Амбер. Магическая Академия - Оксана Гринберга

О, Трехликий, если бы я еще знала, что именно мне пригодится!

– По животным умеешь? – спросил у меня чернобородый караванщик.

Кивнула. Я умела и по животным, и по людям. И роды, и раны, и… Доводилось. В деревне почти все мужики запойные, глупые по пьяному делу и скорые на расправу. Эта зараза обошла стороной только наш дом. Целительницу местную, пожилую бабульку, тоже скосила.

– Если так, деньгами за проезд не возьму, – сообщил здоровяк-караванщик моему дяде. – Глянь-ка, дочка, жеребец мой захромал! Никого к себе подпускает. С норовом, скотина! Но, говорят, у магов особый дар…

Проверял меня, ясное дело.

Здоровенный хасторский – вороной, статный, четыре локтя в холке, с пышной иссиня-черной гривой – всхрапнул, когда я к нему подошла. Презрительно покосился, моргнул влажным глазом, когда провела рукой по его гладкой, теплой шее. Но вскоре успокоился – я с детства умела ладить с животными.

– Видно, что магичка, – произнес довольный караванщик.

Он уже представился. Вожатый Трегольд, так его звали.

– Магисса, – негромко поправила его. – Не магичка…

Пусть еще не магисса, но обязательно ею стану! Когда закончу Академию, я получу то, о чем так страстно мечтала.

Свобода. Свобода, словно у весеннего ветра, что колышет озимые и, пролетая над нашим домом, подхватывает стаю беззаботных птиц…

– Племянница моя, едет к матери, – тем временем в разговор вступил дядя Лестер. – Сбирается поступать на Целителей. Я бы и сам проводил, но… Присмотри за ней, – и протянул караванщику мешочек.

– Сказал же, денег не возьму! Я и так присмотрю, – насупился бородач, – а монеты свои можешь…

Говорить куда засунуть деньги магу в Центарине все же не стоило, и караванщик не стал. Закашлялся, пробормотал что-то в бороду.

– Кай! Кай, где ты, бесовское отродье? – рявкнул, повернувшись к каравану, уже готовому отправиться в дальний путь.

С десяток телег, восемь крытых повозок, отряд охраны и боевой маг – я чувствовала особую вибрацию магических потоков, окружающих молодого парня в черной мантии. Торговый люд отправлялся в Изиль, по дорогам, которые, как известно, в Центарине никогда не были безопасными. Везли пушнину, мед, пеньку. А еще – добро, выкупленное у викингов, чтобы с выгодой перепродать его в столице.

Откуда-то из-под телеги выглянул вихрастый темноволосый мальчишка лет десяти. Шмыгнул носом, одернул подпоясанную пеньковой веревкой серую тунику, из-под которой виднелись залатанные на коленях штаны и голые, грязные ступни. Уставился на меня, и я нервно пригладила выбившиеся из косы черные волнистые волосы.

– Сын мой, – пояснил караванщик, – чертеняка непоседливый! Слышь, Кай, глаз с магички не спускать!

Вскоре я опустилась на колени рядом с жеребцом, осторожно осматривая рваную, загнившую рану рядом с копытом.

– Никого к себе не подпускает, – заявил мне Кай, устраиваясь неподалеку. Прислонился к телеге, косился на меня важно. Кажется, он и впрямь решил не спускать с меня глаз. – А третьего дня так Брасса пнул, что он летел дальше, чем… Хм… Я и не знал, что маги так ругаются! Брасс в Академии целых два курса проучился, пока его оттуда турнули. – Мы с Каем быстро нашли общий язык, несмотря на то, что я была его лет так на восемь старше. – Знаешь, какие в Академии порядки?

Покачала головой. Не знала. Я вообще ничего не знала, потому что нигде не бывала.

– Как устроишься, – сказал дядя Лестер чуть позже, когда обнял меня на прощание, – напиши Двейну. И вот еще, Амбер… Будь осторожна! Мой брат хорошо тебя подготовил, только вот…

Закивала.

Я давно уже выучила назубок четыре правила семьи Райс. Не вмешиваться, не показывать и не доверять. И – не влюбляться… Последнее – так вообще курам на смех! Влюбляться? Кому это нужно?

Но я и понятия не имела, что нарушу половину отцовских заповедей еще до того, как караван доберется до Изиля.

Глава 2

Все началось, когда мы с Каем валялись на мирно поскрипывающей телеге и мальчишка рассказывал мне историю королевской семьи Гервальдов. Я же лежала на тюках с шерстью и смотрела в голубое, с белыми барашками облаков небо и на зеленые лапы елей, тянущиеся на дорогу из лесной чащи, словно умолявшие взять их с собой. Не оставлять здесь, в дремучем лесу.

