Сещинские рассказы - Дмитрий Мактаз

В назначенный день января мы встретились в домике Надежды и обсудили детали купли-продажи моего потенциального жилища-убежища. Учитывая, что это была моя первая покупка недвижимости, то я изрядно нервничал, ожидая подвоха или изматывающих торгов.

Надя, оказалась женщиной пышных форм и достоинств, и была полной противоположностью своей суховатой сестры. Она фонтанировала многословием с легким налетом кокетства шестидесяти двух летней женщины. Надежда моментально погрузила меня в омут своих страданий и проблем с непринужденностью старого знакомого. Вкратце ее текст периодически сводился к фразе «мне очень нужны деньги на операцию». Ее легенда о предстоящей операции ничем не уступала моей легенде о домике для мамы (понятия не имею откуда вообще взялась эта версия), так что мы оба внимательно слушали друг друга.

Выслушав моя историю о «домике для мамы», Надя не моргнув глазом заявила, что вынуждена поднять цену на двадцать тысяч против ранее оговоренной суммы. Я нервно сглотнул и попытался контратаковать ее и вернуть утраченные позиции. Надя была непоколебима, она участливо вздыхала и сетовала на врачей-грабителей. Переговоры зашли в тупик, новая цена превосходила мой финансовый лимит. Мы взяли паузу. Надя любезно предложила отобедать чем Бог послал.

Со Всевышним она явно была в хороших отношениях и обедать любила широко. После большой тарелки курицы-оливье-картошки она хлопнула руками себя по бедрам, резво вскочила со стула и скрылась в недрах кухоньки. Большая и запотевшая, как в рекламе, бутылка водки заняла на столе свое почетное место.

– Врачи разрешают мне пятьдесят граммов для здоровья. – поведала мне, тяжко вздыхая Надя.

Я понимающе кивнул головой и сочувственно вздохнул. Где-то на половине бутылке я понял, что быстро начинаю косеть – то ли от количества водки, то ли от массива информации щедро льющегося из уст хозяйки дома. К этому моменту Надя вплотную подобралась к рассказу о ее втором замужестве…

– … и тогда Коля решился пригласить меня в гости… – эхом доносился до меня голос хозяйки дома.

– … а диван этот раздобыл Коля, когда я купила этот дом для нас. – всхлипнула она вдруг и трагически замолчала.

До моего автобуса на Смоленск оставалось часов пять и я понял, что не сдюжу продержаться до конца автобиографии этой многословной женщины. Вдруг Надя внезапно оборвала поток своих воспоминаний.

– Скину десять тысяч, только потому, что понравился ты мне. – кокетливо подмигнув, молвила эта мадам Грицацуева.

– По рукам! – радостно согласился я. – Деньги будут через три-четыре дня. Тогда и оформим сделку.

Надя согласилась, махнула еще одну стопочку и предложила покимарить мне на диване до приезда автобуса, с чем я с благодарностью согласился. Лёд тронулся! Приехав в Москву, я вновь призвал на помощь своего друга Димона и озадачил его предстоящей поездкой в Сещу. Димон больше из любопытства, чем из соображений мне помочь, согласился на эту вылазку, выдвинув жесткое условие ехать поездом. В моей машине его изрядно просквозило, да и утомили всех нас к тому моменту автомобильные путешествия.

В назначенный день и час мы вновь встретились с Надеждой, в пока еще ее доме. Она, как и я, была усилена командой единомышленников. Если с моей стороны выступал один, но крупный соратник – Димон, то Надю окружили две высушенные временем женщины, которые вдвоем вполне могли сойти за одну Надю. Женщины были представлены как сестры и смотрелись грозно. Они бросали на нас выразительные взгляды и нетерпеливо перетаптывались на месте, словно готовясь сорваться с места в галоп. Я улыбнулся уже знакомой мне Гале, но моя улыбка разбилась о непроницаемость ее брони, так и не достигнув ее лицевого кожного покрова. Надя, напротив была весела и раскована, вальяжно перемещаясь по комнате. Угостив всех горячим чаем, она лихо махнула рюмочку водки для здоровья, и скомандовала «Выдвигаемся!».

Две сестры, до этого скупо цедящие слова, словно они обжигали им рты, резво вскочили на ноги и радостно защебетали между собой. Мы с Димоном вышли на улицу первыми, ожидая всех остальных. Надя и сестры не заставили себя долго ждать. Дружной группой мы выдвинулись в Сещу, на вокзал по всем правилам передвижения военизированной колонны. В авангарде на рысях шли сестры, выполняя роль разведчиков и дозорных, в центре важно шествовала Надежда, мы же с Димоном плелись арьергардным обозом, прикрывая тылы. Так разбившись на группы мы достигли вокзала и выехали на электричке в районный город – Дубровка. В нем-то и вершились все таинства свершения сделок по купли-продажи.

