Я только спросить - Кеша Герберина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На… балалайке? — Вера захлебнулась остатками кофе. Внешность Игоря, статного рослого мужчины со стильной стрижкой и руками ее мечты, никак не выдавала в нем балалаечника. Хотя, если задуматься, как она себе его представляла? Мужичка в ушанке и косоворотке? С водкой за пазухой?
— Вижу по твоим глазам, как прибавляю себе очков. Сыграю тебе еще, погоди, — Игорь улыбнулся еще шире, — но насчет руки я не закончил. Дело было срочное. Побежал я опять в ту клинику, где накануне у уролога побывал. Несмотря на мои подозрения, я все еще им доверял. “Мне к ортопеду, срочно!” — Кричу. Срочно, так срочно, сказали мне в регистратуре и отправили на 5 этаж.
Поднимаюсь и вижу перед собой огромную вывеску “Стоматологическое отделение”. Пожал плечами, помня правило, которое мне еще в школе учительница Наталья Николаевна вдолбила: “На заборе тоже написано”. Где там мой ортопед? Дошел до нужного кабинета. Открываю дверь. Врач мне с порога: “Присаживайтесь!” — и показывает на кресло. Стоматологическое.
Вот ты уже улыбаешься, но дай закончить. Я тогда в своей наивности дошел до того, что представил себе светилу медицины, сражающуюся сразу на двух фронтах: ортопедии и стоматологии. Опыт с невролого-урологом меня ничему не научил. И я затараторил. Дескать, так, мол, и так, рука отказала, а у меня концерт, балалайка, срочно нужно медицинское вмешательство. Док посмотрел на меня поначалу даже как-то с сочувствием. Потом не выдержал и заржал: “Ну че, опять они там, в регистратуре напутали? Нет у нас в клинике ни травматологии, ни ортопедии. На вот конфетку от нервов. Поможет. И купи вот эту мазь по дороге. Она со змеиным ядом”. Ну а я че, купил. Хорошая, кстати, мазь. До того, другого, ортопеда мне и идти не надо было. Ожил, концерт отыграл.
— Ну хорошо, убедил, — Вера встала из-за стола и по-хозяйски нырнула в холодильник. — Ладно, мне тоже есть что тебе рассказать. Но до этого момента надо убедиться, что у тебя есть продукты для того, чтобы я осталась у тебя на обед. Люблю, знаешь ли, есть в хорошей компании.
— Ага! То есть принцесса решила отказаться от скептицизма в пользу хорошей истории? Давай, удиви меня. Положу себе в копилочку антимедицинского настроя.
— Подловил меня. Но я правда не могу не рассказать. В общем, ситуация: я сижу в первом ряду на спектакле и начинаю ощущать это дурацкое чувство при первых признаках простуды. И настигает оно почему-то всегда в тихих людных местах, вроде автобуса, аудитории в универе или театра. Оно наверняка тебе знакомо. Когда к горлу подступает щекотка, и ты постепенно попадаешь в безвыходное положение: если кашлянешь, остановиться просто не сможешь, если же нет, то слезы будут катиться градом, а сам ты будешь содрогаться в попытках удержать всеми силами подступы. Так что по итогу закашляешь весь зал ровно в тот момент, когда музыка стихнет и настанет время для тихого монолога актера. В общем, я так и сделала. Раскашлялась как дед — от всей души, со слезами, содроганиями и чувством стыда размером со слона. Кажется, они там настолько офигели, что остановили спектакль. А может, и продолжали, я уж не помню. Память постаралась скрыть все позорные моменты. Короче, сбежала с антракта под недовольные взгляды зрителей и уже на следующий день сидела в приемной терапевта.
Захожу, сажусь. Терапевт сидит за столом и внимательно на меня смотрит. Я ожидала, что он скажет привычное: “На что жалуетесь?”. Но он начал так, будто и не начал вовсе, а продолжал нашу с ним беседу, когда-то, видимо, стартовавшую в его голове: “Вот женщина перед вами была. Клиническая депрессия. Уже третий раз ко мне ходит, никак не полегчает. Я ей говорю, вам на солнце надо быть, с людьми общаться. Что вы вцепились в свой телевизор, будто радостей в жизни больше никаких?”
Тут он сделал паузу. Порылся в бумагах. Дернул головой так, что очки, которые до сих пор были на его лбу, рухнули на переносицу. Прочел мою фамилию. Наконец, спросил: “Ну а вы, милочка, скажите только честно — вы счастливы?”
Сказать, что я обалдела, было бы слишком просто. Я-то готовила монолог на тему “Где у меня болит и как”, а тут такой экзистенциальный вопрос. Я на всякий случай обернулась к двери — вдруг на внутренней стороне есть табличка с номером кабинета, как это придумали делать в автобусах?
Врач проследил за моим взглядом: “Да туда вы попали, туда. Мигом я вылечу ваш кашель, покажите мне спину, послушаю вас. Но поверьте моему опыту психиатра (это, к слову, моя основная профессия), вопрос о вашем счастье значительно важнее. Значит, записывайте: сироп от кашля, ингаляции и ежедневно не менее трех раз в день занимайтесь тем, что делает вас счастливой”.
— Ахахаха, ну хорошо, история классная. Даже, я бы сказал, трогательная. Ну и как ты, выздоровела? А совету последовала? — Игорь не без удовольствия наблюдал за тем, как Вера шубуршит на его кухне в попытках приготовить изысканный обед из сосисок и огурцов. Он пытался вспомнить, когда в последний раз на его кухне была женщина, и не мог.
— Надо сказать, этот случай меня тогда повеселил. Я жила полной насыщенной жизнью и вопрос про счастье был не актуален. Что не скажешь о моем гриппе. Он тогда развился, и я снова записалась в клинику, но уже к другому врачу. Каково же было мое удивление, что тот врач даже не записал мой прием в карту. Ну что за странности, да? Хотя, знаешь, тот его совет я помню до сих пор и даже применяю в моменты, когда моя внутренняя батарейка на нуле… — Тут Вера вздохнула и надолго задумалась. Она пыталась сделать розочку из огурца. Раз уж она решила остаться на обед, пусть он будет не менее дизайнерским, чем завтрак. Давненько она не принимала пищу с мужчиной. И почему она так хочет рассказать Игорю ту свою историю?
— Ну хорошо. У меня для тебя есть история, после которой ты, возможно, даже по вескому
