Даниель Дефо. Его жизнь и литературная деятельность - Андрей Каменский

Кроме своего прирожденного стремления к самовластию, свойственного всему дому Стюартов, Карл II был в душе предан католицизму, и возрождение его в протестантской Англии было, может быть, единственною определенною идеей, которой он скрыто держался всю свою жизнь. Но надо всем этим царила одна преобладающая мысль: он не желал, говоря его собственными словами, «опять поехать в путешествие». Отец его погиб в борьбе с парламентом, и Карл II твердо решился жить в мире с ним, пока не будет опираться на достаточную силу[3] и пока не представится удобный случай затеять ссору с надеждою на успех. Такой случай представился вскоре после падения министра Шэфтсбери, может быть, единственного талантливого человека, сколько-нибудь отстаивавшего народные интересы, посреди шайки продажyых креатур, окружавших Карла II, когда он был в ореоле народной популярности, напоминавшей первый год его возвращения, и когда всю Англию охватил небывалый порыв преданности престолу. Но, к счастью для страны, Карл II умер как раз в этот год (1685), когда преданная толпа окружила дворец и у его смертного одра собрались только что обманутые им протестантские епископы, просившие его благословения как главы англиканской церкви. Вслед за выходом их из королевской спальни туда тайно был проведен случившийся во дворце патер Гедльстон, который исповедал короля и причастил по католическому обряду. Последние минуты этого замечательного циника и обманщика, продававшего за деньги самые дорогие интересы своего народа, также довольно характерны. В своих предсмертных страданиях он просил извинения у окружающих за то, что «так долго возится со смертью». Одна из его любовниц, герцогиня Портсмутская, склонилась вся в слезах над его подушкой. Он думал в это время о другой своей фаворитке. «Позаботься, – прошептал он своему брату и преемнику, – чтобы бедная Нелли не умерла с голоду».

Детство и юность Дефо совпали с этим периодом разгрома пуританизма и торжества самой беззастенчивой реакции. Под общим названием нонконформистов (неподчиняющихся), или диссентеров (несогласных), соединилось теперь множество людей искренно религиозных, хотя и разных оттенков мысли, проникнутых идеями свободы и равенства и стремившихся к общему идеалу нравственного совершенства. Громадная социальная революция, пережитая народом во время междоусобной войны и протектората Кромвеля, оставила неизгладимые следы в лучшей части нации. Библия стала настольной книгой в самом бедном семействе городского ремесленника; влияние ее было громадно, и она более всего способствовала перерождению низших классов народа.

С детства Дефо был воспитан в строго религиозном направлении; но родители его были чужды того религиозного аскетизма и узости понятий, часто переходящей в ханжество, которые зачастую встречались между пуританами. Широкие христианские взгляды, отличавшие Дефо впоследствии, его терпимость и стремление, чтобы религиозные вопросы не были вечным поводом к борьбе и раздорам, вполне подтверждают это. Из разных отрывков и случайных намеков, встречающихся в его сочинениях, видно, что в детстве Дефо был бодрый, веселый мальчик и что его не стесняли и позволяли вволю играть со сверстниками. В одной своей статье он, между прочим, говорит: «От товарища мальчика, во время драки на кулачках, я узнал, что никогда не следует бить лежачего». Между английскими диссидентами того времени было в обычае делать рукописные копии с Библии, и молодой Дефо предпринял этот труд, причем, по его собственному выражению, «работал как вол»; но, переписав пятикнижие Моисеево, он не имел сил продолжать долее и принужден был оставить эту добровольно принятую на себя обязанность. Хотя из Дефо и не вышел строгий пуританин, но автор «Робинзона» любил Библию, которая (как то видно из его сочинений) навсегда осталась путеводителем его жизни. Здоровое, бодрое направление его таланта, твердость в убеждениях и та непреклонная честность, которые отличали его в продолжение его жизни, без сомнения, были привиты ему домашним воспитанием.

Родители предназначали Дефо к духовному званию и, по совету его первого наставника Самюэля Энсли, четырнадцати лет отдали мальчика в школу, или учебную академию, в Ньюингтоне (Newington Academy), которую держал некто Чарльз Мортон, также изгнанный пастор англиканской церкви. Здесь готовились преимущественно сектантские священники, и Дефо всегда вспоминал с самым теплым чувством об этой школе, давшей ему много полезных реальных знаний, которые так пригодились ему впоследствии и которые едва ли он мог приобрести в других учебных заведениях того времени, пользовавшихся правительственной поддержкой, где почти весь курс сосредоточивался на изучении древних языков. Ньюингтонская школа резко выдавалась между ними по своему, так сказать, реальному, жизненному направлению. Здесь главное внимание было обращено на изучение родного языка, на котором преподавались не только все другие науки, но даже философия и богословие, и здесь, без сомнения, Дефо научился владеть в совершенстве тем живым, картинным и, в лучшем смысле слова, народным языком, которым написан «Робинзон Крузо» и другие его произведения. Кроме своего родного, он знал латинский и греческий языки и бойко говорил по-французски. Он имел сведения из математики, знал хорошо историю и географию и был прекрасно знаком с промышленным и экономическим положением разных стран. Из этого видно, что Дефо обладал обширным по тому времени образованием, и Свифт, хотя и превосходивший его блеском своего таланта, не имел никакого права называть его в одной из своих полемических статей безграмотным писакой. Готовясь к духовной карьере, Дефо прошел и обычный курс философских наук и богословия; но в конце своих занятий в Ньюингтонской академии он отказался от мысли сделаться священником. Положение сектантского пастора было в то время шатким и часто унизительным. Многие из предназначавшихся к этой карьере молодых людей ни по своим нравственным данным, ни по своему образованию не были пригодны к той обязанности, которую они на себя принимали; многие смотрели на нее только как на способ добывать средства к существованию, правда, весьма жалкому и плохо обеспеченному. Вообще Дефо, как то видно из разных мест в его сочинениях, был довольно невысокого мнения о современном духовенстве. Еще в юные годы научившись уважать добросовестность и строго относиться к своим поступкам, он решился, не дожидаясь окончания курса, отказаться от той карьеры, к которой его предназначали, и остальное время в школе, где ему пришлось пробыть пять лет (обыкновенный курс продолжался три года), посвятил чтению.