Институт моих кошмаров. Никаких демонов - Алиса Дорн

Хотя кое-что действительно закончилось. Лето. Сегодня вечером – финальный аккорд. А впереди – кто знает что? Жизнь в ГООУ была какой угодно, но не предсказуемой. Как там обычно советуют во всяких мотивационных книжках? Верьте, что новый начавшийся этап вашей жизни будет лучше предыдущего? Попробую. Я рассеянно почесала пушистую макушку кактуса и ужаснулась:

– Тебя, что, София совсем не поливала? Бедняга.

Малыш встрепенулся и радостно распустил цветки.

– И я тебя. Прости, в следующий раз оставлю тебя кому-нибудь более ответственному.

В голову сразу же пришла идея кому. А что, если он за цветами в IT следить умудряется, почему бы и нет? Одновременно я поняла, что следующего раза может и не быть. Никто, собственно, не предлагал. Нет, сейчас понятно почему: в ГООУ был вечный дефицит комнат, и просить об услуге мессира Джонатана, учитывая, как мы с ним расстались при прошлой встрече… Да и не дело это – зацикливаться друг на друге. Так можно было существовать в каникулы, пока жизнь в ГООУ встала на паузу. Стоит начаться будням, и уже не получится.

Но потом… Вздохнув, я пришла к выводу, что будущее, как всегда, туманно и зыбко. Долой будущее! В плане, мысли о нем. Пока у нас есть настоящее. И у меня есть, в котором меня, между прочим, кое-где ждут. Полив разомлевший от внимания и почесывания кактус, я взяла с подоконника стопку учебников. Пришла пора наведаться в медсервисы.

Полгода назад каждое его посещение было для меня что восхождение на Голгофу. Теперь придется пересмотреть свое отношение.

Тогда из-за попавшей в мой организм драконьей крови я готовилась к смерти. Универсальный магический усилитель, она действовала как наркотик и обычно сводила с ума еще в малых дозах. В больших, как выяснилось, действовала не лучше. Она позволяла большее, открывала невозможное, но для этого… меняла. Подстраивала под себя. А человеческое (ладно, частично человеческое) тело для таких изменений не приспособлено.

Сейчас я была в безопасности: разработанное Серешем лекарство действовало. Я все еще была собой. Один укол в две недели забирал у меня способность проходить через Границу на ту, нижнюю ее сторону, отнимал большую часть магии, заставляя чувствовать себя в ГООУ детсадовцем среди Моцартов и Микеланджело, но я была жива. И дамоклов меч не висел больше над моей головой. Оно того стоило. Наверное…

– Я все прочитала.

Профессор Баласубраманиан, в чей кабинет я так бесцеремонно заявилась, оторвался от микроскопа. Снял со лба очки, покрутил их в руках, словно недоумевая, откуда они взялись, и надел обратно.

– Молодец, – все-таки решил он. – Тогда сможешь сказать мне, что это.

– Я и отсюда могу. Смертельное проклятие.

Я поежилась. Кровь в колбе у него на столе пахла серым и затхлостью, горькой земляной пылью.

Один талант, отсутствовавший у моих однокурсников, у меня все-таки был. Ну, как талант? Из разряда тех, что заставляет горько усмехнуться. Гиперчувствительность к магии. Я ощущала ее запах, ее вкус, ее цвет. Всегда. Везде. Во всем. На самом деле это была случайность. Возьмите девушку с ментальным блоком, который не дает ей ничего чувствовать, накачайте драконьей кровью, после которой магия видится гораздо ярче… Долгая история, в общем.

– Но сколько ему?

Секунда колебаний, и я подошла к микроскопу. Заняла место Сереша. Проклятие, не черное, как я ожидала, почти прозрачное, не успело распространиться. Тогда бы смрад я почувствовала, не уткнувшись носом в каплю, а еще из коридора. Это же…

– Полчаса? Оно уже начало проявляться, но в твоем учебнике написано, что после часа, после первичной манифестации проклятия, наблюдается пойкилоцитоз.

Кивнув, индиец подложил мне следующий образец.

– Что насчет этого?

Странная, сложная структура. Вплетенная так филигранно, что кажется: дотронься – и все рассыплется прахом.

– Что-то старое.

Сереш удовлетворенно кивнул.

– После первого поколения проклятия намертво, прости за каламбур, вгрызаются в ДНК. Ничем не убрать. Красиво, правда?

Да. Будто синее пульсирующее кружево.

– Оно не на смерть. Вернее, не на смерть носителя. Тут сложнее.

Стоило присмотреться, как из ниоткуда почувствовался запах влажного мха. А еще золото, осенний костер и пурпур. Не показалось…

– Зачем ты дал мне мою кровь?

Сереш задумчиво почесал бороду.

