Джек Ричер. Рассказы (Сборник) - Ли Чайлд

Но мальчик умел и думать. Он был не академического склада, как Джо, но практического. IQ у них наверняка был одинаковый, но у Ричера это был уличный IQ типа доводи-до-конца, а не интеллектуальное баловство типа размышления-ради-размышлений. Ричеру нравились факты и информация, это да, но не теория. Он был целиком от мира сего. Стэн даже не представлял, какое будущее ждет парня. Никаких идей, разве что он явно будет великоват для танка или кокпита самолета. Значит, что-то еще.

Но, в любом случае, до будущего еще надо дожить. Они были всего лишь детьми. Только лишь его примерными мальчиками. Стэн знал, что интересы Джо распространяются не дальше начала нового семестра, а интересы Ричера — не дальше четвертой чашки кофе на завтрак. Которую, как по команде, мальчик тут же встал и налил. И тут же, как по команде, Джо сказал:

— Хочу сегодня пройтись до школы и спросить про тест.

— Никак нет, — сказал Стэн.

— Почему?

— Две причины. Первая — никогда не показывай, что боишься. Вторая — вчера я заполнил форму запроса и сегодня жду доставку.

— Доставку чего?

— Телефона.

— Мама будет дома.

— Не буду, — сказала Джози. — У меня тоже есть дела.

— Весь день?

— Наверное. Надо найти магазин с такими ценами, чтобы хватило на четыре килограмма протеина, которые вам, похоже, нужны на завтрак, обед и ужин. Потом надо пойти на ланч с другими матерями из Офицерского Клуба, это наверняка займет меня на весь день, если Окинава не изменилась с нашего последнего раза — а она наверняка не изменилась.

— Телефон может подождать Ричер, — сказал Джо. — Ему нянька не нужна.

— Это не обсуждается, — заявил Стэн. — Иди плавай, играй в футбол, ухаживай за девчонками, но не смей спрашивать про тест. Просто сделай на нем все, что можешь.

Глава седьмая

В этот момент в Париже был поздний вечер, а учитель на пенсии снова звонил на базу ВМС на Гуаме. Домохозяйка Лорена Мотье шепнула ему, что им обязательно надо найти дочку старика. Но пока что учитель ничего не добился. У дежурного лейтенанта на Гуаме не было своего личного мнения о планах Пентагона на Китай, но новое назначение Стэна Ричера было помечено грифом «Секретно», так что ни один иностранный гражданин ничего не узнает. Не от ВМС. Нет, сэр. Ни в коем случае, никак.

Мотье с кровати слышал доступную половину разговора. Он немного понимал по-английски. Достаточно, чтобы разобраться, и достаточно, чтобы читать между строк. Он точно знал, как работают военные. Он служил, как и практически каждый мужчина-европеец двадцатого века. Ему было уже за тридцать, когда разразилась Первая Мировая Война, но он тут же записался добровольцем и пережил все четыре года, включая Верден и Сому, и после вышел с грудью, полной медалей, и без шрамов длиннее его среднего пальца, что по статистике было почти то же, что и невредимым. В день демобилизации угрюмый однорукий и одноглазый бригадир пожелал ему удачи и добавил, между прочим: «Попомни мои слова, Мотье, великая война оставляет стране три армии: армию калек, армию скорбящих и армию воров».

И вернувшись в Париж, Мотье тут же повстречал все три. Скорбящие были повсюду. Матери, жены, невесты, сестры, старики. Кто-то сказал, что если написать о каждом солдате некролог, всего по одной жалкой странице о его мечтах и надеждах, то получившаяся стопка все равно будет выше, чем Эйфелева башня.

Воры тоже были везде, кто соло, кто в бандах и шайках, а кто в политике. И калек Мотье видел целыми днями, иногда случайно, но чаще по работе, потому что его предприятие починки мебели по приказу правительства было обязано следующие десять лет производить деревянные ноги. Их Мотье и делал, из столов, которые покупал по дешевке в разорившихся ресторанах. Всецело возможно, что некоторые ветераны ковыляли по Парижу на той же мебели, с которой когда-то ели.

Десятилетний правительственный контракт истек за неделю до Биржевого краха Уолл Стрит, и следующие десять лет были трудными, но именно тогда он встретил женщину, которая вскоре стала его женой, красавицу, которой хватило глупости выйти за такую потрепанную сорокапятилетнюю развалину. А год спустя родился их единственный ребенок, растрепанная девочка, которую они назвали Жозефиной, а когда она выросла, вышла за морпеха из Нью-Гемпшира в Америке, с которым сейчас было невозможно связаться, несмотря на огромное количество изобретений, которые Мотье повидал за жизнь, и многие из которых придумали сами американцы.

Глава восьмая

Стэн Ричер натянул кепи и отправился на работу. Через минуту Джози отправилась по магазинам с большой сумкой и крохотным кошельком. Ричер сидел на бордюре, ждал, когда мальчик с фурункулом выйдет гулять. Джо был внутри. Но ненадолго. Через полчаса он вышел, причесанный и в рубашке. Сказал:

— Хочу прогуляться.

