Ездовое собаководство Якутии - Алексей Чикачев

По определению П. Н. Павлова, крупного знатока истории сибирского пушного промысла, «движение промышленников в Сибирь с учетом возвращающихся обратно было самым многолюдным в XVII веке» и явилось «живой нитью, связывающей Сибирь с Россией» [22]. За Уралом сформировалось довольно многочисленное постоянное промысловое русское население.

Работами В. А. Александрова и некоторых других опровергнуто бытовавшее раньше мнение о промышленниках как «пестрой толпе случайных гостей Северной Азии» [23].

Даже после оскудения соболиных запасов не все промышленники торопились покинуть Сибирь, так они прочно осели в низовьях Оби, Енисея, Хатанги, Оленека, Лены, Яны, Индигирки, Колымы и Анадыря.

В конце XVII века начался «песцовый период» освоения зоны тундры. Белый песец стал своего рода денежной единицей, каким был соболь в XVI–XVII веках. Когда же якуты и другие полукочевые народы Севера «поняли» значение песцового промысла, хозяйство их стало перестраиваться и постепенно приняло «русское» направление — рыболовецко-промысловое, в обязательном комплексе с ездовым собаководством, которое в современном виде возникло и развилось благодаря появлению спроса на белого песца.

Известно, что землепроходцы и полярные мореходы в XVII веке на Индигирке и Колыме встречались с юкагирами — собаководами. Но собаководство юкагиров скорей всего было не ездовым, а тягловым. Оно имело совершенно иной характер, чем современное собаководство русских арктических старожилов и северных якутов. У юкагиров оно могло иметь значение лишь как средство общения между соседними семьями, но не как основной производственный фактор в хозяйстве, когда не существовало еще песцового промысла и извоза, т. е. специального занятия, состоящего в перевозке на собаках грузов или людей на значительные расстояния.

И только с приходом русских на Крайний Север ездовое собаководство получило широкое распространение. Оно стало обеспечивать песцовый и зверобойный промысел, рыболовство, административные и торговые перевозки. Русские довели ездовое собаководство до совершенства, превратив его в межрегиональный транспорт, сыгравший огромную непереоценимую роль в освоении Арктики, в развитии циркумполярной цивилизации.

Роль ездового собаководства в географических открытиях освоения Крайнего Севера

Хорошо известно, что полярные ездовые собаки открывали оба Полюса Земли. В апреле 1909 г. упряжка эскимосских собак, которыми управлял Роберт Пири, достигла Северного полюса, а через два с половиной года 14 декабря 1911 г. Руал Амундсен на сибирских собаках вступил на Южный полюс.

Русские землепроходцы и полярные мореходы еще в XVII веке первыми из европейцев стали применять собачью упряжку в полярных путешествиях. С. Дежнев, М. Стадухин, И. Ребров и многие другие совершали свои походы не только на кочах, но и на собаках.

В начале XVIII века этот вид транспорта широко использовался участниками Великой Северной экспедиции С. Челюскиным, В. Прончищевым, Д. и X. Лаптевыми. Они прошли на собачьих упряжках тысячи километров, совершив при этом научный подвиг — описание северных берегов Евразии и отображение их на карте. Так, в 1742 г. штурман российского флота СИ. Челюскин, пройдя на собаках четыре тысячи верст, впервые достиг северной оконечности Азии — современного Мыса Челюскин. В результате плаваний и санных походов Д. Лаптева на карты нанесены побережья четырех морей: моря Лаптевых, Восточно-Сибирского — подробно, Охотского и Берингово — частично; описаны дельты рек: Лены, Яны, Индигирки, Алазеи и Колымы, бассейны Анадыря и Пенжины; составлена первая карта Северо-Востока России.

По сведениям известного французского полярного исследователя П. Э. Виктора, первым из западных европейцев применил собачью упряжку английский мореплаватель Эдуард Парри в 1822 г. Но пользовался ею лишь для того, чтобы перевозить снаряжение от одного судна к другому. В 1850 г. Мак-Клинток отправился на поиски Д. Франклина, не подававшего о себе известий в течение 4 лет. С помощью каюра и дюжины собак он совершил переезд длиной в 750 км за 15 дней [24].

Весьма любопытно, что в зарубежной литературе впервые упомянуто о собаководстве в Якутии в воспоминании поляка Адама Коменского — Длужика, отбывавшего здесь ссылку. Оно написано в конце 60-х годов XVII века и впервые опубликовано в 1874 г. в Познани.

В Якутии он выделил так называемую «Собачью страну», где собаки составляли главное богатство населения и где каждый двор имел их по несколько десятков. Их ценили там дороже соболей и других ценных зверей: «Тот, кто имеет больше собак — тот наибольший господин».

