ЭТНОС. Часть вторая — ’Догма’ - Павел Сергеевич Иевлев

— Экстренная милитаризация обойдётся дорого, — сказал Мейсер. — Её нельзя провести в отрыве от…

— Ничего не хочу слышать. Я отменяю все ограничения, делайте всё, что считаете нужным.

— Вы даёте добро на завоз гастарбайтеров? — подскочил Фред. — То есть, простите, рабочей силы из других миров?

— Если это поможет, да. Мне нужна непобедимая армия не позже, чем через пять лет. Это возможно?

— Возможно, — кивнул Мейсер. — Если таково ваше желание.

— Багратия будет наказана! — твёрдо сказал Перидор.

* * *

В отпуск мы отправились аж через полгода. И эти полгода дались тяжело даже мне. Я как-то незаметно перестал быть, в первую очередь, отцом своей гениальной дочери, во вторую, заместителем командира отряда охраны и, в третью, медиком на все руки. Меровии был нужен граф Морикарский, и это поглотило меня полностью. «Михайловские кадеты», «Михайловский строй» и капсюльная «михайловская» винтовка были только началом. К зиме я оказался владельцем небольшой личной армии, крошечной, но весьма по местным меркам прогрессивной, то есть умеющей пресловутый «михайловский строй», который вовсе и не строй, а рассыпная тактика действия малых мобильных стрелковых групп. Фред готовил материальную базу для перехода на унитарный патрон, но для начала и капсюльные ударные замки давали неплохое преимущество в скорострельности, точности, маскировке и отсутствии облака дыма перед глазами стрелка. Как паллиатив, такими замками переоснащались кремнёвые ружья, которыми вооружена армия Перидора.

Переоценивать мою роль во всем этом не стоит — я всего лишь символ. Флаг. Жупел. Персонификация перемен. Всё, что я делаю, это стою с мудрым лицом и многозначительно хмурюсь на официальных мероприятиях. Максимум — выдавливаю что-то вроде короткой мотивирующей речи. «Граф Морикарский был, как всегда, немногословен», — пишет обо мне наша местная, она же единственная пока в Меровии, газета. — «Михаил Док известен тем, что не болтает, а действует». Хорошо иметь медийную монополию, всё трактуется в твою пользу.

А вот Перидор не стесняется в выражениях, в том числе и публично. Багратии только что официальная война не объявлена, но каждый крестьянин знает, что это проклятые багратийцы убили Императрицу и наследника, а если бы не граф Морикарский, то и принцессу убили бы тоже. Чувствую себя Бэтменом на полставки.

Принцесса Катрин всё время рядом с отцом. Где бы он ни был, чтобы ни говорил, куда бы ни ехал — возле трона упрямо стоит маленькая черноволосая принцесса. Ей даже табуреточку не ставят. Император её не гонит, но игнорирует. Даже ездит она не в его карете, а либо со свитой, либо, если Перидор скачет верхом, то в седле гвардейца охраны. Его Величество полюбил передвигаться верхами, без свиты и слуг, так что девочке приходится нелегко. Сама она для большой лошади ещё мала, а пони ей так и не подарили. Да и не угналась бы она за ним на пони. Даже её десятый день рождения был в этой суете забыт. Отметили втроём — принцесса, паладин и фрейлина. Я подарил ей «детское седло» — дополнительное устройство к кавалерийскому седлу гвардейца, позволяющее девочке более-менее комфортно сидеть у него за спиной, не падая и не сбивая в кровь седалище. А Нагма — целый набор штанов для верховой езды — усиленных кожаными вставками и не слишком заметных под юбкой. Всё это сделано на моих мануфактурах по чертежам и выкройкам, предоставленным Фредом.

Игнорирование со стороны отца и ответное игнорирование его игнорирования принцессой безмерно возмущает Нагму, которая считает Перидора худшим отцом в Мультиверсуме. Катрин молча и стойко сопровождает Императора, который даже глазом не ведёт в её сторону, а потом рыдает у меня на коленях. Поплачет, умоется и снова идёт к отцу. Я её паладин, мне и в камзол порыдать не стыдно.

— Зачем он с ней так? — возмущается дочь. — Разве он не видит, что она для него на что угодно готова! Это же его дочь! Она же его любит!

— Я не психолог, но мне кажется, он действительно считает её причиной смерти жены и сына.

— Он что, дурак?

— Нет. И если его спросить прямо, будет предельно возмущён таким предположением. Это сидит где-то глубоко внутри, не давая ему посмотреть на ситуацию рационально.

— И что, так теперь всегда будет?

— Думаю, нет. Может, Катрин его переупрямит, — они весьма похожи, ты замечала? Девочка такая же упёртая, как её отец. А может, боль потери со временем притупится, и он вспомнит, что у него был не только сын. В любом случае, ничто не длится вечно.

* * *

С Фредом выпиваем редко, он мечется по графству, как заяц на батарейках, разворачивая мои предприятия в мобрежим. Но когда всё же находится время посидеть, это всегда интересно.

— Милитаризация — идеальный драйвер промышленного рывка, — сообщает он устало. — Тут Перидор нам даже подыграл. Минусы у такого пути есть, и весьма существенные, поэтому мы собирались использовать другой бустер — колонизацию. Она работает не так быстро, но менее травматично для социума. Впрочем, одно неплохо совмещается с другим, ведь немалая часть войн в истории — войны за колонии.

— Колонии — это так важно?

— Колониальная экспансия создаёт инвестиционный капитал за счёт вывоза ресурсов и эксплуатации дешёвого труда. Инвестиционный капитал порождает промышленность, формируя промышленный капитал. В результате выстраиваются основные рынки: рабочей силы, финансовый, промышленный и товарный. Промышленный капитал обеспечивает экономику товарами, финансовый кредитует промышленный, это формирует спрос на рабочую силу, которая выводится из замкнутого круга аграрного самообеспечения, создавая рынок товарно-потребительский. Рабочему некогда растить себе хлеб и ткать лён для одежды, поэтому пролетариат есть субстрат для роста товарно-денежных отношений. То есть без колоний всё это тоже возможно, но с колониями гораздо быстрее и проще.

— Но тут же нет капиталистов, ты сам говорил?

— Как это нет? — заливисто ржёт Фред. — А я сейчас с кем разговариваю? Уж не с графом ли Морикарским, первым в истории страны промышленно-финансовым магнатом?

— «Владелец заводов, газет, пароходов…» — задумчиво процитировал я. — Ах, нет, не пароходов. Паровозов…

Паровозов у нас теперь аж два. Небольших и слабосильных, таскающих состав в восемь грузовых вагонов на плече всего в пару десятков вёрст. Оба — «артефактных технологий», то есть их просто протащили через