до пояса. Не выдержав критики мужской части общества, она вскоре ушла.

А страна продолжала бурно строить. Форд помог наладить выпуск сначала средних автомобилей М-1 – Эмки, а затем и шикарные ЗИМ (ЗИС).

Отец, как высокопоставленный сотрудник ГОСПЛАНа, отдыхал под Москвой в санатории Марфино. Тогда это было достаточно далеко по Казанской дороге. Ездил он в компании других сотрудников, естественно, на ЗИМе. Брал и меня с мамой. Всего в ЗИМ набивалось человек 6–7. Как только выезжали на дорогу, все дружно начинали кричать: «Давай!» «А может она дать 100 км в час?» Водитель старался и, когда достигал скорости, торжественно сообщал: «Едем со скоростью 100 км в час!» Наступало всеобщее ликование, а затем и удовлетворение. Итак, уже в 1938 году я ездил со скоростью 100 км в час. Но меня тогда это почему-то не волновало. Я, скорее, удивлялся, чего это все так довольны.

Я продолжал устраивать неприятности своему папе.

Папа от ГОСПЛАНа имел возможность отдыхать на лучших курортах страны: в Ялте, Сочи, Сухуми. Маму он оставлял дома сторожить нас троих: меня, брата Леву и сестру Розу, которая родилась в г. Кирове в 1937 г.

Однажды он вернулся с юга, как всегда, с большим чемоданом, в котором он, как правило, привозил всякие фрукты: виноград, гранаты, груши… С дороги папа пошёл мыться, сказав, что сейчас, как только он помоется, мы сядем пить чай с фруктами.

Тут я зачем-то сел на этот чемодан и, обнаружив, что он упругий, несколько раз на нём подпрыгнул.

При вскрытии было обнаружено, что две крупные стеклянные фляги с чудесным красным вином я раздавил, и всё содержимое чемодана превратилось в компот из вина, фруктов и белья с осколками стекла.

Бывало и хуже. Так, к новому 1939 году, к елке, папа купил последнее достижение тогдашней электротехники: гирлянду цветных электрических лампочек, и понижающий трансформатор, через который эта гирлянда должна включаться в сеть.

Оставшись как-то один, я включил эту гирлянду без трансформатора. Лампочки зажглись, «фыркнули» и погасли. Естественно, папе я ничего не сказал, но с тех пор всю жизнь не в ладах с электричеством.

Для открытия елки он торжественно пригласил всех друзей, воткнул вилку в розетку и…

Летом мы уезжали на дачу в Кратово в дачный поселок ГОСПЛАНа приблизительно в двух километрах от станции. До войны этот дачный поселок, а рядом с ним и пионерский лагерь, ещё находились в лесу.

В школе с 1937 по 1941 г. я обнаружил у себя высокие математические способности. Я легко, раньше всех, решал все контрольные задачи. Мальчишки в классе старались сесть рядом, спереди или сзади, чтобы списывать решение. К сожалению, я помню только одного, весьма шустрого – Витю Барабашкина. В этой школе – в конце тогда Первой Мещанской улицы – я вдруг почувствовал, что не совсем равнодушен к девочкам. Мне очень нравилась одна – Люда Вайдова.

В Москве мы жили в общежитии ГОСПЛАНа на третьем этаже в 2-комнатной квартире.