Игры Чёрта - Елена Никитина

Я вошла в квартиру, дверь захлопнулась с глухим щелчком. Ее снял мой парень… нет, квартиру сняла я, а потом он переехал ко мне.

Сквозь открытое окно в кухню доносился шепот ветра, блуждающего в листьях высокого тополя, и тихое чириканье птиц. Беспокойно поежившись, я бросила связку ключей с сумкой на барную стойку и, тщательно вымыв руки, включила чайник. Выключила. Как можно пить горячий кофе в такую жару! Налила стакан холодной воды и подошла к окну.

У подъезда, на лавке оживленно переговаривались две старушки о необычайно жарком лете, о горячей картошке, выкопанной накануне на даче. Над их головами пронесся черный ворон. Рассекая воздух крыльями, он набирал высоту, оставляя за собой серые призрачные струи. Как в замедленном кино эти струи тянулись, дрожали, извиваясь.

Одна из старушек подняв голову, поймала мой взгляд, и уголки ее губ напряженно поползли вниз, морщинистое лицо вытянулось, а потом потекло, как кисель.

Я испуганно шарахнулась, крепко зажмурив глаза; стакан выскользнул из рук и разбился о кафельный пол. В ушах зашумело. Мысли, как стая испуганных воробьев, вылетели из головы. Время замерло. Гул нарастал. Сердце прыгало, словно в груди ему стало невыносимо тесно, пока решалась открыть глаза. А когда это сделала, то, не глядя на старушку, сразу закрыла окно.

Черт! Это все солнце. Палящее. На улице градусов тридцать семь. Не меньше. В окно, тревожа тонкие шторы, проник по-осеннему холодный ветер. И в комнату влетели коричневые палые листья. В середине лета… а разве сейчас лето? Не осень?

Потерев указательным пальцем правый висок, в котором начинала пульсировать боль, я села на высокий барный стул, а в голове яркими сигнальными лампочками мигало слово «иллюзия».

По сердцу полоснуло ощущение фальши всего, что окружает меня. Как во сне, когда умом ты понимаешь, что этого не может быть в действительности, но продолжаешь верить в реальность происходящего.

Схватив телефон, начала набирать номер, желая услышать голос своего парня. Он обладал действием сильного успокоительного. Я расскажу ему все. И о дырах в памяти, и о Стасе. Рядом с ним все тревоги отступят, и сейчас мне очень нужно…

— Не нужно, Лина…

Я пораженно застыла. В квартире я находилась одна — это совершенно точно. Она находится на пятом этаже, и чтобы проникнуть сюда через окно, загадочный гость должен быть альпинистом или ловко маскирующимся ниндзя.

Пришлось выдержать несколько секунд, прежде чем до меня дошло, кому принадлежит этот голос. И время понеслось под гулкий рокот сердца потому, что в дверном проеме стоял Стас!

— Черт! — завопила я, соскакивая со стула.

В висках застучало. Стас навис надо мной и, похоже, был не на шутку взбешен, на скулах заиграли желваки, а глаза сердито сверлили меня.

— Ты бежишь от себя! Но тебе придется меня выслушать!

— Отстань от меня! — заскулила я.

— Ты измотана, под глазами мешки! Это от счастливой жизни?! — взревел он. — Почему ночью ты не выключаешь свет?

— Я боюсь темноты! — сжавшись от ужаса, я оправдывалась, не перед ним, перед собой, отторгая непрошеные слова, которые так и рвались наружу.

— Правильно, потому что там прячется страх. А почему в квартире нет зеркал?

— Заткнись! — завопила я, тряся головой.

— Когда ты спала в последний раз? — он схватил меня за плечи и тряхнул. — Две ночи назад? Три? Десять?! Ты не спала десять ночей! А почему? Почему ты не спишь, Лина?!

От этих слов слезы хлынули из моих глаз, потому что ответ пришел сам собой.

— Я боюсь! — ревела я.

— Да! Ты боишься! А почему ты боишься?!

— Не знаю… не помню… — я врала, жестокая память выдавала картинки: зеркала, много зеркал; прозрачные силуэты… и я уже начала понимать, что именно они — единственная реальность в окружающей меня иллюзии.

— Вспоминай!

— Не хочу! — визжала я, закрывая руками уши, словно это могло помочь отгородиться от навязчивых воспоминаний.

— Но ты должна! Иначе не может быть!

— Не хочу ничего знать!

— Лина, Он лишил тебя всего, спрятал от жизни. Он причинил тебе столько зла! И после всего этого ты не хочешь вспоминать?!

Отчаянно выскребая остатки смелости, я с вызовом вздернула подбородок, хотя слезы продолжали литься по щекам, а колени дрожали от страха.

— Он спас меня! — я свято верила в то, что произнесла, ни секундочки не сомневаясь, хотя понятия не имела как Он меня спас, и самое главное — от чего!

— Спас тебя или себя?

