Три сестры. Анна (СИ) - Дина Сдобберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— От оно как, — прищурился отец. — Ну, будем поглядеть.
На следующий день отец пришёл во двор военкомата, взвалил на плечи дубовую колоду, на которой рубили дрова, и начал бегать вокруг комиссариата. Несколько часов спустя, красный от злости военком вышел на улицу.
— Сдобнов, зайди. — И сплюнул.
Вечером отец собирал вещи. С собой он забирал и награды за прошлую войну, и опасную бритву.
— Пап… — спросила тогда я. — На войне страшно?
— Страшно, Ань. Но знать, что там творят, и что если проиграем, это всё сюда докатится, ещё страшнее. — Ответил отец. — А так, главное к румынам в плен не попадать. Вот те черти.
Тем же вечером отец пошёл в баню вместе с мамой, а потом долго сидел на крыльце нашего дома и курил. Только Дина осмелилась нарушить его уединение и прижаться к отцовскому боку.
— Я в мешок положила… Аптечку собрала. Всё подписала. И бумаги. Пиши, Тимош. — Пыталась улыбаться сквозь слëзы мама. — И… Выварку мухоморную в серой фляжке. Суставы мазать, если колено опять болеть начнёт. Или… На крайний случай…
— Я знаю, Матрён. Видел. Ты умница у меня. Ждите. Дел ещё столько переделать надо. Пока не вернусь, девчонок держи в строгости. Видные девки уродились, да в возраст уже входят. Без моего одобрения, чтоб замуж не шли! — улыбался отец. — И не провожайте.
— Сам ведь знаешь, что пойдём. — Вздохнула мама.
Тех, кто уходил на фронт, приехала забирать машина. В кузове стояли скамейки, где и рассаживались после недолгой переклички новые красноармейцы. Машина тронулась. Мы потом так и не смогли вспомнить, кто первым из детей побежал за грузовиком. Но бежали мы долго. Спотыкались, падали и снова поднимались. Протягивали отстающим руки…
Потом пошли похоронки. В числе первых чёрная весть пришла в дом напротив. Смешливый Алексей, помогавший нам летом, погиб в первые месяцы войны, ещё в Беларуси. Каждый раз, когда почтальон заворачивала к нашей калитке, мы все замирали. Но видели письмо-треугольник, и на какой-то момент прикрывали глаза. Впрочем, чаще всего письма заносили маме в аптеку.
Мы все слушали сообщения от советского информбюро. И все как один, только плотнее сжимали зубы. Злости становилось всё больше. Хотелось бежать, защищать, уничтожать врага. И в то же время… Думалось, что же там за сила, что наши отцы, дяди, старшие братья все вместе и не справляются?
Эта атмосфера перенапряжения чувствовалась даже в воздухе. В школе и то всё время вспыхивали драки. В одной из таких умудрилась поучаствовать и наша младшая. У них был урок по истории, и Генка, учившийся с Диной в одном классе, вдруг начал поправлять учителя. Учитель пригласила его выйти к доске и рассказать всем о славном Владе Третьем Цепеше, господаре валашском и его борьбе против бояр и турок.
— И откуда же такие точные знания? — улыбаясь спросила учитель после окончания доклада.
— У нас в семье говорят, что первый Перунов, был одним из тех мальчиков, что передали османам для обучения и службы янычарами. Это воины такие, турецкие. Мой предок бежал из плена вместе с молодым Владом. И во время всего пути держался так, чтобы прикрывать спину будущему господарю. Тот верность умел ценить. И мой предок проходил у него в сотниках в личной охране. Потом, женившись на Анастасии Батори, он сослал её в дальний замок, ожидать рождения наследника. Мой предок возглавлял охрану жены и младшего ребёнка Влада. Но Влад погиб, его сын от Батори неожиданно скончался, а мой предок бежал на Русь с малолетним сыном. Вот с тех пор мужчины нашей семьи верно служат земле, что приняла нашего предка. — Подробно рассказал наш сосед. — А откуда ребёнок у твоего предка взялся? И почему он жену с собой не взял? — посыпались вопросы.
— Вы меня извините, но тот предок настолько дальняя родня, что мы с ним не общаемся! — фыркнул Генка. — Кто ж знает?
— А Валашское княжество это где? — спросила, внимательно рассматривающая карту Дина.
— Да где-то тут раньше было, — показал на настенной карте Гена небольшой кусок Румынии.
— Так ты румын? — сквозь зубы спросила сестра и накинулась на ничего не подозревающего мальчишку.
Тот сдачи не давал, только уворачивался и отмахивался.
— Я не румын! Я валашец, если уж на то пошло! Дурища необразованная, — громко ответил мальчишка, когда драку всё-таки смогли разнять.
В наказание за драку сестре назначили доклад о Цепеше и Валашском княжестве. И помогать ей вызвался Гена. Даже какой то старый портрет принёс на пожелтевшей бумаге.
В конце июля сорок второго под Новгородом погиб и второй лейтенант Перунов. Борис.
Наш сосед, как и многие уже его сверстники, вдруг стал главой семьи, где осталась мать и младшая сестра. И, наверное, и нас взял под опеку. Потому что дорога к нашему дому зимой была всегда вычищена. Дрова перетащены во двор и уложены в дровяной сарай. Да и закончив с рубкой дров у себя, мальчишка уверенно шёл к нам.
— Эй, соседки, — мог крикнуть он в окно. — Вёдра давайте, воды натащу.
— Вот кому-то муж растёт, — подслеповато щурилась бабушка. — Диночка, не тебе ли?
— Чтобы я и за этого рыжего? — фыркала младшая. — И вообще, он ростом с оглоблю, мне чтобы ему что-то сказать, подпрыгивать придётся!
А потом чёрная весть пришла и к нам. Ещё первого марта мы отмечали день рождения сестры, так как она родилась двадцать девятого февраля, записали её на первое марта. И мама улыбаясь протягивала ей заранее присланную отцом и спрятанную мамой страничку письма лично для неё. Мы все такие получали от папы. А в конце марта пришла похоронка. Папа погиб девятого марта сорок третьего года под Харьковом. Это был последний год, когда Дина отмечала свой день рождения.
А уже в апреле я пришла в комиссариат.
— Можешь даже и не начинать! — военком жил с нами через забор и о похоронке конечно знал. — Или тоже будешь с колодой на плечах мне нервы наматывать? Школу иди заканчивай!
— Я совершеннолетняя. Основы медицинских знаний есть. Перевязка, швы, обработка. Составление лекарств. Немецкий свободно. Стрельба из Мосина и броски гранат… — перечисляла я.
— Нет! — хлобыстнул ладонью по
