Снежный Горький и много воды - Дмитрий Бирюков

Шумов нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и на широкоформатном мониторе появилась заставка правительственных новостей. Субтитры сообщали, что нас ожидает прямая трансляция из Кремля. Сталин смотрел прямо на нас. Вначале я почувствовал страх, который затем сменился благоговением. Нет, ощущение ужаса оставалось, но это было больше похоже на дрожь перед экзаменом или азарт спортсмена-экстремала. Адреналина в крови становилось все больше.

Естественно, напрашивались ассоциации с Оруэллом. Старший Брат внушал к себе уважение и уверенность в своей правоте. Сталин начал не торопясь.

"Объединенный центр право-троцкистской организации долгое время пытался уговорить Горького присоединиться к заговору и оторвать его от партии и народа, склонить его на путь предательства. Враги народа зря надеялись на быстрый успех. Ни запугивания, ни попытки подкупа ни к чему не привели. Горький по-прежнему оставался верен партии и народу и являлся горячим сторонником и защитником линии ВКП(б). Желающие свергнуть советский строй заговорщики знали, что Горький непременно поднимет свой голос против них, обрушит на мятежников силу своего слова. Поэтому объединенный центр, уверившись в несбыточности отрыва Горького от партии и народа, принял решение о его устранении.

Опасность переворота еще не окончательно преодолена. В связи с этим ЦК ВКП(б) считает необходимым информировать о фактах террористической деятельности троцкистов и зиновьевцев.

Главным условием объединения этих контрреволюционных групп было обоюдное признание террора в отношении руководителей партии и правительства как средства захвата власти.

Таким образом, неопровержимым фактом является то, что троцкисты и зиновьевцы прибегают к методам, которые до сих пор использовали недобитые остатки белогвардейщины, организованные в террористические группы.

ЦК ВКП(б) считает необходимым довести до сведения всех партийных организаций о фактах террористической деятельности троцкистов и зиновьевцев и еще раз обратить внимание всех партийцев на борьбу со злейшими врагами нашей партии и рабочего класса, приковать внимание к задачам всемерного роста большевистской революционной бдительности.

Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован".

Передача закончилась. Экран погас. В зале воцарилась тишина. Эйфория единства со Старшим Братом моментально исчезла, адреналин из крови испарился полностью. Я был преисполнен чувством тревоги, все остальные, видимо, тоже. Бледные лица, испуганные глаза, молчание…

— Товарищи, может быть, кто-то из вас желает высказаться? — спросил незнакомец в военном мундире и оглядел аудиторию.

Мы продолжали молчать.

— Неужели ни у кого из вас нет своих соображений? — Тут его взор остановился на мне.

Шумов подскочил к нему и что-то прошептал на ухо. Этот никогда не упускал шанс кого-нибудь подставить. Мои опасения подтвердились, подставить он решил именно меня.

— Вот вы, товарищ, что думаете? — таинственный гость уставился прямо мне в глаза своим сверлящим взглядом.

Меня словно пригвоздило к стулу. Такого ужаса я еще никогда не испытывал. Но буквально сразу же во мне взыграло чувство самопожертвования. Слава Богу, что выбор пал на меня, ведь перед тем как податься на заработки в коммерческую фирму, я влачил нищее существование аспиранта исторического факультета. У меня есть кое-какие знания, и в отличие от всех остальных я смогу выкрутиться. По крайней мере, у меня больше шансов сделать это. А тебя, Шумов, я как-нибудь подкараулю в подворотне, но это будет после XX съезда.

Я вышел на трибуну.

— Товарищи, не в первый раз наша Родина переживает трудный момент. Враги подступают со всех сторон. Мы для них как кость в горле. Именно поэтому они пытаются посеять среди нас страх, лишить нас уверенности в том, что наше дело правое, веры в то, что мы рано или поздно победим. Но наше дело остается правым, победа все равно будет за нами. — Вот ведь какой я сообразительный: Сталин должен произнести эти слова лишь через несколько лет, когда угроза будет реальной, а не мифической, как сейчас. — Нам нельзя забывать об этом. История и ее законы на нашей стороне, мы просто не можем не победить. Как не стоит забывать и о том, что эта победа не спустится к нам с неба. Мы должны непрерывно, денно и нощно выковывать ее, трудиться, трудиться и трудиться! Враги убили Алексея Максимовича Горького. О чем это говорит? Это говорит о том, что они нас боятся. Разуверившись в тщетных попытках подорвать оборонную мощь нашей страны, разрушить единство дружной семьи народов СССР, они опустились до методов индивидуального террора. Сегодня каждый должен быть на своем месте. Именно так мы сможем дать самый мощный, самый эффективный отпор врагу. Нашим вкладом в победу великого дела, которому беззаветно служил Алексей Максимович Горький, должен стать ударный труд! А теперь, товарищи, прошу почтить память писателя минутой молчания.