Следует подчеркнуть, что огромный архипелаг — Новосибирские острова, исключая острова Де-Лонга, открыт местными жителями на собаках. На это ушло более ста лет.

Первооткрывателями Ляховских островов считаются казаки-промысловики Я. Пермяков, М. Вагин, а также устьянский якут Этирекан. Но окончательное открытие и освоение указанных островов принадлежит купцу И. Ляхову. Указом Екатерины II ему было предоставлено право промышлять на них песцов и мамонтовую кость.

В 1800 г. устьянский промысловик Я. Санников открыл остров Столбовой, а в 1805 г. — остров Фаддеевский. В 1906 г. устьянские охотники далеко на северо-востоке увидели большой остров. Весной того же года русскоустьинские охотники Фаддей Чихачев, Иван Рожин, Роман Котевщиков и Иван Портнягин видели эту же «землю», которая впоследствии получила название «Новая Сибирь». Между первооткрывателями разгорелся спор на право монопольного владения островами [25].

По заданию канцлера Н. П. Румянцева сибирский губернатор М. Сперанский снарядил в 1808 г. специальную экспедицию для описания Новосибирских островов под начальством М. М. Геденштрома, которая работала три года. При активной помощи устьянских и нижнеиндигирских жителей было собрано 120 собачьих упряжек, 48 лошадей, 63 оленя, десятки тысяч рыб и многое другое.

Благодаря трудам Геденштрома, Кожевина, Пшеницына, Санникова и многих других бескорыстных помощников из местного населения впервые была составлена географическая карта Новосибирского архипелага и собраны сведения, характеризующие его природу, выполнена опись материкового побережья между Яной и Колымой.

Геденштром высказал некоторые свои представления о климате Восточной Сибири, отметил влияние на него Ледовитого океана. Большую ценность имели сведения о том, что океан зимою не покрыт сплошным льдом. Так стало известно о существовании «Великой полыньи». Одним из чудесных открытий являются «Деревянные горы» на Новой Сибири. Деревянными они называются потому, что в толще пород находятся скопления деревянных стволов и линзы бурого угля. Геологи считают, что климат здесь тысячи лет назад был теплым и произрастали тут не только сосны, но и секвойи.

М. Геденштром, пожалуй, первый в литературе высказал суждения об езде на собаках. Он, в частности, писал: «Езда на собаках очень приятна и покойна. Хорошо выдержанные собаки пробегают в случае необходимости до 200 верст. Надежные двенадцать собак везут здесь до 50 пудов при хорошей дороге» [26].

В 20-х годах XIX века «собачий транспорт» активно использовался участниками Русской Полярной экспедиции под начальством Ф. П. Анжу и Ф. П. Врангеля. Последний опубликовал «Замечания о езде на собаках». Он же в 1846 г. впервые высказал идею использования собак для достижения Северного полюса. «Между всеми домашними животными здешнего края, — писал он, — во всяком отношении собака занимает первое место. Животное как будто самой природой предназначено быть сотоварищем человека, охранять его, следовать за ним на охоту, могущее подобно ему переносить всякий климат, приучаться здесь к тому, что в других странах вовсе ему не свойственно. Крайность заставила обитателей Севера использовать собаку вместо рабочего скота… Индигирские и янские собаки считаются предпочтительнее колымских, используемых жителями только при недолговременных переездах, между тем как жители Яны и Индигирки ежегодно переезжают на острова Котельный и Новую Сибирь, разъезжают для промыслов по 2–3 недели кряду. При хорошей дороге без уброда мы проезжали в день по 40 верст, а возвращаясь домой — от 60 до 100 верст» [27].

В 1893 г. Ф. Нансен, отправляясь на судне «Фрам» к Северному полюсу, взял на Новой Земле 34 отличных сибирских собаки, купленные для него Э. Толлем, известным русским полярным исследователем. Он подготовил еще одну упряжку, поджидавшую «Фрам» в устье Лены. На этих собаках Ф. Нансен достиг 86 градуса северной широты, но вынужден был повернуть назад.

Он первым из западных европейцев понял значение использования собаки в полярных экспедициях не только в транспортных целях, но и как средство выживания в критических обстоятельствах. На обратном пути пришлось убивать собак одну за другой, чтобы кормить оставшихся и питаться самим. Нансен писал: «Если полярные исследователи примут решение уподобиться эскимосам и ограничиться лишь самым необходимым, они смогут проезжать значительные расстояния в этих местах, считавшихся до сих пор недоступными для людей».