Мираж Огня (СИ) - Грозовская София

Я стоял в полном недоумении, не понимая, как люди могут идти на такое!  Я внимательно рассматривал грешницу. Прийти сюда - уже грех! Не подходи ко мне, нечестивица!

- Что с дитем твоим? - брезгливо спросил я, кладя ей руку на голову, в надежде успокоить. - Молись господу нашему о здравии своего дитя и услышаны будут твои молитвы.

- Я три дня молюсь Богу, а моей крохе становится только хуже и хуже, - причитала девушка, цепляясь за мою рубаху. -Молюсь, молюсь, в церковь ходила.. Молила Господа, чтобы он меня забрал, но оставил его в живых, мою кровиночку. Никого у меня не осталось.. Муж умер по весне, старший ребенок тоже… От лихорадки, тоже озноб, жар и на пятый день умер… А за ним и муж ...За что мне такая кара? За что? Пусть Софа спасет ребенка! Пусть спасет! Все, что угодно взамен отдам! Все что есть! И душу отдам и жизнь отдам, ничего не пожалею, все что хочет пусть берет!

Девушка пыталась снять тусклое колечко, что было у нее на пальце, предлагая и его за спасение ребенка. Она остервенением дергала его на пальце и постоянно повторяла :”Только пусть спасет! Пусть спасет!”

- Пусть все, что надо из дома забирает! Все, что понравится! Я все ей отдам, - продолжала выть девушка, раскачиваясь из стороны в сторону. - Лишь бы только его спасла, только спасла!  Мою жизнь пусть берет!

Закричала крестьянка, пытаясь разорвать на себе рубашку, а потом снова заскулила.

- На все воля божья. - пытался вразумить я девушку и наставить ее на путь истинный, - Это все за грехи…

- Когда же он нагрешить то успел? Ему ещё и двух годочков не исполнилось! - закричала женщина, поднимая на меня заплаканные глаза, -    Всегда такой ласковый, подойдет, обнимет меня своими маленькими ручками и слезы мне утирает и целует меня в мокрые щеки… А я улыбаюсь ему и говорю, что не буду больше плакать, хоть и скучаю по его братику и мужу…  Он всё, что у меня осталось! Спасите! Спасите пожалуйста! Все что угодно отдам! Все что угодно сделаю, только спасите его! Умоляю, спасите!

- Ну, значит за грехи отца своего платит твоё дитя, -  продолжал я, понимая, что передо мной стоит такая же нечестивая, как и ведьма, -  Значит его грехи дано искупить ребенку.

- Неправда! Муж праведником был всегда! На воскресную службу всегда ходил и нас с собой брал, - рассказывала обезумевшая, широко распахнув глаза. Она наседала на меня, а я пятился.  - Все, что у нас оставалось в церковь относили, беднякам отдавали! Никогда себе не оставляли! Страждущего - обогреем, милостыню подадим, в церковь подаяния отнесем, чем же мы грешны? Детей учил слову божьему, старший сын хотел священником стать… Он с детства говорил :” Мамочка, Боженька есть… Боженька все видит… Я тоже хочу людям помогать”

- Радуйся, женщина! Значит твой сын святым будет! -  обрадовал я её, не представляя большей чести, чем эта. И нечестивая должна радоваться. -  Нет большей благодати, чем причисленным быть к святому лику.

- Лучше бы здесь, со мной был! Живой! А не там святым! - снова завыла женщина, снова вцепившись в мою рубаху, - Лучше бы моим был! Любимым! Обласканным! Приняла бы любого! Служил бы Господу, но здесь, рядышком со мной!

- А обращалась ли ты к инквизиции? - спросил я, внимательно глядя на то, как лицо ее перекосило от ужаса и она в панике отползла от меня на несколько шагов, - Они - слуги господа нашего! Все более понимают, чем нечестивые..

- Недалеко от нашей деревни, в двух днях пути, в Эсебле, есть инквизиция, - дрожащим от страха голосом произнесла она, а от лицо ее потеряло краски, - Страшное место, очень страшное! Женщин  сжигали прямо на площади! Мужчин сжигали! Нет веры им! Нечистивые они!

- Вот за грехи твои! За то, что не к слугам господа, а к ведьме пошла, -  суровым голосом начал я, понимая, что никакие доводы уже не смогут вразумить ту, что поддалась на дьявольское искушение, - Господь и заберет твоего ребенка! Сама виновата  в несчастии своем! Покайся в грехах своих! И впредь будь благочестивой и благоразумной!