Присутствующие поднялись с кресел. Неужели никто из предыдущих ораторов не догадался вспомнить об этом? Хотя, они пришли сюда совсем с другой целью. Вспомнился анекдот, в котором на похоронах Суслова, когда заиграла музыка, лишь Леонид Ильич Брежнев догадался пригласить даму на танец. Но этот старый анекдот появится в далеком будущем. А пока помолчим…

В зал пошла вода. Снег на улице начал таять. Прогремел гром. Собрание завершилось само собой, для этого не понадобилось каких-то резолюций, напутственных слов и тому подобного.

Потоп в помещении удалось устранить довольно быстро. Присутствующие, видимо, буквально поняли мои слова об ударном труде. Но настоящий ударный труд был впереди. В офисе появился представитель Наркомата по чрезвычайным ситуациям. Он был краток.

— Товарищи, в городе наводнение. Требуются добровольцы для борьбы со стихией.

Отказавшихся не было. Не могу сказать, чтобы добровольцев назначали, просто все молча вышли на улицу. Оказалось, что пока шло заседание, снегопад сменился проливным дождем. Теперь же тучи разошлись, это существенно облегчило передвижение по городу. Наземный транспорт оставался неподвижен, будучи буквально по крышу затопленным, но перемещаться по воздуху было можно. На площадке перед главным входом в офис, которая находилась на некотором возвышении и куда не добралась вода, нас ожидал транспортный вертолет.

— Летим в центр, будем возводить временную плотину, — объяснил энкачеэсник.

Пробираться к летающей машине пришлось почти вплавь. Забравшись в салон, мы расселись на узких скамеечках. Взлетаем.

Вертолет приземлился в самом центре города, на крыше высотного здания, построенного совсем недавно. Здесь же был организован оперативный штаб. Каждый вновь прибывший получал пару рукавиц, лопату и прикреплялся к определенному отряду. Мне лопата не понадобилась, наш отряд занимался укладыванием мешков с песком в плотину вдоль улицы.

Площадь Ленина так и не поменяла своего названия после крушения советского строя в начале девяностых годов. Правда, выглядеть она стала совершенно по-другому. Появились светящиеся вывески, рекламные щиты. С одной стороны площади располагалась мэрия, напротив нее — массивный корпус одного из крупных банков. По другим сторонам стояли два совершенно одинаковых здания — одно было зеркальным отражением другого. В первом когда-то размещалась городская библиотека, а ныне там устроили огромный развлекательный центр с двумя ресторанами, тремя танцполами, казино, концертным залом и бассейном. Второе здание занимал крупнейший в городе супермаркет.

Теперь же площадь превратилась в загаженное болото. Тут и там плавали обрывки газет, неизвестно откуда взявшиеся здесь коряги, пластиковые бутылки, целлофановые и бумажные пакеты. В разные стороны сновали резиновые лодки. В окнах первых этажей окрестных домов были установлены насосы, откачивавшие воду.

Наша задача состояла в том, чтобы придать водяным потокам определенное направление. Для этого мы строили из мешков и бетонных балок берега, устраивали запруды, не позволяя воде затопить тротуары и проникнуть внутрь зданий.

На фасадах самих этих зданий были установлены репродукторы. Вещание началось.

"По сообщениям информационных агентств, непосредственные исполнители убийства Горького, врачи Плетнев, Левин и Казаков, полностью сознались в содеянном. Страшное преступление было совершено под руководством объединенного центра троцкистов и зиновьевцев, причисленного к перечню международных террористических организаций. Об интернациональном характере группировки говорит тот факт, что задание отравить писателя было получено из-за рубежа. Преступники сознались, что действовали по прямому указанию иностранных разведок.