Илья Репин - Екатерина Алленова

То, что Репин «не смел требовать гармонии» от своих произведений, весьма симптоматично. Превыше всего Репин ценил не живописную красоту, не мастерство и даже не «содержание» картины, а ту самую «правду жизни», за которую сражались и о которой мечтали как о высшем совершенстве все без исключения передвижники, начиная с Перова. Можно ли требовать обязательной «гармонии» от самой жизни? А жизнь, натура были для Репина высшей, непререкаемой инстанцией, причем инстанцией художественной: «Красота - дело вкусов; для меня она вся в правде». Правдивость, жизненность, реальность, т. е. реалистичность - этими словами Репин неизменно определял и свои задачи, и живописную ценность вообще.

Черноморская вольница. 1908-1919

Частное собрание, Стокгольм

Отдых (Портрет Веры Алексеевны Репиной, жены художника). 1882

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Павел Третьяков просил Репина в картине Крестный ход в Курской губернии написать вместо одной из женщин, держащих пустой футляр от чудотворной иконы, красивую девушку, на что художник категорически ответил: «Для меня выше всего правда, посмотрите-ка в толпу, где угодно, - много Вы встретите красивых лиц, да еще непременно, для Вашего удовольствия, вылезших на первый план?».

Главное - увидеть в натуре живописную тему, а жизнь сама продиктует и сюжет, и композицию, и характеры, и краски. В ней, в жизни, а не в картине заключены главные художественные достоинства, а задача художника - всего лишь «правдиво» запечатлеть увиденное.

Но чтобы увидеть в жизни эту «художественность», нужно обладать совершенно специфическим зрением и вниманием.

Письма и воспоминания Репина полны всевозможных и разнообразных жизненных впечатлений - эти описания, собственно, и составляют главный интерес репинского литературного наследия. Там, где художник начинает рассуждать об искусстве «вообще», он становится скучен и тривиален. Но там, где речь идет о конкретных деталях, нюансах, житейских подробностях, характерах и повадках персонажей, -

Горбун. 1881

Этюд для картины Крестный ход в Курской губернии

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Крестный ход в Курской губернии 1881-1883. Фрагмент

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Крестный ход в дубовом лесу. Явленная икона. 1876-1920-е

Галерея Пражского града

За роялем. 1905

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Репин поистине неподражаем; меткость, точность, ясность и «живописность» описаний и характеристик в его мемуарах увлекают и очаровывают: он буквально заставляет увидеть то, что описывает, он видит все взглядом художника, сознательно или невольно ищущего и находящего в любой мелочи самостоятельную живописную тему. «В кустарниках, на Лысой горе, я впервые уразумел законы композиции: ее рельеф и перспективу. Растрепанный, чахлый кустарник на первом плане занимает огромное пространство картины; кокетливо, красиво он прячет за собою лесную тропинку, а великолепную группу деревьев второго плана делает фоном. Вот рельеф картины; а мы все барельефы сочиняли в Академии».

Страницы воспоминаний Репина о знаменитых современниках - Владимире Стасове, Валентине Серове, Всеволоде Гаршине, Владимире Соловьеве, Льве Толстом - это воспоминания именно художника, живописца, занятого не столько изучением личности и характера, сколько наблюдением за их внешними проявлениями: взгляд, поза, мимика, жест, пластика, манеры, одежда, обстановка, типы реакций на внешние впечатления - весь комплекс наблюдений, составивший Репину славу выдающегося портретиста.

Портрет художника Григория Григорьевича Мясоедова. 1884-1886

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Портрет поэта Афанасия Афанасиевича Фета. 1882

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Портрет Александры Павловны Боткиной. 1901

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Михаил Глинка в период сочинения оперы Руслан и Людмила. 1887

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Надя Репина. 1881

Саратовский государственный художественный музей

Портретист

В воспоминаниях Далекое близкое, в главе о Владимире Соловьеве Репин рассказывает, как неприятно поразил его визгливый, «детский» смех Соловьева - «будто дурачок какой хохочет». Этот смех до странности не соответствовал возвышенному облику знаменитого философа, с «глазами, как у Христа» и «впечатляющей фигурой».

В манерах и поведении каждого человека можно найти подобные черты, нарушающие общее представление о личности. Однако эти же черты и составляют неповторимость, особость любой индивидуальности. Найти момент равновесия между случайным, сиюминутным, и характерным, типическим - одна из главных задач портретиста.

Репин прекрасно осознавал тот факт, что, становясь перед лицом художника в качестве модели, человек неосознанно начинает «представлять себя» - позируя, он играет определенную роль. Это ролевое поведение раздваивает образ и облик человека между тем, что он есть и чем он хочет казаться, между лицом и личиной, маской. В том, как человек теряет и находит себя среди взятых им или навязанных ему социальных, профессиональных и иных масок, - актуальная, общеинтересная проблема на все времена. А поскольку живопись имеет дело только с образами видимости, то пути и способы, которыми существенное, внутреннее проявляется, просвечивает, проскальзывает во внешнем, - эти пути составляют собственную специальную проблему искусства живописи.

Портрет Дмитрия Ивановича Менделеева в мантии профессора Эдинбургского университета. 1885

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В творчестве Репина эта проблема решена с большим мастерством. Модели художника всегда представлены в конкретной, легко прочитываемой жизненной ситуации: как правило, это ситуация «диалога» - со зрителем или с невидимым собеседником.

Глубоко задумался среди шедевров своей галереи Третьяков, скрестив руки на груди, - в полной достоинства позе, однако в движении пальцев его руки присутствует какая- то нервная трепетность, нарушающая общее спокойствие. Откинулся в кресле, в то же время слегка приподнявшись, прищурясь, точно приготовившись произнести решающий аргумент в споре, сенатор Дельвиг. Вопросительным взглядом, вздернув бровь и желчно сомкнув губы, смотрит Алексей Писемский.

Актриса Пелагея Антиповна Стрепетова Этюд. 1882

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Репинское «непостоянство» оборачивается поразительным богатством и разнообразием. В каждом конкретном случае Репин демонстрирует способность к модификации живописной манеры, изменению композиционных, колористических, световых эффектов, эмоционального строя портретов. Портрет Николая Ге выполнен в сумрачных «рембрандтовских» тонах, мелкими, рельефными мазками. Близкий по времени портрет Пелагеи Стрепетовой - размашисто, этюдно. Эта «горячая» эскизная живопись прекрасно соответствует сильному, порывистому, даже экзальтированному характеру знаменитой актрисы. Репин всякий раз словно заражается личностью портретируемого, подчиняя свою живописную манеру свойствам характера и стилю поведения модели.

Портрет Елизаветы Григорьевны Мамонтовой. 1879

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Портрет художника Рафаила Сергеевича Левицкого. 1878

Музей Атенеум, Хельсинки

Портрет Елизаветы Николаевны Званцевой. 1889

Музей Атенеум, Хельсинки

Портрет военного инженера Андрея Ивановича Дельвига. 1882

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Ощущение условности портретной ситуации, ситуации позирования, «игры на публику», необходимость представить человека не только таким, каков он есть, но и таким, каким он желал бы казаться, - это ощущение оберегает Репина от прямолинейного «физиологизма», к которому он был иногда склонен, в чем и сам признавался: «Мой главный принцип в живописи: материя как таковая. Мне нет дела до красок, мазков и виртуозности кисти, я всегда преследовал суть: тело так тело».