Надушенный рукав - Лора Роулэнд

— Как только я помоюсь и переоденусь, мы поедем в поместье Макино и осмотрим место смерти, — сообщил Сано Хирате.

Хирата поклонился:

Я захвачу с собой несколько сыщиков. — Он вышел из комнаты.

— Вначале тебе надо поесть и восстановить силы, — решила Рэйко. — Я принесу завтрак. — Она задержалась в дверях. — Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?

Сано прочитал на лице жены вместо жадного возбуждения, которым она обычно встречала новое расследование, тревогу.

Он ответил:

— Пока не знаю. Сначала надо выяснить, было ли убийство. Может, мы с Хиратой обнаружим, что Макино умер по естественным причинам. Тогда я опровергну подозрения, и все будет хорошо.

2

Поместье главного старейшины Макино располагалось на главной улице чиновничьего квартала эдоского замка. В соответствии с высоким положением хозяина поместье, окруженное каменными стенами и бараками вассалов, которые выстроились вдоль дороги, было самым просторным из всех. Ворота красовались двухрядной крышей, часовые занимали сторожевые будки снаружи двойного входа.

Сано шел к воротам вместе с Хиратой и четырьмя сыщиками, а мимо пробегали по своим делам чиновники. Пронзительной тревогой звучали разговоры, которые доносились до Сано от этих людей, кружащихся на задворках политического вихря. Весь бакуфу страшился последствий борьбы между канцлером Янагисавой и властителем Мацудайрой. Но у поместья Макино Сано не заметил никаких признаков суматохи. Наверное, весть о смерти Макино еще не обнародована.

Представившись страже в будке, Сано сказал:

—    Я пришел увидеться с досточтимым главным старейшиной Макино.

Стражники неловко переглянулись. Один из них ответил:

— Прошу вас, подождите минутку.

И ушел в глубь поместья. Стражники явно знали, что их господин мертв, но получили приказ никому об этом не говорить. Сано с друзьями остались ждать в прохладе серого утра. Стражник вернулся с мужчиной, в котором Сано узнал секретаря Макино.

Секретарь, полный и бледный, уважительно поклонился Сано:

—  Извольте пройти за мной.

Он повел Сано, Хирату и сыщиков через первые ворота между бараками, через вторые во внутренний двор и по каменным ступеням в особняк. Прежде чем войти в личные покои, Сано и его товарищи, в согласии с традицией, сменили обувь на тапочки для гостей и повесили мечи на стойку в прихожей. Секретарь усадил Сано, Хирату и сыщиков в приемной и опустился на колени напротив.

—  К моему прискорбию, досточтимый главный старейшина Макино скончался, — сообщил он приглушенным голосом, подобающим для подобных случаев. — Если у вас к нему какое-то дело, могу ли я помочь вам от его лица?

Сано ответил:

—  Я уже знаю о Макино-сане. Я хотел бы поговорить с тем, кто сейчас здесь главный.

На лице секретаря отразилось испуганное замешательство.

—  Я приведу первого вассала главного старейшины Макино.

Он встал и осторожно вышел за дверь.

Вскоре в комнату шагнул мужчина в строгих серых одеяниях. Он опустился на колени и поклонился Сано:

— Приветствую вас, сёсакан-сама.

— Доброе утро, Тамура-сан, — ответил Сано.

Они были мельком знакомы и относились друг к другу с взаимной осторожностью, что объяснялось враждой Сано и Макино. Сано знал, что Тамура — консервативный самурай, который считает себя не только должностным лицом, но и воином. В отличие от большинства чиновников бакуфу он не пренебрегал воинскими упражнениями. Тамура был жилистый и мускулистый, хоть ему уже и исполнилось пятьдесят. На руках виднелись мозоли и шрамы от сражений. Его черты всегда напоминали Сано резные деревянные маски, которые носили злодеи в пьесах Но: твердые, блестящие выдающиеся скулы, длинный нос с острым, загнутым вниз кончиком, скошенные брови, придававшие лицу суровое выражение.

— Я отвечаю за дела и домашнее хозяйство главного старейшины Макино. — Голос Тамуры — глубокий, дребезжащий и громкий — вполне соответствовал внешности. — В городе нет мужчин — членов клана. Пока они не приедут, мой долг улаживать все дела, касающиеся моего господина.

Сано припомнил слухи, что Макино враждовал со своими четырьмя сыновьями и многочисленными родственниками, которых подозревал в желании отобрать у него власть и ссылал в отдаленные провинции.

— Я еще не успел сообщить сёгуну о смерти главного старейшины Макино, — проговорил Тамура. — Могу я осведомиться, откуда вы узнали эту печальную новость?