– Она интересная, – заявил он. – Я эту форму еще не видел. Если хочешь, могу попробовать узнать, что за проклятие, прогоню через пару тестов…

Я резко отодвинула стул.

– Не надо.

Я и без того догадывалась, в чем оно заключалось. Не зря в моей семье много поколений рождался только один ребенок. Девочка. Остальные… Перед глазами встал гроб. Маленький и оттого кажущийся еще более неправильным. У дядь с тетками было по двое, трое, четверо детей – моя родня была более чем многочисленной. Но только не по прямой линии. Лешка умер, не прожив и полугода. Бабушка едва не погибла, когда маме было два года, при родах, ребенка спасти не удалось. У прабабушки тоже была лишь одна дочь…

Немало совпадений. А увидев с мое, поверишь даже в проклятия.

– Неужели тебе не любопытно?

– Нет, – отрезала я; Сереш пожал плечами.

– Как хочешь. В таком случае держи.

На глянцевой белой бумаге блестели золотом тисненые буквы. «Сереш Баласубраманиан и Анн-Мари Форсберг приглашают вас на церемонию бракосочетания…»

– Что это? – глупо спросила я.

– Не заставляй меня жалеть о том, что я взял тебя к себе в группу. Прояви хоть каплю логики и интеллекта.

– Я просто ожидала увидеть новые учебники, а не…

Приглашение на свадьбу.

– Вы все-таки решили пожениться? Так быстро?

На Фейсбуке их совместная фотография – с кольцом из белого золота и слишком большого количества бриллиантов у Анн-Мари на руке – до сих пор висела вверху его страницы. Да и статус он обновил только в прошлом году.

– Мы познакомились в Первую мировую, вряд ли это быстро.

Я покосилась на медика, который даже в худшие дни не выглядел старше тридцати пяти. Сложно было привыкнуть к мысли, что существа, прожившие не одно столетие, могли выглядеть на тридцать. И неловко. Он старше моего прадедушки, а я ему «тычу». Пусть он из-за автопереводчика об этом и не подозревает…

– Но почему все-таки я? Я даже еще не твоя студентка.

– Верно, у тебя есть еще часа четыре, чтобы отказаться, – рассеянно согласился Сереш, читая пришедшее на пейджер сообщение. – Нам с тобой предстоит провести еще много времени вместе; чем скорее привыкнем друг к другу – тем лучше.

Я оставила свои комментарии про привыкание при себе.

– Ты имеешь в виду учебу?

В прошлом семестре я выбрала в качестве своей специализации демонологию – вовсе не собираясь на ней доучиваться до конца. План был простым: почерпнуть за первый семестр в оккультном институте максимум полезной информации, а потом перевестись на нормальную специальность. Он провалился. Нет, полезную информацию я почерпнула, даже на демонах в Аду проверила, за что получила автомат сразу по нескольким предметам, но вот перевестись не успела. Да и с человеческими специальностями не сложилось…

В качестве второй я выбрала магогематологию. Магию крови, проще говоря, хотя этот термин сами сотрудники кафедры презрительно называли устаревшим – дескать, они тут не только вуду занимаются, но и науку двигают.

– Что стало с планом вернуться после ГООУ к нормальной жизни? – только поинтересовался Диз, когда узнал о моем выборе. – Дай свою кисть для подводки.

В то утро он сидел на полу и сосредоточенно покрывал медную пластину лаком для ногтей. Травление, как он объяснил… Посчитал, что объяснил, потому что в артефакторике я ничего не смыслила. А я смотрела на флакончик и думала, где Диз его взял. Точно не у меня: розовый не мой цвет. Но в итоге решила, что ревновать кого-либо к пятнадцати миллилитрам лака глупо, и, покопавшись в косметичке, протянула ему кисточку. А потом озвучила свое решение.

Только ему. Макс, услышав об этом заранее, долго бы хмурился – ему и демонология очень не нравилась; будь его воля, я бы училась чему-нибудь исключительно декоративному и безопасному. Я понимала причины такого желания: сам он не выбирал, какие знания получать, и меньше всего на свете хотел заниматься работой для «Хантерс инкорпорейтед». Но терпеть его молчаливое осуждение даже в прошлом семестре было выше моих сил. Райли задала бы кучу вопросов: что, как, почему, уверена ли я… И только Диз не сомневался в моих решениях. И его уверенность волшебным образом передавалась мне.

Проигнорировав вопрос, я свесилась с кровати, рассматривая узор на пластине.

– Я знаю этот контур, – заявила я, проводя пальцем над заготовкой. – Он завязывает заклинание на владельце. Этот питает заклинание, – ноготь прошел слишком низко, смазывая рисунок; – Прости…

Демон только вздохнул. Поправил нарушенную симметрию, протер кисточку ацетоном и вернул мне.