Корпорация «Коррупция» - Дмитрий Серков

выплюнувшего дымящуюся гильзу. Понимание пришло мгновением раньше, когда в

горящих зеленых глазах проскочила едва заметная желтая искра ненависти.

Смерть… Конец… Пустота…

Простите меня, если сможете…

Часть первая

На месте преступления

1

Июньское солнце находилось в зените и нещадно жарило город, загоняя людей в тень

или, наоборот, выгоняя на песчаные пляжи, заставляя окунуться в чарующую прохладу

морских вод. В полдень на берегу от отдыхающих уже яблоку некуда было упасть, бойко

шла торговля мороженым и напитками; кафешки, в которых сонными мухами лениво

вращались допотопные вентиляторы с широкими лопастями, а крыши для создания

местного колорита были приправлены пальмовыми листьями, ломились от посетителей,

холодное пенистое пиво лилось рекой. Коммивояжеры с лотками, доверху загруженными

сувенирами – рыбками из гипса, ракушками на цепочке, магнитами на холодильник и т.п.

– аккуратно переступали меж распластавшихся на полотенцах и лежаках недвижимых тел,

мелких и крупных, бледно-белых, ярко-красных и шоколадно-коричневых, ловко избегая

столкновения с разыгравшейся ребятней.

Ему давно уже не нравилось это время. Наверное, в силу возраста и

профессиональной деятельности. Приток туристов на морское побережье ощущался с мая,

сначала тонкой струйкой, затем все больше и шире, сильнее и громче, и вот уже в июне

превращался в полноводную реку, несущую со всей страны деньги и отпускную

расхлябанность со всеми вытекающими. Отдыхающие вдребезги разбивали тихое

очарование Южноморска, нескончаемой суетой уничтожая его мирный уклад изнутри, в

бешенном вихре смешивали день и ночь, до самой осени стирая границу между светом и

мглой. Город превращался в огромный муравейник, подобный Москве или Петербургу, с

пробками и столпотворениями, с очередями и беготней. И только аура южной

обстоятельности и неторопливости не давала безумной энергии выплеснуться наружу, не

позволяла разразиться большому взрыву, сметающему все на своем пути. От гремящей

отовсюду музыки, криков, мигрирующих из конца в конец хмельных компаний, резких

голосов выведенных из себя мамаш, детского ора нельзя было ни спрятаться, ни скрыться.

Атмосфера успешного и благополучного, но, тем не менее, провинциального города

нещадно втаптывалась в уличную пыль десятками тысяч подошв кроссовок, босоножек,

мокасинов и резиновых шлепанец. Все скамейки в парке были заняты молодыми и не

очень парами: обнимающимися, целующимися, разговаривающими и не

разговаривающими, ссорящимися и находящими примирение.

Его раздражала излишняя суета и показная бравада. В мире все должно

сосуществовать естественно и органично. Уже давно не хотелось кутить с друзьями до

утра, а затем, быстро окунувшись в просыпающееся море, спешить на работу, где

надлежало разбираться в перипетиях человеческих судеб. Все больше радости доставляли

пешие прогулки тихими улицами или узкими аллеями парка под неспешное

перешептывание листвы и отрывистое пение ветра. Возраст! Жизненный бег замедляется

и переходит на шаг, уверенную и размеренную поступь.

А профессиональное чутье, даже не чутье, а простой житейский опыт напоминал, что

из года в год повторяется одна и та же картина. С потоком отдыхающих, безудержно

хлынувших на Черноморское побережье, пространство от Тамани до Адлера наводняют

различные лиходеи-гастролеры, собравшиеся на курортный покос. Для них для всех лето

год кормит. Незамысловатые гопники, делающие свой «бизнес» нахрапом на силе и

испуге; вызывающие отвращение, на том и зарабатывающие попрошайки (организованные

и неорганизованные); красивые и так себе, но обязательно неудовлетворенные, высокие и

низкие, полные и худые жрицы свободной любви на любой вкус и кошелек и просто

искательницы романтических приключений; разнокалиберные аферисты с изысканной

фантазией и манерами; шустрые и не очень домушники; барсеточники, в основном

работающие бригадой, крадущие оставленные безалаберным туристом или водителем

сумки-барсетки да ценные вещи; осторожные и внимательные карманники; хорошо

подготовленные кукольники и ломщики, умело кидающие доверчивого жадного лоха; и,

несомненно, элита криминального мира – каталы и шулеры. Хотя сегодня грани между

преступными профессиями стали весьма условны. Лет двадцать назад настоящий дока

криминального мира, обладающий узкой специализации и недюжим талантом, считался

авторитетом и ни за что в жизни не позволил бы запятнаться чем-то неподобающим своего

