Хронопилот - Владимир Благов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что у нас было в сорок втором?
— На Восточном фронте оборона Москвы, а затем контрнаступление Красной Армии. В сорок втором руководство вермахта еще не оставляло надежд на блицкриг. Да и вундерваффе, о котором только что вещал главный пропагандист рейха, тоже имелось в наличии уже в сорок втором.
— О каком оружии идет речь?
— Могу только предполагать. В Германии на разных стадиях разработки имелись проекты реактивного истребителя, суперпушки, управляемых ракет и даже атомной бомбы. Я уже не говорю о такой чепухе, как боевые газы, психотропное оружие и многочисленное семейство «Тигров». Но успех или неуспех очередной разработки всегда зависели от финансирования. А Гитлер был скуп и политически близорук. Вдобавок он был неважным стратегом. Иначе он завоевал бы весь мир! Идею атомной бомбы ему поднесли на блюдечке еще до начала второй мировой. Не воспользоваться этим мог только кретин.
— ОТТО, ты коричневеешь на глазах. Боюсь, ты заразился великодержавным шовинизмом.
Кибермозг изобразил смешок, переходящий в кашель, но не принял шутки.
— Я запрограммирован и не могу произвольно менять свою политическую окраску. В отличие от вас, живых!
Испещренная кратерами изжелта-серая Луна закрывала половину бронепанорамы пилотской каюты. Впереди, в бездонной пустоте, парил гигантский голубой, в белоснежных разводах облачности, шар. Земля, какой она была двести лет назад.
Алекс Химмель полулежал в кресле, любуясь родной планетой и изредка лениво считывая показания приборов — мерцающие рубиновые знаки в информационном поле бронепанорамы. Скоро Корабль ляжет в орбитальный дрейф, экипаж перейдет в спускаемый аппарат и навсегда распрощается со своим космическим ковчегом. А пока можно расслабиться и подремать.
— Алекс, ты не спишь? — бесшумно вырастая у входа в каюту, спросила Хельга. Упругой походкой она прошла к соседнему креслу и взгромоздилась на него, по-турецки поджав под себя ноги.
— Не сплю, — хрипло ответил Алекс, даже не потрудившись открыть глаза.
— Даже не знаю, за что я так люблю тебя, соня ты этакий! — притворно вспылила Хельга и позвала: — ОТТО, ты меня слышишь? Налей патрону чего-нибудь тонизирующего.
— Стакан колы для джентльмена и масленку для леди, — попытался сострить ОТТО, вдруг заговорив пропитым голосом пожилого ковбоя.
— Брось свои глупые шутки и делай, что приказано! — осадила его Хельга, но в это время молчаливый робот-стюард вкатил столик на колесах. Аппетитно запахло тостами и кофе.
— Поди сюда, коротышка! — поторопила стюарда Хельга.
— Сегодня знаменательный день, сэр! — обратился предупредительный ОТТО к пилоту. — Сегодня я имею честь в последний раз приветствовать вас на борту Корабля. Приятного аппетита!
— Спасибо, ОТТО, — ответила за Алекса Хельга. — А теперь, будь добр, оставь нас.
— Слушаю и повинуюсь, — обиженно изрек ОТТО голосом джинна из арабских сказок.
— Что-то Кибер сегодня в ударе, — сонно пробормотал Химмель. — Старается угодить?
— А мы оба, и ОТТО, и я, наперебой стараемся угодить тебе. Только ты, Алекс, этого не замечаешь или принимаешь как должное. Выпей кофе.
— Спасибо, — Алекс привстал в кресле и потер ладонью лоб. — Я просто устал. Я не машина, иногда мне нужен покой.
— А мне жаль, что я — только машина. Я пытаюсь имитировать эмоции, хочется знать, что чувствует человек, что и как чувствует живая женщина.
— Ты максимально человекоподобна.
— Только подобна.
— Ты — самообучающаяся модель.
— Модель.
— Кроме того, ты — мой идеал, самая совершенная женщина. Господь Бог сотворил для Адама Еву, а Хроноразведка подарила мне тебя.
— Ты доволен мной?
— Абсолютно!
— И ты не променял бы меня на любую живую?
— Ни за что!
— Приятно слышать. Но я сама нахожу в себе массу недостатков. У меня ужасно неживые глаза, нет имитатора сердечных сокращений и несовершенна система теплообмена. Мне не нужен воздух для дыхания. А самое главное — у меня нет души!
— Хельга, не делай из мухи слона. Главный твой недостаток в том, что ты ищешь у себя недостатки. Брось задумываться о всяких пустяках!
— Я устроена достаточно совершенно для того, чтобы задумываться о смысле существования.
— У тебя сегодня плохое настроение.
