Шут королевы Кины - Евгений Малинин

– А знаешь, я ведь тоже смотрю на твою физиономию без прежнего энтузиазма. Только в отличие от тебя, я, как представитель творческой профессии, привыкший анализировать моральное состояние образа, задумываюсь над этим феноменом…

– Слушай, – перебил я его, – Ты, может быть и относишь себя к представителям, только я ни слова не понял из того, что ты тут наговорил. Выражайся попроще, чего ты хочешь?

Он посмотрел на меня долгим и каким-то неуверенным взглядом, а потом проговорил неожиданно охрипшим, совершенно не актерским голосом:

– Я назад в Кинию хочу…

– Куда?! – опешил я.

– В Кинию… – снова прохрипел Паша.

– Я тебе не Аэрофлот, билетов в Африку не выдаю, – попытался иронизировать я.

– А я тебе не про Кению говорю, а про Кинию, – неожиданно заорал Пашенька и, вскочив на ноги, расплескал из бокала коньяк.

Это было настолько на него не похоже, что я замер с открытым ртом. Заметив мое удивление, Паша еще больше распалился:

– Ну что вытаращился?! Да, я хочу в королевство, где властвует твоя Кина! Я хочу назад, туда, где водятся колдуны, выпи, бестелесные призраки и бездушные кадавры! Я хочу назад в Тефлоновую Пустыню!!!

– Зачем?.. – оторопело поинтересовался я.

– Ты понимаешь, – несколько тише, но с тем же драматическим надрывом начал Паша, – Я все время кого-то изображаю, какие-то персонажи… Я прыгаю из театра в театр, со сцены на сцену, из роли в роль и никак не могу получить такую, какую исполнял там,.. в том Мире! Там я был… Нет! Там я жил настолько полной жизнью, что теперь мне все кажется пресным и пошлым… Ты знаешь, я начал спиваться, но и это дело, – он стукнул ногтем по бутылочному стеклу, – уже не действует на меня. Я не могу больше! Я хочу назад!

– Но ты же понимаешь, что нам туда не добраться… – попытался я охладить его темперамент.

– А! – тут же поймал он меня на слове, – Значит ты тоже хочешь туда?

– Моего желания мало… – привычным, устало-безнадежным тоном ответил я.

Паша открыл рот, но возразить ему не позволила настойчивая трель дверного звонка. Вместо ответа он захлопнул рот, посмотрел на меня подозрительным глазом и спросил, чуть ли не шепотом:

– Ты кого-то ждешь?..

– Нет… – пожал я плечами, удивленный не меньше его.

– Так может мы никого не пустим? Все равно коньяка у меня больше нет.

Однако звонок продолжал настойчиво верещать. Было ясно, что этому нежданному гостю отлично известно мое местонахождение.

Я встал и направился в прихожую. Подойдя к входной двери, я заглянул в глазок, однако с другой стороны он был прикрыт, по всей видимости пальцем.

– Ну, кто там балуется? – строго спросил я.

– Открывай, Гэндальф – Серый Конец! – послышался из-за двери девчачий голосок, причем, «Гэндальф – Серый Конец» прозвучало, как пароль.

Я открыл дверь. За ней стояла Машенька. В голубых джинсиках, белой дутой куртке и белой шапочке, с горлом, обмотанным длинным белым шарфом, она была замечательно симпатична, однако я обратился к ней достаточно сурово:

– Что надо, Машеус?..

– Фу! Какой грубый! – Маша скорчила презрительную физиономию, – Неужели ты докатился до того, что будешь держать своего старого друга, тем более девушку, на пороге?

Мне пришлось посторониться, приглашая ее пройти внутрь. Маша легко перепорхнула порог и, водрузив на тумбочке небольшой полиэтиленовый пакет, бывший у нее в руках, принялась раздеваться. Заметив на скамейке Пашину кожанку, она подняла на меня глаза:

– У тебя гость?..

– Ага… – безразлично бормотнул я.

– Так может я не вовремя? – ее руки застыли на лацканах куртки.

– Вовремя… – пробурчал я.

Мешеус скинула куртку на крючок и вопросительно посмотрела на меня.

Я молча кивнул и направился в комнату. Девчонка последовала за мной и, увидев сидящего в кресле Пашеньку, обрадовано воскликнула:

– Отлично!

– Да? – повернулся я к ней. Она радостно покивала. Тогда я указал ей на второе кресло, а сам отправился на кухню за табуреткой для себя и бокалом для Машеуса.

Правда, когда я вернулся, она уже прихлебывала коньяк из моего бокала. Я подсел к столу и, обращаясь к Маше, кивнул на Пашеньку:

– Видишь типа? Явился ко мне и заявляет, что хочет вернуться в Кинию.

– Я тоже хочу… – спокойно произнесла Машеус.

– Вот как? – снова удивился я, – А тебе-то это зачем?

Машеус бросила на меня долгий взгляд, содержавший явную жалость к моим мыслительным способностям, и молча покачала головой. В ее ушах посверкивали знакомые изумруды в серебре, словно удивляясь тому, насколько мужчины могут быть тупыми.

– Да он тоже хочет, – кивнул в мою сторону уже запьяневший Паша, – Только сомневается в своих колдовских способностях.

Машеус бросила в мою сторону еще один жалостливый взгляд и потребовала:

– Но попытаться ты все-таки можешь?!

Она втянула своим курносым носиком запах согревшегося коньяка, пригубила из бокала темной жидкости и, покатав ее во рту проглотила. После чего зажмурила глаза и на выдохе произнесла:

– Если ты не сможешь этого сделать, то этого не сможет сделать никто…

– Поэтому он и боится! – кивнул головой пьяный исполнитель роли хоббита, – Если у него не получится, никакой надежды не останется, а для него лучше крошечная надежда, чем полная уверенность в своей никчемности.

И в этот момент я понял, насколько прав Паша. Этот недоделанный Фродо, словно заглянул в глубину моей души и высказал то, что я сам боялся сказать даже себе самому!

«Вот зараза мохноногая!» – Мелькнула в моей пока еще трезвой голове беззлобная мысль, и я тут же поймал себя на том, что думаю о Пашеньке, как о хоббите из рода Мохноногов.

Я снова поскреб свой давно небритый подбородок и поднял взгляд на своих друзей. Оба они молча рассматривали меня, дожидаясь достойного ответа на Пашино замечание. Пока я придумывал этот ответ, в прихожей снова раздалось настойчивое дребезжание звонка, и мои собутыльники в один голос поинтересовались:

– Ты кого-нибудь ожидаешь?!

Я молча пожал плечами, выражая недоумение и пошел в очередной раз открывать дверь.

Как вы наверное сами догадываетесь, за дверью стоял Элик Аббасов, сжимая в своем пудовом кулачке беззащитный полиэтиленовый пакет.

– Я по делу! – произнес он, как только моя физиономия появилась в проеме открывающейся двери, и попер на меня всей своей массой, ни минуты не сомневаясь, что я немедленно уступлю ему дорогу.

Я, действительно, посторонился в основном из-за проснувшегося любопытства – а что такое скажет немногословный Душегуб в обоснование своего желания вернуться в Кинию?

Элик скинул курточку на крючок и молча, не оглядываясь на хозяина квартиры, направился прямиком в комнату. Увидев находящихся там персонажей, он ничуть не удивился, а пробурчал нечто вроде «прекрасно» и извлек из своего пакетика… бутылку «Ахтамара», вызвав уважительный взгляд всей нашей троицы, три здоровенных лимона и коробку шоколадных конфет.