Лежала и грезила наяву…

Впрочем, не забывала кивать и согласно мычать в особо важных местах, чтобы не обидеть рассказчика невниманием, хотя эту историю знала наизусть – слышала много раз от отца. В его изложении она звучала немного по-другому, чем у Кая, кажется, решившего, что он – мой старший, всезнающий товарищ.

Рассказывал мальчик о событиях шестнадцатилетней давности, изменивших ход истории Центарина и принесших разлад в династию Гервальдов.

Король Уго II, старший из четырех братьев, взошел на трон в сложные для страны времена. Правил он недолго, но крепкой рукой. Заткнул Хастор, давно уже претендовавший на спорные западные земли. Взял в жены принцессу Мириам, дочь султана Остарской Империи, примирившись, наконец, с восточными кровожадными соседями. Подписал мирное соглашение с викингами из Хьедвига, согласившимися оставить в покое северные поселения Центарина в обмен на снижение торговых пошлин. Все бы хорошо, только вот…

– По мужчинам он был ходок, – заявил мне Кай, жуя травинку. – Из-за этого и вышла вся бодяга. Боги отвернулись и от него, и от Центарина.

– Как это, по мужчинам? – удивилась я.

Ничего подобного отец мне не рассказывал. Говорил только, что Уго Гервальд вел неправедный образ жизни.

– Ну, как-как?! – мальчишка знатно смутился, и на загорелых щеках вспыхнул пунцовый румянец. – Проводил время в неугодных Трехликому развлечениях со своими фаворитами, вот как! Вот Он и проклял всех Гервальдов. Вернее, прокляла королева Мириам. Да так, что окончательно лишила их разума.

Я хмыкнула, переворачиваясь на живот.

– Ну-ка, расскажи, как все было!

Довольный мальчишка с важным видом продолжал:

– Забытая неверным мужем, она полюбила северного конунга, в ту пору гостившего со своей дружиной в Изиле. Королева даже понесла от своего полюбовника…

Я пожала плечами. Про беременность королевы отец мне не рассказывал, а в народе, как известно, любят преувеличивать.

– Король Уго не простил ей измены, – продолжал Кай, – и приказал казнить свою неверную жену. Перед смертью королева прокляла его и трех братьев, не осмелившихся встать на ее защиту.

Отец говорил, что это было Высшее проклятие. Сделанное в отчаянии, в смертный час… Настолько сильное, что оно пробило все защитные заклинания, наложенные на короля придворными магами. Проникло в кровь, разнеслось по телу, пока не охватило все существо несчастного… Вернее, заносчивого и безжалостного короля Уго II, приказавшего казнить свою, по слухам, беременную жену.

Проклятие не смогли снять даже сильнейшие маги Центарина. После этого Уго II правил недолго. Конунг, возлюбленный Мириам, подослал убийц, которые не только лишили короля жизни, но и ввергли Центарин в пучину гражданской войны.

Дело в том, Уго не оставил после себя наследников. Трон по старшинству должен был перейти ко второму брату, Имгору, но третий, Ийседор, заручившись поддержкой магов и подкупив нескольких генералов, объявил себя королем Центарина. Затем приказал казнить каждого, кто пытался воспротивиться. Имгор собрал верные ему войска, но…

– Мой дядя погиб под знаменами истинного короля, – сообщил мне Кай.

– Мой дед тоже…

– Здесь, в караване, у каждого кто-то погиб, – кивнул мальчишка. – Или же повесили, либо отрубили голову, потому что весь Север встал на сторону Имгора.

Только это не помогло ему вернуть трон Центарина. Имгор несколько раз поднимал народ, но раз за разом терпел поражение. Наконец, людская вера в истинного короля пошатнулась. Поговаривали, что именно из-за проклятия Мириам от него отвернулся Трехликий… Последняя битва произошла несколько дней назад не так далеко от этих мест, под Исторком. За короля сражались лишь жалкие тысячи, тогда как Ийседор привел мощное, хорошо обученное войско. Обреченные на поражение, мятежники не устояли против регулярной армии Центарина и не смогли спасти короля. Имгор был схвачен и заключен в тюрьму. Теперь солдаты рыскали по лесам, отлавливали разбежавшихся мятежников.

То, что делали с обнаруженными, я уже знала. На выезде из Скалле, вдоль дороги, стояли виселицы. Сердце сжалось, но…

– Мне до этого нет никакого дела, – заявила я Каю, постаравшись, чтобы голос прозвучал как можно безразличнее. – Наша война давно закончилась, и моя семья расплатилась за нее сполна. Деда казнили, мой отец потерял титул и состояние. С тех пор мы, Райсы, больше ни во что не вмешиваемся.

Куда больше разбитой армии мятежников меня волновало поступление в Академию Магии Центарина.