На солнышке - Михаил Гершензон

— Ты что не встаешь, Нюшка? Иди чай пить.

У Нюши глаза стали большие, круглые, как у курицы. Голоса у нее нет, шопотом сказала:

— Я не могу. У меня шипучая вода разлилась.

— Какая вода?

— Которую я выпила.

Нюшка на тетю Лену посмотрела и вся затряслась от страха. Потом ее за руку схватила.

— Ой, шипит, ой, шипит!.. Я наверно умру, тетя Леночка.

— Отчего, дурочка?

— Ты ничего не знаешь, тетя Лена. Я сдачу не потеряла. Это я так мальчикам сказала. Я шипучую воду выпила.

— Какую шипучую воду, что ты выдумала, Нюша?

— Ледяную, тетя Лена, в палатке. Она у меня по ноге разлилась, а сейчас по всему телу разольется.

Засмеялась тетя Лена, даже косынка на бок сползла.

— Ух, ты, моя глупенькая!

Взяла ногу и давай тереть. И сейчас все прошло.

— Ну-ка, наступи. .

Нюшка боится наступить — вдруг опять зашипит. Нет, не зашипело.

— Прошло?

— Прошло. Отчего это, тетя Лена? От воды?

— Нет, Нюша, это ты просто ногу отсидела.

Взяла тетя Лена Нюшу за руку и пошла с ней чай пить.

ПОДСОЛНУШКИ

Октябрятам нельзя есть подсолнушки, потому что подсолнушки пыльные и нечистые. Санитарная комиссия должна смотреть, чтоб никто, никто не грыз подсолнушков.

Нюшка смотрит. Чаще всего Сенька семечки грызет.

Но с Сенькой Нюшка ничего не может поделать, — не слушается да и только.

Прибежала раз Машутка и говорит:

— Нюшка, что за тетеньки сидят на скамейке?

Посмотрела Нюша, — не знает. Что за тетеньки такие, пришли и сели, а жить не живут. Ни здесь, ни по соседству не живут, — а подсолнушки лущат.

Пошли Маша с Нюшей и сели рядом с ними на лавку.

Так, будто в куклы играют, а сами нет-нет и посмотрят на тетенек.

Тетеньки обе толстые, одна в одну, — верно сестры родные.

У той платье синее, и у этой синее.

Та смеется и подсолнушки лущит, и эта лущит.

Набралась Нюша храбрости и спросила:

— Вы, тетеньки, откуда будете?

— Мы из города, — ответила тетенька. — А ты подсолнушков хочешь?

Нюшке семечек страсть как хочется. Но она сразу сказала:

— Нам нельзя подсолнушков. Мы — октябрята.

А потом посмотрела на Машу.

И Маша головой кивнула.

Тетеньки засмеялись, и та засмеялась, и эта. Стали они разговаривать, не понять о чем. И все подсолнушки грызут, и та грызет, и эта.

У Нюшки изо рта слюнки текут — беда!

И у Маши тоже.

Пошушукались Маша с Нюшей, потом Нюша обернулась к тетенькам и говорит:

— Тетенька, а белые подсолнушки нам можно!

Стали обе тетеньки из кулька выбирать тыквенные семечки.

Нюша горстку подставила, ждет, пока наберется полная горстка.

И Маша тоже.

— Белые подсолнушки всех лучше, — сказала Маша.

— Тыквенные семечки всех слаще, — сказала Нюша.

НЮШКИНА ПОБЕДА

Изолятор — это комната для больных. Никому сюда ходить не полагается, только членам санитарной комиссии полагается. В изоляторе должно быть очень чисто. Больных нет, а все равно должно быть чисто. Самое главное — чтобы пыли не было.

Сегодня Нюшка дежурная, — ей пыль вытирать.

Пыль вытереть очень трудно.

Думала Нюшка, что кончила уже. Всюду чисто. На столе чисто, на подоконнике чисто, табуретки блестят, койка застлана. Стала Нюшка закрывать ставни, чтобы в комнате было прохладно. Солнце в щель ударило. Протянулось солнышко через всю комнату столбом и уперлось в одеяло. А в столбе — пылинки кувыркаются, — да сколько!

«Плохо я пыль вытерла, — подумала Нюшка. — Сколько пылинок осталось, целая куча. Это самая зараза и есть."

Открыла ставни, снова принялась за работу. Под кровать залезла, там вытерла. Стала на табуретку, дверь обмахнула. Стеклянный ящик с бабочками на стене висел, чтобы никто не разбил его. Нюшка и в нем стекло протерла.

— Ну, теперь уже чисто.

Закрыла ставни, а пыль опять кувыркается.

— Ну тебя совсем! — рассердилась Нюшка. — Кувыркайся, сколько хочешь. Я гулять пойду.

— Я гулять пойду, — сказала Нюшка. Повернулась к двери, а в дверях козел стоит— Бодун. Бородой трясет, веточку дожевывает. На шее у него веревка. Постоял на пороге, почесал о косяк голову, — то место, где рога растут. И вошел в комнату.

Вскрикнула Нюшка и мимо козла — в коридор.

— Бодун оторвался! Бодун оторвался! Выбежали из столовой Сенька и Мурка.

— Где, где Бодун?

— Там, в изоляторе. Скорее! Где тетя Лена?

— Они все на море ушли.

Осторожно подкрался Сенька к изолятору, Стал у двери, а заглянуть боится.

Мурка его толкает:

— Иди, иди. Ты не бойся.

— Да, не бойся. Сама попробуй, какие у него рога. — А все-таки заглянул.

— Одеяло жует!

Нюшка и Мурка пододвинулись ближе и стали за Сенькой.

— Правда, жует!

— Беги за Паней, — сказала Нюшка, и Мурка пустилась во всю прыть по коридору.

Нюшка. чуть не плакала.

— Он все изгадит! У, противный!

Бодун долго жевал одеяло, — как раз тот угол, на который солнышко падало. А потом подошел к шкапчику с лекарствами и стал о него тереться. Сперва только слышно было как зазвенели склянки.

— Пошел вон! Пошел вон! — кричала Нюшка. — Сенька, прогони его!

Но Сенька боялся, потому что Бодун был сердитый козел.

Сначала склянки звенели тихо, а потом громче.

Шкапчик заходил ходуном, а Бодун все терся и терся о него боками. Что-то упало в шкапчике, и из него посыпался белый порошок.

— Это тальк! Он весь тальк рассыпал! — закричала Нюшка и стала впереди Сеньки.

А потом у шкапчика начала открываться дверка. Она открывалась тихонько, понемножку, а Бодун стоял, нагнувши голову, и все терся об угол шкапчика. И вдруг дверка открылась совсем, и пузырек с касторкой покатился по полочке. Нюшка увидела, что пузырек сейчас упадет, и кинулась к Бодуну. Она схватила его за обрывок веревки.

— Пошел вон, Бодун! Убирайся! Козел мотнул головой и шлепнул губами. Он не хотел уходить. Тогда Нюшка ударила его ногой.

Бодун прыгнул в сторону и свалил табуретку. Табуретка упала — бух! А козел испугался, — скок, прямо в дверь. Сенька едва успел отскочить. А Нюшка выпустила веревку и хлопнулась на пол.

— Пошел вон, Бодун! — кричал теперь Сенька, но Бодун скакал уже вниз, по деревянной лестнице, во двор.

Тут и Паня пришла с Муркой. Сенька им все рассказал.

— Я думала, он все перебьет, — сказала Нюшка.

— А ничего не разбилось. Только просыпался тальк.

— Ты не боялась? — спросила Паня.

— Боялась. Только я дежурная, — ответила Нюшка.