Ниочема - Дмитрий Николаевич Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послышались шаги, скрипнула дверь и женский голос кому-то доложил:
— Он очнулся!
И тут же палата заполнилась людьми. Пара женщин в белых халатах были идентифицированы как врачи. Были они симпатичны и фигуристы и вызывали позитив как в душе, так и в теле. Зато двое хмурых мужчин в форме симпатий не вызывали. Возникший было позитив упал так же быстро, как и поднялся.
Первыми к постели подошли женщины. Та, что помладше, остановилась чуть в стороне, а та, что постарше, приблизилась вплотную и принялась водить руками над Олегом. «Колдует!» — подумал он с восхищением. — «И я так же смогу, а то и круче».
Колдовала врачиха недолго.
— В данный момент пациент вполне в состоянии отвечать на вопросы, — сообщила она и отошла в сторону.
— В таком случае, позвольте нам побеседовать с пациентом наедине, — сказал один из форменных.
Настроение Олега упало еще на пару пунктов. Людей в форме он опасался, поскольку от них всегда можно было ожидать неприятностей. А тут еще и такие экземпляры! Ишь, вроде бы и просьбу озвучил, а прозвучало как приказ. То-то медработницы быстрёхонько свалили!
Отославший докториц мужик откуда-то из-за поля зрения Олега извлек стул казенного вида, утвердил его рядом с кроватью и уселся. Второй, помоложе, остался стоять.
— Здравствуйте, — начал разговор сидящий.
— Здравствуйте, — неуверенно ответил Олег.
— Я — инспектор полиции Тимохин Вениамин Ильич.
— Очень приятно.
Инспектор Тимохин принял еще более хмурый вид.
— А вы не хотите назвать в ответ свое имя?
— Хочу, но не могу. Не помню.
Кажется, стать еще хмурнее было уже невозможно, но инспектору это удалось.
— При звонке на станцию медпомощи вы заявили, что вас пытались убить.
— Я этого не говорил, — быстро отперся Олег.
— А говорите, что ничего не помните, — хмыкнул полицейский.
Теперь Олегу пришла очередь хмуриться. Сдаваться он не собирался, ибо хорошо помнил народную мудрость: чистосердечное признание смягчает вину, но увеличивает срок. Как офисный работник с немалым стажем, он хорошо изучил сложное искусство прыжков в сторону и намеревался применить его в полном объеме.
— Давайте конкретизируем. Я обнаружил себя на какой-то помойке избитым и с дырой в одежде напротив сердца. Все, что было до — не помню. Все, что после — помню прекрасно. Если, конечно, был участником или свидетелем действия. Так вот: я обратился за помощью уже после того, как очнулся не пойми где. И, конечно же, я дословно помню все, что говорил девушке по телефону. Так вот: я лишь высказал предположение, основываясь на личных ощущениях и внешнем виде своей одежды. Вы ведь уже успели опросить медицинский персонал, и, значит, эту информацию уже получили. Кроме того, вы наверняка знаете, что я потерял сознание в момент прибытия бригады скорой помощи, что косвенно подтверждает мои выводы.
Инспектор выслушивал этот монолог с кислым видом, а в конце пробормотал в сторону что-то навроде «гребаные аристо».
— Хорошо, — сказал он наконец. — Вы можете указать место, где пришли в себя?
— Думаю, да. Если мы будем двигаться от той телефонной будки, где меня подобрали, то с большой вероятностью я выйду к тому самому тупичку.
— В таком случае вставайте, едем.
— Э-э-э… как бы вам сказать… меня не арестуют за вызывающе аморальное поведение?
Олег откинул верхнюю половину укрывавшей его простыни, обнажив обтянутые кожей ребра без малейших признаков мышц. Под нижним ребром с левой стороны груди был хорошо заметен зарубцевавшийся шрам от ножа.
— Одежда, которая была на мне в момент встречи с докторами, была несколько испачкана. А где взять другую я совершенно не представляю. Если вы не забыли, я не помню ни имени, ни статуса, ни своего материального положения. Вполне может быть, что за моей душой отсутствует даже грош.
Полицейский оглянулся на своего коллегу. Тот, без слов уловив посыл, метнулся в соседнее помещение. Через пару минут он вернулся и пошептал результат на ухо своему начальству. Как Олег ни старался, не смог уловить из сказанного ни единого слова. Впрочем, инспектор тут же удовлетворил его любопытство.
— Действительно, одежда ваша пришла в совершенную негодность. Даже на тряпки пустить её было невозможно, а потому ее просто выбросили.
— Очень жаль. А герб разобрали?
— Какой герб? — напрягся инспектор.
— Ну как же! На пиджаке был вышит герб. Деталей я, увы, не запомнил.
Полицейский вновь бросил взгляд на своего напарника. Тот изобразил уныние, но послушно поплелся выполнять задание.
В этот раз он вернулся через четверть часа. За это время Олег успел изрядно заскучать. Инспектор наверняка тоже извелся ожиданием, но вида не подавал и с вопросами не приставал. Наконец, открылась дверь и молодой полицейский протянул своему начальнику кусок грязной тряпки с вышитым на ней рисунком. От тряпки и от помощника за версту несло помойкой.
Инспектор полиции не стал брать в руки доказательство. Вместо этого он достал из нагрудного кармана френча вполне привычного Олегу вида смартфон и сфотографировал улику. Затем из бокового кармана извлек целлофановый пакет с застежкой и, стараясь удерживаться от брезгливой гримаски, протянул коллеге. Тот покраснел, как помидор, но пакет взял, упаковал в него добычу и, упрятав ее в карман, выскочил из палаты. Наверное, для умывания и дезодорации.
— Это уже зацепка, — вновь заговорил инспектор. — Если, конечно, это был ваш костюм.
— Тут я не могу ничего ни подтвердить, ни опровергнуть, — попытался пожать плечами Олег.
— В таком случае, говорить нам пока что не о чем.
Полицейский поднялся, кивком попрощался