- Не в чем мне каяться… Всю жизнь праведно жила, верной женой была, мужа любила и детей своих. - перешла на шепот женщина, склоняя голову к моей груди. - Не украла… Не убила… Ни обидела словом… Всю жизнь семье посвятила!

- Вот! А нужно было богу! - отрезал я, горделиво глядя на опухшее от слез лицо.

- Да что же Вы такое говорите, - девушку снова душили рыдания, - Неужели Бог хочет забрать моего ребенка? Да лучше бы он меня забрал!

- Иди с миром, -  с тяжелым вздохом произнес я, сдаваясь перед силой скверны, опутавшей эту несчастную, - На небесах Вы все встретитесь! Чем тяжелее твой земной путь здесь, тем лучше тебе будет в Царстве Отца нашего. Страдания очищают!

- Лучше я сама умру! Вместе с ним! Обниму его и умрем вместе! - закричала девушка, не слыша меня,вскакивая на ноги и выбегая из дома, -  Вместе уйдем! Вместе!

Я так и остался стоять рядом с дверью, пытаясь понять, что движет этими людьми? Что заставляет их свернуть с пути истинного? Истинно праведного? Неужели так сложно довериться богу? Я их не понимаю. Почему я безоговорочно верю, а они не могут? Мир полон грязи и зла, с которым нужно бороться. Выкорчевывать, искоренять, выжигать, чтобы однажды мир очистился от скверны и стал раем земным.  За своими мыслями, я не заметил как вернулась ведьма, только тогда, когда она загремела чем-то на своем столе, я обратил на нее свое внимание, пытаясь вложить в свой взгляд все презрение?

- Что смотришь, хомяк? Горшок не нашел? - поймала она мой взгляд. - Погоди! Здесь кто-то был… Не так ли? Почему сразу не сказал?

- Опять твоё черное колдовство? Иначе, как бы ты разузнала, что сюда приходила нечестивица с помыслами грязными? -  с брезгливостью, выплюнул я эти слова ведьме в лицо. - Я спровадил ее. Спас ее душу!

- Ага, тут колдовства на полу прямо комьями грязи налипло, -  Софа указала пальцем на следы и грязные следы, оставленные заблудшей овцой. - И они явно не мои. И не твои! У тебя вообще ботинок нет!  Кто приходил, признавайся!

- Да, приходила. Такая же нечестивица как и ты. Дите у нее говорит умирает! - неохотно начал я рассказывать, в надежде, что хоть эту на путь истинный наставлю. - Вся семья у нее от лихорадки умерла. Я сказал ей, что страдания очищают, и что они все встретятся в царстве божьем! А то, что младший лихорадкой заболел и умирает, так то бог ее за грехи наказывает, вот очиститься, будет праведную жизнь вести, тогда они все и встретятся!

- Погоди-ка, так это же… Поняла!  - Софа сорвалась с места и принялась закидывать в сумку какие-то пучки трав, склянки со снадобьями дьявольскими и что-то приговаривала про себя. Заклинание дьявольское, не иначе. - Жди меня, из дома не выходи, холодает в лесу ! Я поняла кто приходил, постараюсь помочь…

- Она - заблудшая овца, отбившаяся от стада! - крикнул я вслед, в спешке ускользающей из дома ведьме.

- А ты - баран, отбивший мозги при падении! - послышалось за скрипучей дверью, которая хлопала на ветру.

- Нет, ведьма. Ты ошибаешься. Я тот, кто пришел очистить землю от таких, как ты! - выкрикнул я, слыша, как она возится за дверью, звеня склянками.

- Тряпку в руки и начинай прямо отсюда! - послышался голос. - Давай, чтобы я когда вернулась, тут был рай земной. Ну или хотя бы чистый пол, как твои помыслы!

 Глава вторая

Все! С меня хватит! Я ухожу из этой мерзкой обители порока и нечестивых помыслов! Это место просто пропитано безбожием и темной магией. Резко рванув на себя старенькую дверь, преисполненный решимости, я шагнул в огромную лужу, которая набежала под крыльцом.

- Фу!!! - возмутился я, чавкая ногой в грязи и пытаясь вытереть ее об порожек. - Ничего! Чистым душам. как моя, здесь не место!

Погода на улице была зябкая, сырая, холодный ветер насквозь продул мою рубаху, заставляя зябко поежиться. Пожухлая и мокрая трава неприятно холодила ноги. Возле дома стояла открытая поленница и неколотые дрова, рассохшаяся бочка с грязной водой, в которой плавали осенние листья.