—  Мне принес ее лакей главного старейшины, — сказал Сано.

Тамура свел брови в осуждении.

—  Всем в поместье запрещено распространять слухи до официального объявления.

—У Юро было разрешение от его господина.

Сано начал объяснять. Тамура слушал в явном замешательстве. Хирата с сыщиками наблюдали за ним и Сано, храня настороженное молчание. Сано протянул Тамуре письмо Макино.

— Главный старейшина попросил меня расследовать его смерть.

Читая письмо, Тамура потрясенно качал головой:

—Я ничего не знал.

«Почему Тамура шокирован? — гадал Сано. — Потому ли, что гордился доверием своего господина, а тут вдруг узнал о секретах, которые от него утаили? Или имеются другие причины для беспокойства?»

Быстро восстановив самообладание, Тамура заметил:

— Я знал, что главный старейшина опасался убийц. Однако он умер спокойно, во сне. — Он вернул Сано письмо. — Тысяча благодарностей за то, что почтили желание моего господина. Больше вы ничего ему не должны.

Тамура поклонился и встал, давая понять, что беседа окончена.

Сано показалось, что Тамура слишком торопится его выпроводить. Возможно, у Макино были веские причины не рассказывать первому вассалу о письме. Сано, Хирата и сыщики встали, однако с места не двинулись.

—Я хотел бы сам удостовериться, что главный старейшина Макино не стал жертвой убийства, — заявил Сано. — Пожалуйста, отведите меня к нему.

От возмущения Тамура вытянулся во весь рост.

— Со всем к вам уважением, сёсакан-сама, я вынужден отказать. Официальный осмотр — бесчестье для моего господина.

—  Главный старейшина знал, что подразумевает расследование. Он заботился не о чести, а о том, чтобы я выяснил правду.

Сано наблюдал, как злой румянец разливается по блестящим щекам Тамуры. Он прикинул, что Тамура может оказаться первым подозреваемым в деле об убийстве.

—А теперь не проводите ли меня к главному старейшине Макино? — Сано выдержал паузу. — Или вам есть что скрывать?

Глаза Тамуры стали задумчивыми — он соизмерял степень опасности, которую представлял Сано, и настоящий мотив препятствовать осмотру места смерти.

—Сюда, пожалуйста, — решил он наконец. Вежливый поклон и приглашающий взмах руки не могли скрыть презрение.

Пока они шагали по коридору, Сано все больше укрепился в подозрении, что смерть Макино не так уж естественна, как выглядит. Он чувствовал, что нежелание Тамуры сотрудничать — лишь первый камень преткновения на его пути.

Особняк главного старейшины Макино имел ту же планировку, что и другие поместья самураев, с жилыми покоями семьи в центре. В отдельном здании с оштукатуренными стенами, тяжелыми деревянными ставнями и широкой верандой в окружении садов располагались его личные покои. Тамура, Сано, Хирата и сыщики прошли по крытой дорожке мимо низкою кустарника и мшистых валунов на разровненном песке. Снаружи стояли двое стражников. Внутри комнаты обвивал коридор. Тамура отодвинул панель решетчато-бумажной стены, впуская Сано и его людей в просторную комнату, согретую утопленными в пол угольными жаровнями. За широким татами, под фреской с изображением верхушек деревьев на фоне облаков стояла кровать на помосте. Там лежал главный старейшина Макино, укрытый одеялом. Но первым делом внимание Сано привлекли другие люди в комнате.

В изголовье кровати по обе стороны от Макино сидели на коленях две женщины. В ногах скорчился мужчина. Все трое обернулись к Сано, Хирате и сыщикам. Сано они на миг показались клюющими тело стервятниками, чью трапезу прервал хищник.

—Это вдова Макино-сана, — представил Тамура женщину постарше.

Сано прикинул, что ей около сорока пяти, но тонкие черты лица говорили о красоте, которой она некогда обладала. Стройную фигуру облачало платье из дорогого шелка, богато украшенное медальонами. Волосы длинной косой спускались ниже плеч. Женщина поклонилась Сано. Лицо застыло маской горя.

— Это его наложница, — показал Тамура на вторую женщину.

Она была маленькая и очень юная — не больше пятнадцати лет от роду, решил Сано, — но с роскошным чувственным телом. Алое кимоно, разрисованное веселыми зимними пейзажами, выглядело неуместно у смертного одра. На милом круглом личике виднелись дорожки от слез под красными глазами с припухшими веками. Неуклюже кланяясь Сано, наложница прижимала к носу белый платок.