— В школу? — спросил Ричер.

— Меньше слов, больше дела.

— Тебя никто не унижает. Ты сам унижаешься. Как сто процентов по тесту принесут тебе радость, если ты заранее узнал все вопросы?

— Это дело принципа.

— Не моего, — сказал Ричер. — Мой принцип — такие тесты делают, чтобы средний ученик мог их сдать, а значит, велика вероятность, что я не описаюсь в ужасе перед вопросами.

— Хочешь, чтобы все считали тебя средним?

— Мне все равно, что все считают.

— Ты же помнишь, что тебе надо дождаться доставки, да?

— Подожду, — сказал Ричер, — если только этот вонючий толстяк не приведет столько друзей, что я попаду в больницу.

— Никто никого не приведет. Все уехали на бейсбол. Этим утром, на автобусе. Я видел. На весь день.

Глава девятая

Телефон привезли, когда Ричер завтракал. Он сделал себе бутерброд с сыром и заварил кофе, и трапеза была в самом разгаре, когда постучал курьер. Он сам распаковал коробку и передал Ричеру телефон. Сказал, что коробку оставлять нельзя. Оказывается, на острове был их дефицит.

Телефон оказался странным. Не похож на те, что видел Ричер. Он поставил его на стойку рядом с остатками бутерброда и рассмотрел со всех сторон. Определенно иностранный, и, наверное, тридцатилетней давности. Значит, со складов с трофеями какой-то побежденной страны. Тогда остались горы всяких вещей. Сто тысяч печатных машинок тут, сто тысяч биноклей там. Сто тысяч телефонов, переделанных и перевыпущенных. И, главное, вовремя. Превращение палаток и квонсетских ангаров (полукруглые мобильные ангары) в долговечные кирпичные и каменные здания по всему миру — большой труд для множества людей. Зачем же ждать Белл Лабс или Дженерал Электрик, если можно всего лишь подогнать грузовик ко складу во Франкфурте?

Ричер нашел джек на кухонной стене, подключил телефон и послушал гудок. На месте. Тогда он оставил телефон на стойке и направился на пляж.

Глава десятая

Пляж был прекрасный. Лучше, чем те, что повидал Ричер. Он снял футболку и ботинки и долго плавал в теплой голубой воде, а потом закрыл глаза и лежал на солнце, пока не обсох. Открыл глаза и не увидел ничего, кроме белизны и яркого сияния неба. Потом моргнул, повернул голову и заметил, что он не один. В десяти метрах на полотенце лежала девочка. Одета в закрытый купальник. Ей было тринадцать или четырнадцать. Не взрослая, но уже и не ребенок. На коже бусинки воды, а волосы влажные и тяжелые.

Ричер поднялся, весь в корке из песка. Полотенца у него не было. Он обтерся футболкой, потом отряхнул ее и надел. Девочка повернула голову и спросила:

— Ты где живешь?

Ричер показал.

— Вверх по улице, — сказал он.

— Можно мне вернуться с тобой?

— Конечно. А почему?

— Вдруг там будут мальчики.

— Никого не будет. Уехали на весь день.

— Они могут рано вернуться.

— И к тебе приставали с фигней про дань?

Она кивнула.

— Я платить не стану.

— А чего они хотели?

— Не хочу тебе говорить.

Ричер ничего не сказал. Девочка спросила:

— Как тебя зовут?

— Ричер, — ответил Ричер.

— Меня Хелен.

— Рад познакомиться, Хелен.

— Сколько ты уже здесь?

— Со вчерашнего дня, — ответил Ричер. — А ты?

— Неделю или около того.

— Надолго тут?

— Похоже, да. Ты?

— Не уверен, — ответил Ричер.

Девочка поднялась и отряхнула полотенце. Она была стройной, маленькой, но длинноногой. Ногти на ногах были покрашены лаком. Они вместе сошли с песка на длинную бетонную улицу. Впереди было безлюдно. Ричер спросил:

— Где твой дом?

— Слева, у перекрестка, — ответила Хелен.

— Мой справа. Почти соседи. — Ричер проводил ее до дома, но ее мама уже вернулась, так что внутрь его не пригласили. Хелен мило улыбнулась и поблагодарила, и Ричер пересек улицу к своему дому, где еще не было никого, только духота и горячий воздух. Тогда он просто сел на крыльцо и принялся убивать время. Через два часа домой вернулись на мотоциклах три сержанта, за ними еще двое, потом еще двое на машинах. Через полчаса показался американский школьный автобус с бейсбола, из него высыпала толпа соседских детей и разошлась по домам, бросая на Ричера тяжелые взгляды. Ричер отвечал тем же, но не двигался с места. В основном потому, что не видел главную цель. Что было странно. Он осмотрел все раз, другой, и когда растаял дизельный дым, уже был уверен: вонючего толстяка с фурункулом на автобусе не было.