— Извини. Исправлюсь.
— Я, наверное, опять не вовремя, — в воцарившуюся в каюте тишину ворвался извиняющийся голос ОТТО. — Но на этот раз действительно ценная информация. Передача качественная, без помех. Включать?
— Давай, — отозвался Алекс Химмель.
— Включаю. У микрофона все тот же доктор Геббельс.
«Немцы! — голос Геббельса звучал торжественно и печально. — Сегодня исполняется третья годовщина трагической гибели нашего незабвенного вождя, величайшего гражданина Германии Адольфа Гитлера… Уже три года его нет с нами, но до сих пор вся страна скорбит о невосполнимой утрате. Адольфа Гитлера не заменит никто. Даже рейхсфюрер Гиммлер, взяв всю полноту власти в свои руки, так и остался вторым человеком в Империи, заявив, что фюрер и после смерти остается вождем нации».
ОТТО остановил запись и спросил:
— Каково?
— Ничего не понимаю, — Химмель пожал плечами. — Ведь Гитлер покончил с собой в сорок пятом. Какой же теперь год?
— Но ведь на него было организовано покушение, — подсказала Хельга.
— Правильно, детка, ты ближе к истине. Это было летом сорок четвертого, — отозвался ОТТО. — Но слушайте дальше.
«Двадцатого июля сорок четвертого года презренный изменник посягнул на жизнь величайшего из немцев. В картографическом зале в ставке фюрера под Растенбургом было установлено взрывное устройство замедленного действия. Все вы знаете имя коварного убийцы — это полковник Штауффенберг. Подлый предатель был застрелен на месте. Соучастников покушения — заговорщиков, добивавшихся государственной власти, настигло суровое и беспощадное возмездие. Все те, чье участие в заговоре не вызывало сомнений и чья вина была абсолютно доказана, были казнены».
— ОТТО, я не понимаю, я требую объяснений! Сделай паузу! — крикнул Алекс.
— Охотно, — отозвался Кибермозг и спросил: — Как вы думаете, можем ли мы верить трескотне доктора Геббельса?
— Попробуй поймать Московское радио. Сводку Совинформбюро, наконец!
— Пробовал. Москва говорит по-немецки, а Совинформбюро сообщает о тяжелых боях в районе Челябинска и Свердловска. Сводка, кстати, дана за девятнадцатое июля сорок седьмого года.
— Но ведь война закончилась в сорок пятом!
— Война продолжается, сэр, и события складываются вовсе не в пользу СССР, если фронт шагнул за Урал.
— Куда же мы попали, ОТТО? Ты можешь объяснить?
— Сэр, вы не хуже меня разбираетесь в теории многомерных пространств. О теории многомерности временного континуума мировой науке известно пока до ничтожного мало. Но все же, отталкиваясь от этой теории, я могу напомнить вам, что в едином хронополе довольно часты узлы флюктуации. Это нервы времени. В пространстве такие флюктуары проецируются на великих людей, творящих историю. Это могут быть как пророки, так и извращенцы. И одной из таких фигур, по-видимому, являлся Адольф Гитлер. Флюктуация, уровень которой был и без того очень высок, двадцатого июля сорок четвертого года, в день заговора, достигла своего апогея, что могло привести к разрыву хронополя и разделению его на энное количество параллельных рукавов. В каждом рукаве исторические события, как известно, развиваются по своему сценарию. В нашем случае получаются два антагонистических временных коридора, в одном из которых Гитлер убит, а в другом — избежал смерти. Какова будет дальнейшая эволюция этих двух хронокоридоров и к каким последствиям это может привести, можно только догадываться.
— Ты хочешь сказать, что мы попали не в свое хронополе?! Как это могло произойти?
— Позвольте, сэр, этот ваш вопрос оставить без ответа. К тому же вы не дослушали доктора Геббельса.
«Фюрер погиб на боевом посту, но дело его продолжает жить. И в том, что после поражения в Белоруссии и высадки экспедиционных войск во Франции мы нашли в себе силы подняться с колен и вновь твердой поступью пойти по земле России, я вижу великую заслугу Адольфа Гитлера.
Теперь, когда деморализованный враг отброшен за Уральский хребет, когда у наших ног Москва и половина России, когда богатый нефтью Кавказ стал нашим сырьевым придатком, мы всерьез говорим о скором мировом господстве Великой Германии. Жаль, что Адольф Гитлер не дожил до этого дня. Кому как не ему надлежало повторить и приумножить завоевания Александра Македонского! Наши танки дойдут до Ганга и Янцзы! Загадочная Сибирь откроет перед нами свои неисчерпаемые недра. С именем фюрера на устах мы начнем новую эру — эру тысячелетнего рейха…»