— Нет, нет, нет…

Он медленно отпустил меня, его рука скользнула в карман рубашки и вытащила фото.

— Смотри.

Я отворачивалась, сопротивлялась, но как только взглядом зацепилась за фото, то оторваться уже не смогла. На ней были я и Стас…

И тогда я вспомнила его. Узнавание пришло внезапно, просто сознание вдруг взяло и выдало картинки: я в свадебном платье и Стас, бережно несущий меня на руках; фейерверки; крики «Горько!». Это было похоже на взрыв мыслей и эмоций, но все неожиданно стало просто и понятно. Я смотрела на мужа, широко раскрыв глаза. «Как я могла забыть о тебе?» — вопрос дрожал на моих губах, но озвучить его я не решилась.

— Прости, — его голос смягчился, он притянул меня к себе, прижав к груди. — Прости.

— Стас, — всхлипывала я, крепче прижимаясь к нему. — Но как же так случилось?

— Поплачь, поплачь, Веснушка. А потом я вытащу тебя отсюда. И мы пойдем домой.

Я напряглась, потому что вспомнила — вместе мы уже не живем, а жгучая обида тут же подсказала причину. Освободившись из его объятий, я вытерла мокрые щеки ладонью, замахнулась и отвесила ему пощечину:

— Ну и козел же ты!

— Лина, ты не все вспомнила, — Стас потупил взгляд.

— Это ты мне говоришь?! — странное дело, как только эта дыра в голове заполнилась, плакать совершенно расхотелось, теперь мне хотелось кричать и драться. — Лучше б ты это Кате сказал, вспомнив, что ты мой муж, а она моя лучшая подруга! — я ненадолго замолчала, пытаясь понять, почему он так странно на меня смотрит — сконфуженно, но терпеливо. — Хочешь сказать, что я поступила как последняя размазня и дала тебе еще один шанс?

— Нет, — со вздохом признался Стас.

— Отлично!

Я злилась, но потом пришло понимание, что именно с этого чувства — беспросветной обиды, началась моя история. Стараясь смотреть куда угодно, но только не на него, я пыталась скрыть, как совсем недавно ждала его извинений, хотела простить…

В голове все смешалось. Обрывки, эпизоды один страшнее другого раздирали мой мозг. Он кипел, заполнялся воспоминаниями. Страшными, жуткими, нереальными воспоминаниями реально прожитой жизни.

Глава вторая

За несколько дней «до»

— Как говорит одна моя клиентка — все мужики — куча…

— Мама! — выкрикнула я в трубку и осеклась, оглянувшись через плечо и встретив насмешливый взгляд Стаса.

Беззвучно шевельнув губами «мама», я пальцем указала на телефон и закатила глаза, давая понять, что мне это нравится не больше, чем ему. И шмыгнула в ванну.

— И тебе следовало найти себе кучку поменьше, — продолжала ворчать мама. — Но ты не слушаешь советы умудренной опытом женщины. Пока ты еще молода, красива, то легко сможешь найти себе достойную пару. Но, поверь мне, с каждой морщиной шансы убывают.

На самом деле, будь на месте Стаса хоть Орландо Блум, мужчина, вызывающий у мамы симпатию, она и его умудрилась бы обильно полить грязью. Ревность матери к избранникам единственной дочери — фактически диагноз. Я осторожно закрыла дверь, включила кран, чтобы шум воды перекрыл мой голос и, решив не сдаваться, начала терпеливо объяснять маме то же самое, что и вчера, только другими словами:

— Мам, я люблю его. А любовь — это ларец с драгоценностями…

— Только после свадьбы твой ларец оброс бытом и стал наполняться дешевыми побрякушками!

— Ты не права. Мой брак идеален.

И это было чистой правдой. Когда я вышла замуж за лучшего из мужчин, мой ларец заиграл бриллиантовыми сполохами. О какой обыденности можно говорить, если вся моя жизнь пропитана Стасом? Я жила мужем, растворялась в нем.

— Ты не любишь его! Ты болеешь им! А болезнь нужно лечить, а не усугублять. Он тебе еще покажет себя во всей красе, — полетели угрозы. — Если бросать этого кобеля ты наотрез отказываешься, тогда лучше следи за своей внешностью. Надеюсь, он не ограничивает тебя в средствах, затолкав в карман единственное свое достоинство. Посещай салоны, покупай красивую одежду, перестань ногти грызть, наконец! Не зря говорят: «Мужчина любит глазами».

— Но эту поговорку можно отправить в нокаут пословицей: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок», — парировала я.

И довольный вид мужа после сытного ужина всегда доказывал мою правоту. Я любила тихие вечера и, устроившись в уютных объятиях Стаса, считала эти мгновения непостижимо прекрасными. И пыталась удержать их в неизменности. Оказывается, и в постоянстве есть своя изюминка — уверенность в завтрашнем дне. Ну и что, если секс перестал быть частым гостем? После трех лет брака, это нормально.