Саша Чёрный - Саша Черный

И вытащил… второй билет! Сnасен!

Как я рубил! Сnокойно, четко, гладко…

Иван Кузьмич был страшно nоражен.

Бегом с истории я, радостный и чванный,

Летел мою любовь благодарить…

В душе горел восторг благоуханный.

Могу ли я экзамены хулить?

Стихотворение незамысловатое, история простенькая. Но… какая за этими строчками чистота, молодость, непосредственность!

И почти каждое стихотворение Саши Черного — это рассказ о характерах, о людях, о живой жизни, в которой есть и мерзости, и непреходящая красота…

Нет, Саша Черный — вовсе не мизантроп и ворчун, каким его почему-то считали некоторые критики, а поэт, а затем и прозаик, пропустивший сквозь свою душу муки и радости мира и выразивший свои чувства, свою боль, свою надежду, свою веру в многоликом и ярком творчестве. И если критики это не сразу поняли, то широкие читательские массы (это уже термин из советской эпохи) — почувствовали это сразу.

«…Талантливый, но еще застенчивый новичок из волынской газеты приобрел в несколько недель и громадную аудиторию, и широкий размах в творчестве, и благодарное признание публики, всегда руководимой своим безошибочным вкусом», — писал о Саше Черном Александр Куприн.

А вот мнение А. М. Горького, высказанное в письме М. М. Коцюбинскому 24 сентября 1912 г. Сообщив, что его на Капри посетили несколько художников, Горький продолжал: «Были и литераторы — Саша Черный, оказавшийся очень скромным, милым и умным человеком»[2].

Если эпитеты «скромный» и «милый» можно отнести только к личности Саши Черного, но отнюдь не к его поэзии, то характеристика «умный» вполне характеризует и его талант. Поэзия Саши Черного была умной и оставалась таковой при всех масках, которые надевал на себя поэт.

«…Такого оригинального: смелого, буйного лирико-юмориста, такой мрачно-язвительной, комически-унылой, смешно-свирепой стихотворной маски не появлялось на Российском Парнасе со времен почти что незапамятных», — отмечал писатель Александр Амфитеатров[3].

Примерно в 1910 г. поэт, как бы повзрослев, начинает печататься под именем Александр Черный. Однако псевдоним Саша Черный настолько органично к тому времени был связан с ним, что для читателей Александр все равно оставался Сашей Черным, и так до наших дней. Впрочем, в жизни друзья и знакомые всегда называли его Александром Михайловичем.

Оставаясь поэтом, Саша Черный в начале 1910-х годов пробует свои силы в прозе, публикует несколько рассказов.

Но в полной мере его талант прозаика проявился в эмиграции. В различных русских газетах и журналах, издававшихся в тех странах, куда гражданская война в России забросила многие сотни тысяч своих граждан, в частности во Франции, Германии, Латвии, Литве, Китае, Сербии, с начала 20-х годов печатаются его рассказы, сказки, детские истории, статьи, заметки.

Саша Черный и в прозе очень скоро нащупывает свой путь. И его солдатские и библейские сказки, рассказы и сказки для детей отмечены и оригинальностью таланта, и душевным теплом, и добротой, и светом.

Обычно говорят, что автор только тогда может создать правдивое, убедительное, волнующее произведение, когда прекрасно знает тот предмет, о котором пишет. когда сам был участником событий, схожих с описываемыми им. Обычно вспоминают о «Войне и мире» и о том, что Лев Толстой участвовал в Крымкой войне. Это, конечно, верно. Однако мы знаем, что Лев Толстой никогда не был лошадью, а Куприн пуделем, а вот такие шедевры, как «Холстомер» и «Белый пудель», они создали. Для этого было достаточно таланта, любви и доброты.

Несомненно, служба в армии в начале века, а затем и участие в Первой мировой войне дали Саше Черному много материала для его «Солдатских сказок», для понимания сущности русского солдата — его души, его духа.

Но, для того чтобы написать «Дневник фокса Микки», Саше Черному не понадобилось уподобляться фоксу. Для этого было достаточно лишь таланта и доброй наблюдательности.

У Саши Черного не было своих детей. Но многие свои стихи, рассказы и сказки он написал для детей. И это, быть может, не менее значимое в его творческом наследии, чем сатирические стихи.

С сохранившихся фотографий на нас смотрит седой человек с умными, чуть грустными глазами. Это Саша Черный, автор острых сатир, веселых сказок и рассказов. Человек с внимательным взглядом и светлой душой.

Нынешние псевдоученые, ясновидцы, астрологи, хироманты и проч, связывают судьбу человека с его именем. Блажен, кто верует. Однако судьбы Демьяна Бедного (который отнюдь не был бедным), Артема Веселого (жизнь которого оборвалась в заключении), Максима Горького (у которого в жизни и творчестве всего было вдоволь, а не только горького) и многих-многих других небезызвестных людей в достаточной мере опровергают всяческие домыслы.

Так что не будем удивляться вопиющему несоответствию между именем и жизнью и творчеством светлого человека и писателя, а прильнем к очищающему, живому, искрящемуся роднику по имени Саша Черный.

Саша Черный не писал автобиографий, не любил говорить о себе. Все главное о нем мы узнаем из его стихов, сказок, рассказов.

Ст. НИКОНЕНКО

САША ЧЕРНЫЙ — ПРОЗАИК

Несерьезные рассказы

ТРЕТЕЙСКИЙ СУД

(Шутка в I бездействии)

Бездействующие лица:

Третейские судьи

1. ДУНДУКОВ.

2. ГУЛЬКИН.

Тяжущиеся

3. АННА ПЕТРОВНА.

4. ИВАН СИДОРОВИЧ.

I

Дундуков. Мода пошла на участки эти. Земли с дамскую сорочку. Домишко вроде подержанного рояльного ящика. Плюнешь с крыльца — ветром соседу на лысину отнесет. Хочешь — на дуэль вызывай, хочешь— суд чести устраивай. От тесноты и грызутся.

Гулькин(смотрит на часы). Однако суперарбитра нашего все нет. Полагаю, как он в ночном баре всю ночь на флейте свистит, — не успел еще отоспаться.

Дундуков. Чего же ждать зря? И без акушера рожают.

Гулькин. Неофициально, знаете,