статуса, например, банальной «мокрухой». Фармазонщик мог быть только мошенником,

шнифер – взломщиком сейфов, щипач – только карманником, а сегодня даже жалкий

попрошайка («жалкий» – условность: чтоб хорошо зарабатывать в статусе нищего или

инвалида, надо обладать неплохим уровнем актерского мастерства) или наперсточник

может посадить терпилу «на перо» за три копейки в случае конфликта. Такой приезжий

контингент не только ставит под угрозу безопасность и жизнь отдыхающих и горожан, но

и сильно портит кровь местному ГУ МВД, показатели которого летят в тартарары. Свои-то

жулики-бандиты местным правоохранителям более или менее известны, а залетных где и

как искать? Начальство с пеной у рта орет о необходимости профилактики

правонарушений, а что тут сделаешь, если большинство преступлений провоцирует сам

пострадавший? Сначала на всеобщее обозрение лопатник развернет со всеми

сбережениями, затем варежку разинет и глазами хлопает, будто говорит: «Берите, мне не

жалко». А после слезы льет! К каждому туристу-то постового не приставишь.

Воровской чес продолжается до октября, и только с концом пляжного отдыха сходит

на «нет». Тогда город успокаивается, и жизнь постепенно возвращается на круги своя.

Но сегодня все иначе. ЧП в краевой администрации внесло сумятицу в размеренную

жизнь прибрежного мегаполиса, поставило «на уши» полицию, Следственное управление,

прокуратуру и ФСБ, а так же местных чиновников различного ранга. Во всеобщей

суматохе, близкой к панике, сомневаться не приходилось. Он пока не был на месте

преступления, но прекрасно представлял, что звон от случившегося будет стоять еще

долго, раз его услышали даже в столице. И последствия могут стать непредсказуемыми и

необратимыми для любого представителя власти по всей вертикали.

Настроение испортилось окончательно. Ему так хотелось просто погулять по улицам

некогда родного города, а не лететь по служебной надобности, просто бродить бульварами

и переулками, скверами и садами. Без цели и особой необходимости, подобно несметному

количеству отдыхающих. Здесь каждый двор и закоулок рождает в душе воспоминания,

приятные и не очень, каждый аромат или дуновение ветра пробуждает картины детства и

юности, зрелости, свершений и неудач, знакомств и разочарований. Все, что с ним

случалось, происходило в этих краях, на этом берегу, в этих горах, в Южноморске! Жизнь

была именно здесь, под приветливым южноморским солнцем, а последующий перевод в

Москву и дальнейшие события – совсем не то, только послевкусие, оставшееся от

активной деятельности. Он так надеялся провести свободную неделю в городе, где

родился и вырос, где состоялся как личность, в гордом одиночестве, чтоб спокойно

оценить былое, встретиться с оставшимися здесь друзьями, еще раз оглянуться в прошлое,

но судьба распорядилась иначе. Именно судьба! Судьба позволила выкроить семь

свободных дней из плотного рабочего графика, судьба забросила его в Южноморск, в

котором он не был уже почти десять лет, и именно судьба нажала на спусковой крючок в

первый же день после его прибытия из столицы. Выбор был предопределен заранее, так

что утренний звонок от шефа явился лишь логическим завершением стройной цепочки

событий.

– Василий Петрович, прости, что беспокою тебя во время отпуска, но вариантов

других нет. Ты же в Южноморске как раз… В аппарате губернатора ЧП – огнестрел,

покушение на убийство… Больше ничего пока неизвестно… Это же твоя епархия, твоя

альма-матер, сделай милость, посмотри что и как… помоги разобраться… чтоб нам

вовремя среагировать и потом дров не наломать. Регион, сам понимаешь, стратегический.

Руку надо на пульсе держать…

Что здесь реагировать, когда убийство или покушение на убийство в высшем органе

краевой власти уже произошло? Реагировать на сигналы раньше надо было, теперь же –