Дубровка нас встретила радостным солнечным светом и лужами слякоти у нотариальной конторы. Форсировав неожиданное препятствие, мы уперлись носом в плотную толпу людей, стремящуюся скорее выплеснуться из дверей конторы, чем вплеснуться внутрь. Я с тоской обозрел, наверное, половину населения районного городка и прикинул в каком часу следующего утра мы сможем достичь вожделенных дверей нотариуса. Надя же, не сбавляя скорости движения, вспорола толпу экскаваторным ковшом своей необъятной груди, оставляя в кильватере немного пространства, в котором смог поместиться я и возмущенные вопли пострадавших.

Не реагирую на возмущения и гневные реплики помятых людей, Надя, со мной на хвосте, достигла комнаты секретаря. Распахнув дверь, вместе с зазевавшимся старичком, она закончила свой разбег в кабинете и теперь инерция несла ее к столу секретаря, грозя смести его со своего тормозного пути. Вовремя справившись с неумолимыми законами физики, Надежда замерла над столом, закрыв наполовину его своим бюстом. На последней секунде закрывающейся двери, с зазевавшимся старичком я едва успел проскользнуть в кабинет. Теперь можно было перевести дух. Секретарь, обладатель пышной прически и очень звонкового голоса, оказалась женщиной более скоромных размеров и достоинств, чем Надежда. Пока я перводил дыхание женщины уже успели обсудить детали договора купли-продажи.

Требовались лишь данные моего паспорта для договора. Секретарь быстро внесла всю нужную информацию в «рыбу» договора, распечатала бланк и втолкнула нас в следующую дверь, где и притаился нотариус. Молодая женщина с цепкими глазами на миловидным лице, внимательно выслушала сбивчивую речь секретаря, что мы записаны на это время (когда только успели?) кивнула нам и красивым глубоким голосом предложила присесть. Она бегло пробежала взглядом договор, сравнила наши паспортные данные и внимательно просканировала глазами нас обоих. Не знаю, что женщина-нотариус считала с моей ауры, но на Надежде она задержала свой взгляд-рентген. Вся эта процедура сканирования протекала в абсолютной тишине, под мерное тиканье настенных часов и заняла несколько минут. Могу представить, чего это нечеловеческое испытание стоило Наде – молчать столько времени.

Нотариус предложила нам ознакомиться с договором и проверить свои паспортные данные. Мы с Надей углубились в изучение документа. Все было нормально и вопросов у меня не возникло. Возник вопрос у нотариуса. Она поинтересовалась как я внесу деньги продавцу, и готовы ли мы подписать наш договор? «Как оплачивать?» Этот вопрос терзал меня всю дорогу. По договоренности с Надеждой, деньги я должен был перевести на ее банковскую карту.

Смущал в этом меня только один момент, что факт перечисления денег на карту я мог просто не доказать. Пришлось рискнуть. Нотариус внимательно выслушала мои сомнения на это счет, покивала головой и поинтересовалась уже у Нади почему выбран именно такой способ оплаты. Надежда, напустила на себя горестный вид и скороговоркой запричитала о превратностях судьбы и предстоящей операции. Небрежным взмахом руки нотариус прервала сольное выступление Нади.

– Вы можете положить деньги на счет через Сбербанк. Принесите мне квитанцию об оплате. После подпишите договор. – молвила нотариус и дала нам понять, что аудиенция закончена.

Мы с Надеждой покинули кабинет и вышли в холл. Глупо было думать, что толпа разъяренных людей, сквозь которых мы с Надей бесцеремонно проложили свой маршрут к нотариусу, радостно воспримет наше возращение. Нас ждали. И это были не радостные крики и громкие овации. Возмущенный рев голосов обрушился на нас пудовым молотом, грозя раздавить нас тяжестью обвинений и высокими децибелами. Горестная, больная и нуждающаяся в срочной операции Надежда в миг преобразилась в грозную боевую машину. Ни говоря ни слова она взяла от двери короткий разбег и врезалась в толпу…

Второй мой проход не остался безнаказанным и безболезненным. Изрядно помятый и разгоряченный, я вылетел из дверей конторы пробкой из под шампанского и тяжело отдышался. На безопасном расстоянии от дверей нотариальной конторы и беснующейся в ней толпы, стоял Димон и рысистые сестры, демонстрируя равнодушие и всяческое не причастие к главным героям этого бардака. Не могу их за это осуждать, пока мы гостили внутри они вынуждены были нас ждать снаружи. На этот раз мы не стали растягиваться в колонну, а плотной группой двинулись в сторону сбербанка завершить дело.