Человек из очереди. Шиллинг на свечи - Джозефина Тэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо таких обычных качеств, как преданность долгу, мужество и ум, у Гранта было перед коллегами одно неоспоримое преимущество: он совершенно не походил на полицейского. Среднего роста, стройный, всегда безукоризненно одетый, — я бы назвала его щеголем, если бы не была уверена, что это вызовет в вашем воображении некоего субъекта, начисто лишенного индивидуальности, наподобие портновского манекена, — но уж в чем в чем, а в недостатке индивидуальности Гранта никак нельзя было упрекнуть. Однако представьте, если можете, щеголя, нисколечко не похожего на манекен, — и вы получите верное представление о Гранте. Баркер уже много лет как тщетно пытался перенять его шик, но, увы, единственное, в чем он преуспел благодаря Гранту, так это в том, что стал похож на денди. Баркеру недоставало вкуса в выборе модной одежды — так же как и в отношении многого другого. Слепое и упорное подражание было основным свойством его натуры: сам он никогда не проявлял инициативы. Это можно было считать его единственным недостатком. С другой стороны, если уж Баркер начинал кому-то подражать, то этот «кто-то» вскоре понимал, что лучше бы ему вовсе на свет не родиться.
Сейчас Баркер с неподдельным удовольствием глядел на своего безмятежно улыбающегося, как летнее утро, подчиненного — сам он всю ночь промаялся с прострелом — и перешел к делу.
— В Гоубридже все носы повесили. И вообще им там на Гоу-стрит уже мерещится, будто против них целый заговор.
— Даже так? Их что, кто-нибудь решил серьезно проучить?
— Да нет, просто вчерашнее происшествие — уже пятое крупное дело на их участке за последние три дня. Они сыты по горло и хотят, чтобы вчерашнее дело мы взяли на себя.
— А что там стряслось? Случай в очереди у театра?
— Совершенно верно. А кто у нас сейчас в оперативном отделе? Вы. Вот и приступайте. Можете взять Уильямса. Барбер мне нужен самому: я его посылаю в Беркшир в связи с ограблением в Ньюбери. Там придется умасливать местную полицию — они в обиде, что Ярд вмешивается; у Барбера это лучше получится, чем у Уильямса. Ну, пожалуй, это все. И знаете, отправляйтесь-ка на Гоу-стрит прямо сейчас. Желаю успеха.
Полчаса спустя Грант уже беседовал с полицейским врачом на Гоу-стрит. Тот подтвердил, что, когда мужчину доставили в больницу, тот был уже мертв. Орудие убийства — тонкий, очень острый стилет. Его всадили в спину с левой стороны от позвоночника с такой силой, что рукоятка оказалась вжатой в ткань плаща; это образовало своеобразную прокладку, так что то небольшое количество крови, которое вытекло из раны, даже не просочилось наружу. По мнению врача, беднягу закололи минут за десять или чуть больше до того момента, когда очередь двинулась вперед и он повалился. Зажатый в толпе, труп, вполне вероятно, мог какое-то время оставаться в стоячем положении. Более того, в такой давке упасть было просто невозможно. Врач считал, что мужчина вряд ли даже успел почувствовать удар. В плотной очереди, где вольно или невольно все друг друга жмут и толкают, мгновенный удар ножом, к тому же вряд ли особенно болезненный, вполне мог остаться незамеченным.
— Хорошо. Теперь о человеке, который его заколол. Есть ли что-нибудь необычное в том, как он это проделал?
— Ничего. Могу лишь утверждать, что это человек сильный и к тому же левша.
— Это могла быть женщина?
— Нет, не думаю. У женщины на такой удар вряд ли хватило бы сил. Видите ли, там не было возможности замахнуться. Удар приходилось наносить из положения покоя. Нет, это определенно дело рук мужчины. Причем очень решительного.
— Есть какие-нибудь данные насчет убитого? — спросил Грант, который всегда высоко ценил суждения профессионалов.
— К сожалению, немного. Вполне упитанный, вероятно, в деньгах не нуждался.
— Уровень интеллекта?
— Думаю, высокий.
— Какого склада?
— Вы имеете в виду род занятий?
— Нет, с этим я разберусь сам. Я спрашиваю о том, что называется темпераментом.
— А, понимаю.
Врач немного помолчал, задумчиво глядя в свои записи, и после некоторого колебания произнес:
— Вы, разумеется, понимаете, что тут за абсолютную точность ручаться нельзя?
Грант уверил его, что отдает себе в этом полный отчет.
— Я бы для себя отнес его к категории неудачников — тех, кому постоянно не везет. — При этом врач вопросительно взглянул на Гранта и, убедившись, что тот понимает, о чем речь, добавил: — У него лицо человека практического, но руки — мечтателя. Взгляните сами.
Они оба перевели взгляд на тело. Перед ними лежал молодой человек лет двадцати девяти — тридцати, белокурый, зеленоглазый, стройный, среднего роста. Руки, как справедливо заметил доктор, были тонкие, с длинными пальцами — руки человека, явно не привыкшего к физическому труду.
— Вероятно, ему приходилось проводить много времени стоя, — произнес доктор, бросив взгляд на ноги мужчины. — И ходил он не прямо, а немного загребая левой ногой.
— Как вы полагаете, чтобы нанести такого рода удар, убийце надо ли было обладать специальными анатомическими познаниями? — спросил Грант.
Казалось просто невероятным, чтобы такая едва заметная ранка могла привести к смертельному исходу.
— Вы имеете в виду, нанесен ли удар точно с медицинской точки зрения? О… нет. А что до знаний в области анатомии, так теперь любой, кто прошел войну, обладает достаточными практическими знаниями в этой области. Скорее всего удар был нанесен вслепую — просто угодил удачно.
Грант поблагодарил врача и перешел в соседний отдел, к полицейским. Перед ним на столе было разложено скудное содержимое карманов убитого. Малочисленность предметов вызвала у Гранта легкое разочарование: белый хлопчатобумажный носовой платок, горсточка мелочи (две полукроны, два шестипенсовика, один шиллинг, четыре монетки по пенни и один полупенсовик) и — совсем неожиданно — служебный револьвер. Платок был не новый, но без меток; револьвер заряжен.
В брезгливом молчании осмотрев эти предметы, Грант осведомился, есть ли метки прачечной на одежде. Таковых не оказалось.
— Никто не обращался по поводу него? Может, хотя бы наводили справки?
